| Автор: | Леру Г., год: 1897 |
| Категории: | Повесть, Историческое произведение |
Глава 25
Ростовщик
Неожиданное возвращение Фоки прервало богомолье Никифора и прекратило его лихорадку. Мысль, что он может пропустить такой удобный случай для лишней наживы, восстановила его силы. Он не сомневался в том, что награбленное золото, динарии с изображениями калифов, драгоценности и лошади не долго удержатся в руках торжествующих победителей. Все эти богатства скоро протекут в чаду вина и шумных оргий.
Никифор любил вместе с Хориной обделывать крупные дела, которые ставят на карту большие деньги, захватывают всего человека, овладевают его вниманием и мечтами. Но он отдыхал от этих эмоций в мелких аферах, которых не мог больше открыто вести, с тех пор как променял свой прилавок на перекрестке на мраморный дворец.
Его продолжало тянуть к низменным, подлым сделкам, среди солдат и мелких людей, которых он и притеснял и обирал. Тут, в квартале дружинников и простого народа, муж Ирины был так же известен в качестве ростовщика, как среди аристократии в качестве банкира.
Возвратясь в Византию утром этого дня, Никифор прятался от всех, так как не желал вызвать конкуренцию в других менялах и скупщиках. Удовольствие, которое испытал он, застав в таком месте подругу своего компаньона, чуть было не заставило его позабыть цели визита в таверну.
- Где же Хорина? - насмешливо спросил он Евдокию. - Отсутствует? Но, моя милая, Никифор скромен. И твоя честь в моих Руках будет неприкосновенна.
Евдокия, уже успевшая оправиться от удивления, спокойно отвечала:
- Так же, как и твоя в моих! Такая любопытная женщина, как я, легко может разыграть роль цыганки из Египта, когда такой финансист, как ты, становится мелким закладчиком. За скромность - двойная скромность. Не будем же стесняться в своих делах. Мы преследуем тут слишком разные цели. Я ищу удовольствия, а ты - вероятно, золото?
Никифор отошел от нее и, подойдя к играющим, спросил:
- Кто просил у меня денег?
- Я, - сказал Дромунд, вставая и заслоняя собой Ирину. Но Никифор уже успел заметить молодую женщину. По выдающейся красоте дружинника, по богатству его вооружения, он заключил, что тут кроется интрига какой-нибудь знатной патрицианки, и улыбнулся, предвидя выгоду от предстоящей сделки.
- Сколько же тебе нужно? - спросил он любезным шепотом.
- Сто литр.
- Почему же не двести? Когда предлагают такой залог, можно просить целое состояние!
И Никифор старался получше разглядеть молодую женщину, но каждый раз Дромунд стоял перед ним, заслоняя Ирину. Наконец Никифор тихо спросил:
- Она замужем?
- Какое тебе до этого дело?
- Я не хочу больше ссужать куртизанок. Хороший муж, прекрасная незнакомка, лучшее ругательство для заимодавца.
Эти слова Никифора вызвали в окружающей толпе взрыв веселости; среди хохота Евдокия крикнула ему в ответ:
- Наш супруг из финансистов...
- А, сотоварищ! Тем лучше!
И, обратясь к Ирине, он добавил:
- Когда настанет срок платежа, а ваш кошелек окажется пустым, вы, красавица, сумеете, конечно, его наполнить. Вы знаете любимые кушанья вашего ревнивца! Не жалейте только вина и пряностей, угощая его. Потом, не дав ему совсем осоловеть от сытных блюд, возьмите его нежный подбородок и проводите к себе в спальню. Ваши требования будут исполнены. Какой муж устоит перед такой любовной комедией?..
- А ты не боишься, старый плут, что в один прекрасный день твоя собственная жена даст тебе такое представление?
- Моя жена?
Несмотря на то, что Ирина никогда не давала серьезного повода к ревности, Никифор в эту минуту страшно испугался, так что даже мысль о барыше выскочила у него из головы. Лицо его налилось кровью, он сжимал кулаки, причем зрачки его вытянулись и сверкали как две блестящие черточки. Едва сдерживая дрожь, от которой тряслась его борода, Никифор с искаженным лицом посмотрел на Дромунда и сказал:
- Хорошо! Ты просишь у меня взаймы сотню червонцев?
- Или две сотни, - небрежно прибавил Дромунд. Никифор не стал спорить и отвечал:
- Так! Но я ставлю одно условие.
- Скажи какое?
- Я хочу, чтоб эта незнакомка на минуту открыла свое лицо, - сказал Никифор, протягивая руку, чтоб сорвать покрывало с Ирины.
Но Дромунд с такой силой отшвырнул его, что он ударился об стену и расшиб до крови руку.
- Ты шутишь!..
- Я требую...
- Ты с ума сошел!..
- Я во что бы то ни стало узнаю, кто эта распутница, взявшая тебя в любовники!
Испуганная Ирина, покидая таверну, едва успела заметить, что Никифор, разъяренный своим бессилием, как кошка, бросился на Дромунда, который, превосходя его ростом и силой, схватил его за горло. И Дромунд задушил бы Никифора, если бы товарищи не высвободили последнего из тисков. Они хохотали между тем и кричали:
своей жертвы, норманны подбросили его до потолка таверны.
Барахтаясь, с выпученными глазами, взбешенный от злобы, Никифор все еще искал Дромунда с его таинственной спутницей. Но их уже не было. Тогда Никифор гневно взглянул на Евдокию, которая танцевала, чествуя его шутовской триумф.
При выходе из таверны, она обернулась и игриво сказала ему: - Будь скромен, Никифор! Честь - самое дорогое сокровище для банкира, так же как и для женщины.