| Автор: | Лессинг Г. Э. |
| Категория: | Трагедия |
Эмилия Галотти {66}
Трагедия в пяти действиях
Перевод П. Мелковой
Действующие лица
Эмилия Галотти.
Одоардо, Клавдия Галотти, родители Эмилии.
Хетторе Гонзага, принц Гвасталлы.
Маринелли, камергер принца.
Камилло Рота, один из советников принца. Конти, художник.
Граф Аппиани.
Графиня Орсина.
Анжело.
Слуги.
Действие первое
Явление первое
Принц
Принц. Жалобы, одни лишь жалобы! Просьбы, одни лишь просьбы! Печальные дела, а нам еще завидуют! Вот если бы мы могли помочь всем, тогда, я думаю, нам стоило бы завидовать. Эмилия? (Вскрывает одно из прошений и видит подпись.) Но некая Эмилия Брунески - не Галотти. Не Эмилия Галотти! Что она хочет, эта Эмилия Брунески? (Читает.) Много требует, очень много. Но ее зовут Эмилия. Удовлетворить. (Подписывает и звонит; входит камердинер.) В приемной еще нет никого из советников?
Камердинер. Нет.
Принц. Я слишком рано начал день. Утро такое прекрасное. Я хочу проехаться. Маркиз Маринелли пусть сопровождает меня. Пошлите за ним.
Камердинер выходит.
Я больше не могу работать. Я был так спокоен, убедил себя, что спокоен. Надо же было, чтобы какую-то несчастную Брунески звали Эмилией - и спокойствия моего как не бывало!
Камердинер(снова входит). За маркизом послано. Вот здесь письмо от графини Орсина.
Принц. Орсина? Положите его туда.
Камердинер.
Принц. Я пошлю ответ, если понадобится. Где она? В городе или в своей вилле?
Камердинер. Она прибыла вчера в город.
Принц. Тем хуже… тем лучше, хотел я сказать.
Камердинер уходит.
Моя дорогая графиня! (Взяв в руки письмо, с горечью.) Да, я верил, что люблю ее. Во что мы только не верим! Возможно, она действительно была любима мной. Но - была!
Камердинер(входит опять). Художник просит позволения…
Принц. Конти? Прекрасно, пусть войдет. Это настроит меня на иные мысли. (Встает.)
Явление второе
Конти, принц.
Принц.
Конти. Искусство гонится за хлебом, принц.
Принц. Этого не может быть, этого не должно быть, хотя бы в моих маленьких владениях. Но у художника должно быть желание работать.
Конти. Работать? Это для него радость. Но если ему приходится работать слишком много, он перестает быть художником.
Принц. Я имею в виду не много работ, а большую работу. Одну - выполненную со старанием. Вы ведь пришли не с пустыми руками, Конти?
Конти. Я принес портрет, который вы заказывали мне, ваша светлость. И принес еще одни, которого вы мне не заказывали, но на который стоит посмотреть.
Принц. Какой я заказывал? Не могу припомнить…
Конти. Графини Орсина.
Принц. Верно! Портрет только немного запоздал.
Конти. Наших прекрасных дам можно писать не каждый день. Графиня за три месяца лишь однажды согласилась позировать мне.
Принц.
Конти. В приемной, я сейчас принесу их.
Явление третье
Принц.
Принц. Ее портрет! Что ж! Ее портрет - это еще не она сама. А может быть, в портрете я вновь найду то, чего не замечаю больше в оригинале. Но не к чему мне находить там что-либо. Докучливый художник! Я даже думаю, что она подкупила его. А хотя бы и так! Если ее образ, нарисованный иными красками, на ином фоне, снова бы занял место в моем сердце, - право, я бы, кажется, обрадовался. Когда я любил ее, я чувствовал себя всегда так легко, так радостно, так беззаботно. А теперь все пошло по-иному. Нет, нет, нет! Приятно или неприятно, но так мне лучше.
Явление четвертое
Принц. Входит Конти с портретами и прислоняет один из них лицевой стороной к стулу.
Конти(устанавливая другой портрет). Я вас прошу, принц, не забывать о границах нашего искусства{67}. Многое из того, что нас пленяет в живой красоте, лежит за его пределами. Прошу вас встать сюда!
Принц(взглянув на портрет). Отлично, Конти! Отлично! Я говорю о вашем мастерстве, о вашей кисти. Но вы польстили, Конти, бесконечно польстили!
Конти. Оригинал, кажется, был иного мнения. Да и на самом деле я польстил не больше, чем должно льстить искусство. Пусть искусство живописует так, как пластическая природа - ежели она существует - замыслила свой образ; без отступлений, неизбежных, когда образ воплощается в материю, без разрушений, которые приносит время.
Принц. Мыслящий художник ценен вдвойне. Но оригинал, вы говорите, нашел…
Прошу простить меня, принц. Оригинал - особа, к которой следует относиться со всяческим уважением. Я не хотел сказать ничего нелестного для нее.
Принц. Можете быть откровенным! Что же сказал оригинал?
Конти. «Я довольна, - сказала графиня, - что не выгляжу еще безобразнее».
Принц. Еще безобразнее? О, я действительно узнаю оригинал.
Конти. И она сказала это с гримасой, о которой, разумеется, и не догадаешься по портрету.
Принц. Вот это я и имел в виду! Именно это я и считаю безграничной лестью. О! Я хорошо знаю это гордое, насмешливое выражение, способное обезобразить лицо самой Грации{68}! Не отрицаю, что красивые губы, складываясь в слегка насмешливую улыбку, нередко становятся еще прелестней. Но, должен заметить, - слегка; усмешка не должна превращаться в гримасу, как у нашей графини. А глаза должны господствовать над этой шаловливой усмешкой - глаза, каких нет у нашей любезной графини! Нет их и на этом портрете.
Конти. Ваша светлость, я чрезвычайно удивлен…
Принц. Чем же? Все, что искусство способно сделать хорошего из больших, выпуклых, оцепенелых, неподвижных, как у медузы, глаз{69} графини, - вы, Конти, честно сделали. Честно сказал я? Менее честно - было бы, пожалуй, честнее. Ну, скажите сами, Конти, можно ли по этому портрету сделать заключение о характере оригинала? А ведь следовало бы. Вы превратили надменность в чувство достоинства, сарказм - в улыбку, склонность к мрачным фантазиям - в тихую грусть.
Конти(немного раздосадованный). Ах, мой принц, мы, художники, рассчитываем на то, что готовый портрет застанете любовника таким же пылким, каким он был, заказывая его. Мы пишем глазами любви, и только глазам любви следует судить нас.
Оставим, Конти, - и почему только вы не принесли это месяцем раньше? В сторону его! А что представляет из себя другой?
Конти(держит в руках портрет, не показывая его). Тоже женский портрет.
Принц. Я бы охотнее вовсе не смотрел его. Ведь к моему идеалу (указывает пальцем на лоб) - или скорее здесь (указывая на сердце) - он все равно не приблизится. Я бы хотел, Конти, иметь возможность восхищаться вашим искусством на других предметах.
Конти. Существует искусство, более достойное восхищения, но, безусловно, нет предмета, более достойного восхищения, чем этот.
Принц. Держу пари, Конти, что это повелительница самого художника.
В этот момент Конти поворачивает портрет.
Что я вижу? Это ваше произведение? Или произведение моей фантазии? Эмилия Галотти!
Конти. Как, мой принц? Вы знаете этого ангела?
Принц(стараясь взять себя в руки, но не сводя глаз с портрета). Немного! Ровно столько, чтобы узнать при встрече. Несколько недель тому назад я встретил ее с матерью на одном вечере. После этого она встречалась мне только в церкви - где еще менее удобно было смотреть на нее. Я также знаю ее отца. Он не из моих друзей. Это он больше других противился моим притязаниям на Сабионетту{70}
Конти. Отец! Но здесь перед нами его дочь.
Принц. Клянусь богом! Будто ее выкрали из зеркала. (Все еще не отрывая глаз от портрета.) О, вы ведь знаете, Конти, что высшая похвала художнику - это когда перед его произведением забываешь о похвалах.
Конти. А между тем я вовсе недоволен собой; и в то же время весьма доволен своим недовольством. Ах, почему мы не можем писать непосредственно глазами! Сколько теряется на длинном пути от глаз к кисти через посредство руки! Но, как я уже говорил, именно потому, что я знаю, что утеряно, как утеряно и почему утеряно, - я горжусь этим своим знанием столь же, сколь и тем, что мне удалось не утерять. В утраченном больше, чем в сохраненном, черпаю я убеждение, что я действительно великий художник и что только рука моя не всегда бывает совершенна. Или вы думаете, принц, что Рафаэль{71} не был бы величайшим гением в живописи, родись он, по несчастной случайности, без рук? Как ваше мнение, принц?
Принц(оторвавшись на момент от портрета). Что вы сказали, Конти? Что вы хотите знать?
Конти. О, ничего, ничего! Болтовня! Я видел в ваших глазах всю вашу душу. Мне милы такие души и такие глаза.
Принц(с напускной холодностью). Итак, Конти, вы действительно считаете, что Эмилия принадлежит к числу первых красавиц нашего города?
Конти. Итак? Принадлежит к числу? К числу первых красавиц, да еще нашего города? Вы надо мной смеетесь, принц. Или же все это время вы столь же мало видели, как и слышали.
Принц. Милейший Конти как можем мы доверять своим глазам? В сущности, один лишь художник может судить о красоте.
Конти. Неужели же восприятие каждого человека должно ожидать приговора художника? В монастырь того, кто хочет у нас учиться пониманию прекрасного! Но вот что я должен сказать вам как художник; принц: одна из величайших удач моей жизни - то, что Эмилия Галотти согласилась позировать мне. Эта голова, это лицо, лоб, глаза, нос, рот, подбородок, шея, эта грудь, стан, вся эта фигура стали для меня с тех пор единственным образцом изучения женской красоты. Портрет, для которого она позировала, получил ее отец, живущий не здесь. Но эта копия…
Принц(быстро оборачиваясь к нему). Ну, Конти? Надеюсь, еще никому не обещана?
Конти. Предназначена вам, принц, если только она пришлась вам по вкусу.
Принц. По вкусу! (Улыбаясь.) Что я еще могу сделать, Конти, как не превратить ваш образец изучения женской красоты также в образец и для себя. А тот портрет возьмите снова с собой - закажите для него раму.
Конти. Хорошо!
Принц. Самую красивую, самую богатую, какую только сможет сделать резчик. Портрет будет выставлен в моей галерее. А этот останется здесь. С наброском не стоит так церемониться; его не вывешивают, а предпочитают держать у себя. Я вам благодарен. Конти, я вам чрезвычайно благодарен. И, как было сказано, искусство в моих владениях не должно искать хлеба, пока я сам имею его. Пошлите, Конти, к моему казначею, и пусть он под вашу расписку заплатит вам за оба портрета столько, сколько вы захотите, Конти.
Конти. Пожалуй, мне следует опасаться, принц, что помимо искусства вы хотите вознаградить еще нечто иное.
Принц. О, ревнивые художники! Нет, нет! Так вы слышали, Конти, - сколько захотите.
Явление пятое
Принц.
Принц. Сколько он захочет! (Обращаясь к портрету.) Какую бы цену я ни дал за тебя - она будет слишком мала! Ах, прекрасное произведение искусства, действительно ли я владею тобой? Если бы владеть и тобой, еще более прекрасное создание природы! Все отдам, что хотите, почтеннейшая мать! Все, что ты хочешь, старый ворчун! Только потребуй! Только потребуйте! А еще охотнее купил бы я тебя, волшебница, у тебя же самой! Эти глаза, полные прелести и скромности. Этот рот! А когда он раскрывается, чтобы заговорить, когда он улыбается! О, этот рот! Сюда идут. Я еще слишком ревную тебя, чтобы показывать другим. (Поворачивает портрет лицом к стене.) Это, должно быть, Маринелли. Если бы я не вызвал его, какое у меня могло быть прекрасное утро!
Явление шестое
Маринелли, принц.
Маринелли. Простите меня, ваша светлость. Я не ожидал такого раннего вызова.
Принц. Мне захотелось проехаться. Такое было хорошее утро. А теперь оно уже прошло, да и желание у меня тоже пропало. (После краткого молчания) Что нового, Маринелли?
Маринелли. Ничего интересного, насколько могу судить. Графиня Орсина вчера прибыла в город.
Принц. (показывает ему письмо) или что-нибудь еще. Мне совсем не любопытно. Вы говорили с ней?
Маринелли. Разве я, к сожалению, не ее поверенный? Но если я еще раз стану поверенным дамы, которой вздумается по-настоящему, серьезно полюбить вас, принц, то…
Принц. Не зарекайтесь, Маринелли!
Маринелли. Да? В самом деле, принц? Так это еще может случиться? О, возможно, графиня не так уж не права.
Принц. Во всяком случае - не права. Близость моего брака с принцессой Масса{72} требует, чтобы я прежде всего покончил со всеми этими связями.
Маринелли. Если бы дело было только в этом, то, разумеется, Орсина должна была бы покориться своей участи, так же как покоряетесь вы, принц.
Принц. А участь моя несравненно тяжелее. Сердце мое приносится в жертву презренным интересам государства. Ей же следует только взять свое сердце обратно, это совсем не то, что отдавать его против воли.
Маринелли. Взять его обратно? Зачем же брать обратно, спрашивает графиня, если это не что иное, как супруга, которую привела к принцу не любовь, а политика? Подле такой супруги возлюбленная может всегда сохранить свое место. Она боится, что ее приносят в жертву не супруге, а…
Принц. Новой возлюбленной. И что же? Не хотите ли вы это назвать преступлением, Маринелли?
Я? О мой принц, не смешивайте меня с безумной, чьи слова я передаю - передаю из сострадания. Вчера она в самом деле необычайно растрогала меня. Она вовсе не хотела говорить о своих отношениях с вами. Хотела казаться равнодушной и холодной. Но посреди самого безразличного разговора у нее невольно прорывались намеки на другую, и так она выдала свои сердечные муки. С веселым видом говорила она самые грустные вещи и, наоборот, шутила с трагическим выражением лица. Она пристрастилась к книгам, и боюсь, что они ее вконец погубят.
Принц. Ведь они-то впервые и пошатнули ее бедный разум. Но не хотите же вы, Маринелли, вернуть меня к ней именно с помощью того, что главным образом оттолкнуло меня. Если она сойдет с ума от любви, значит, раньше или позже сошла бы с ума и без нее. Ну и довольно о ней. Поговорим о другом. Неужели в городе решительно ничего не произошло?
Маринелли. Почти ничего. Ведь свадьба графа Аппиани, которая сегодня состоится, - немногим больше, чем ничего.
Принц. Графа Аппиани? И с кем же? Мне следовало бы знать о его помолвке.
Маринелли. Дело держали в большом секрете. Да и не из чего было поднимать много шума. Вы посмеетесь, принц, - но такова судьба людей чувствительных! Любовь всегда играет с ними самые скверные шутки. Девушка без состояния, без положения сумела завлечь его в свои сети - ей помогли некоторое притворство, блеск добродетели, чувствительность, острота ума - и уж не знаю, что там еще.
Принц. Тот, кто способен полностью, без оглядки предаваться впечатлению, которое производят на него невинность и красота, тот, я полагаю, скорее достоин зависти, чем сожаления. Как имя этой счастливицы? Ведь при всем том Аппиани, - я знаю, Маринелли, что вы его терпеть не можете, так же как и он вас, - при всем том граф очень достойный молодой человек, он красив, богат, полон благородства. Мне бы очень хотелось приблизить его к себе. Я еще об этом подумаю.
Маринелли. Если вы уже не опоздали. Насколько я слышал, в его планы вовсе не входит искать свое счастье при дворе. Он собирается вместе со своей повелительницей в долины Пьемонта{73} - там его поместья; будет охотиться в Альпах за дикими козами и приручать сурков. Да и что ему остается делать? Здесь, вследствие неравного брака, в который он вступает, для него все кончено. Отныне двери всех лучших домов для него закрыты.
Принц. Ах, эти ваши лучшие дома, в которых царит чопорность, принужденность, скука, а нередко и убожество. Но назовите же мне ту, ради которой он приносит столь великую жертву.
Маринелли. Это некая Эмилия Галотти.
Принц. …
Маринелли. Эмилия Галотти.
Принц. Эмилия Галотти! Не может быть!
Маринелли. Вполне достоверно, ваша светлость.
Принц. Нет, говорю я вам, нет, этого не может быть. Вы ошиблись именем. Род Галотти обширен - она может быть Галотти, но не Эмилия, не Эмилия!
Маринелли. Эмилия, Эмилия Галотти!
Принц. Значит, существует еще одна, которая носит это имя. К тому же вы сказали - некая Эмилия Галотти, некая. Только глупец может так сказать о настоящей.
Маринелли. Вы вне себя, ваша светлость. Разве эта Эмилия известна вам?
Принц. Задавать вопросы, Маринелли, буду я, а не вы. Эмилия Галотти, дочь полковника Галотти из Сабионетты?
Маринелли. Именно она.
Принц.
Маринелли. Именно она.
Принц. Неподалеку от храма Всех Святых?
Маринелли. Именно она.
Принц. Одним словом… (Бросается к портрету и передает его Маринелли.) Вот! Эта? Эта Эмилия Галотти? Скажи еще раз твое проклятое «именно она» и порази меня кинжалом в сердце!
Маринелли. Именно она.
Принц. Палач! Эта? Эта Эмилия Галотти станет сегодня…
Маринелли. Графиней Аппиани!
Принц вырывает у Маринелли портрет и отбрасывает его в сторону.
Обряд совершится без шума в имении ее отца близ Сабионетты. В полдень туда отправляются мать, дочь, граф и, быть может, несколько друзей.
Принц(в отчаянии бросаясь на стул).
Маринелли. Но что с вами, ваша светлость?
Принц(снова вскакивая). Предатель! Что со мной? Ну да, я люблю ее! Я ее боготворю! Вы могли бы это знать, вы все, предпочитающие, чтобы я вечно носил постыдные оковы взбесившейся Орсина! Но то, что вы, Маринелли, вы, так часто уверявший меня в преданнейшей дружбе, - о, у государей нет друзей, не может быть друзей, - то, что вы, вы могли так вероломно, так коварно скрывать от меня до этой минуты опасность, угрожавшую моей любви… если я вам когда-нибудь прощу это - пусть я никогда не получу отпущения своих грехов.
Маринелли. Я не нахожу слов, принц, - даже если вы позволите выразить вам свое изумление. Вы любите Эмилию Галотти? Так вот вам клятва в ответ на вашу клятву: пусть отступятся от меня все ангелы и все святые, если у меня было хоть малейшее представление, хоть малейшее подозрение об этой любви. Именно в этом я могу поклясться и от имени графини Орсина. Ее подозрения направлены совсем в иную сторону.
Принц. Так простите же меня, Маринелли (бросается в его объятия), и посочувствуйте мне.
Маринелли. Ну, что ж, принц! Вот плоды вашей скрытности! «У государей нет друзей, не может быть друзей». А если так, то по какой причине? По той, что они не хотят иметь их. Сегодня они нас удостаивают своим доверием, делятся с нами своими самыми затаенными желаниями, открывают перед нами всю свою душу, а завтра мы вновь так чужды им, будто бы никогда прежде не обменивались ни единым словом.
Принц. Ах, Маринелли, как мог я доверить вам то, в чем едва решался признаться самому себе?
Маринелли. А значит, и еще менее решились признаться виновнице ваших мучений?
Принц. Ей? Все мои усилия поговорить с ней второй раз оказались напрасными.
Марииелли. …
Принц. Я говорил с ней… О, я схожу с ума! Сколько мне еще рассказывать вам? Вы видите, что я добыча волн; зачем вам расспрашивать, как это случилось? Спасите меня; если можете, а потом уж спрашивайте.
Маринелли. Спасти? Трудно ли здесь спасти? В чем вы, ваша светлость, опоздали признаться перед Эмилией Галотти, в том признайтесь перед графиней Аппиани. Товар который нельзя купить из первых рук, покупают из вторых - и нередко такой товар стоит значительно дешевле.
Принц. Говорите серьезно, Маринелли, серьезно или…
Маринелли. Разумеется, и товар бывает похуже…
Принц. Вы забываетесь!
Маринелли. Кроме того, граф собирается уехать из этих мест. Да, значит, надо придумать что-нибудь другое.
Принц. Но что? Милейший, добрейший Маринелли, подумайте за меня. Что бы вы сделали на моем месте?
Маринелли. Прежде всего смотрел бы на пустяк как на пустяк, и сказал бы себе: не напрасно я - властелин.
Принц. Не обольщайте меня властью, для которой я не вижу применения. Сегодня, говорите вы? Уже сегодня?
Маринелли. (После краткого размышления.) Предоставляете ли вы мне полную свободу действий? Одобрите ли вы все, что бы я ни сделал?
Принц. Все, Маринелли, все, что может отвести этот удар.
Маринелли. В таком случае, не будем терять времени. Вам не следует оставаться в городе. Отправляйтесь немедленно в ваш загородный замок в Дозало. Дорога в Сабионетту проходит мимо него. Если мне не удастся немедленно удалить графа, то я думаю… но нет, нет, он безусловно попадет в эту западню. Вы ведь хотите, принц, отправить в Масса посла по случаю вашего бракосочетания? Пусть этим послом будет граф, с условием, что он выедет сегодня. Вы понимаете?
Принц. Превосходно! Привезите его ко мне. Ступайте, торопитесь. Я тотчас же сажусь в карету.
Маринелли уходит.
Явление седьмое
Принц.
Принц. Сейчас! Сейчас! Где же портрет? (Оглядывается в поисках портрета.) На полу? Это уж слишком. (Поднимая портрет.) Полюбоваться еще? Нет, больше я не могу любоваться тобой. К чему еще глубже растравлять свою рану? (Отставляет портрет в сторону.) Я достаточно долго вздыхал и томился - дольше, чем следовало бы, и ничего не сделал! Еще немного, и из-за моей преступной бездеятельности все погибло бы! А если и сейчас уже все потеряно? Если Маринелли не сделает ничего? К чему полагаться только на него? Припоминаю, что в это время именно в это самое время благочестивая девушка каждый день ходит слушать мессу в доминиканскую церковь{74}. Что, если я попробую поговорить с нею там? Но сегодня, сегодня в день свадьбы - сегодня ей будет не до мессы. Впрочем, кто знает? Это все-таки способ. (Звонит, после чего начинает поспешно собирать бумаги.)
Входит камердинер.
Велите подавать. Из советников никого еще нет?
Камердинер. Камилло Рота.
Принц. Пусть войдет.
Камердинер уходит.
Только бы он не задержал меня. Не в этот раз. В другое время я охотно выслушаю все его сомнения. Да, здесь было еще прошение этой Эмилии Брунески. (Ищет его.) Вот оно. Но, моя любезная Брунески, там, где твоя заступница…
Явление восьмое
Камилло Рота с бумагами, принц.
Принц.
Камилло Рота. Хорошо, ваша светлость.
Принц. Вот здесь еще прошение некой Эмилии Галот… Брунески, хотел я сказать. Я уже написал здесь о своем согласии. Однако дело совсем не малое - повремените с исполнением, - впрочем, можете и не ждать, как захотите.
Камилло Рота. Дело не в том, хочу ли я, ваша светлость.
Принц. Что там еще? Что-нибудь подписать?
Камилло Рота. Да, на подпись, смертный приговор.
Принц. Охотно. Давайте сюда! Поскорее!
Камилло Рота(в изумлении пристально смотрит на принца). Смертный приговор, я сказал.
Принц. Прекрасно слышу. Я бы уже успел подписать. Мне некогда.
Камилло Рота(просматривает бумаги).
Принц. Согласен! Забирайте все - я должен ехать, - завтра продолжим, Рота! (Уходит.)
Камилло Рота Охотно? Смертный приговор - охотно? В эту минуту я бы не смог его дать на подпись, даже если бы дело касалось убийцы моего единственного сына. Охотно! Охотно! До глубины души моей проникает это страшное слово - охотно!
Комментарии
66
Замысел трагедии Лессинг вынашивал много лет. Тема Виргинии, римской девушки, которую заколол ее отец, чтобы уберечь от положения наложницы, заинтересовала писателя еще в середине 1750-х годов. В 1754 году Лессинг поместил в издаваемой им «Театральной библиотеке» изложение трагедии испанского драматурга Монтиано «Виргиния», написанной в духе классицизма. В 1757 году Лессинг приступил к созданию собственной трагедии. Первоначально Лессинг пытался обработать античный сюжет о Виргинии, затем решил перенести действие в современную эпоху. Только в начале 1772 года «Эмилия Галотти» получила окончательное завершение и тогда же была опубликована (совместно с «Мисс Сарой Сампсон» и «Филотом»). Поставлена впервые на брауншвейгской сцене 13 марта 1772 года и 6 апреля в Берлине. Успех первых постановок нельзя назвать исключительным, только постепенно трагедия завоевала прочное место в классическом репертуаре.
На русский язык «Эмилия Галотти» впервые была переведена в 1784 году В. А. Петиным. Четыре года спустя, в 1788 году, вышел перевод этой трагедии, выполненный Н. М. Карамзиным по просьбе известного русского актера В. Померанцева, поставившего «Эмилию Галотти» в Москве и исполнявшего в ней роль Одоардо. «Сия трагедия, - писал Карамзин, - есть одна из тех, которые московская публика удостаивает особого своего благоволения». Замечательными исполнителями роли Эмилии в России были М. Н. Ермолова (1870 г.), М. Г. Савина (1878 г.) и М. А. Потоцкая (1896 г.). Особо надо отметить дебют шестнадцатилетней Ермоловой в этой роли в Малом театре - первый ее триумф на сцене.
слова графа Мантейфеля, знатока придворной жизни Германии XVIII века: «Германия кишит князьями, три четверти которых почти лишены здравого человеческого рассудка и являются позором и бичом человечества. Как ни малы их государства, они воображают, что человечество создано для них и должно служить объектом их глупых выходок. Считая главнейшей заслугой свое рождение, часто весьма сомнительное, они считают излишним или ниже своего достоинства заботиться об образовании своего ума или сердца. Когда видишь их поступки, невольно думаешь, что они существуют только для того, чтобы превращать своих братьев - людей в зверей, ибо нелепостью своих действий они уничтожают все принципы, без которых человек не достоин называться разумным существом» (Меринг, Литературно-критические статьи, т. I, стр. 301-302).
Действие «Эмилии Галотти» развертывается в небольшом городке Гвасталла, на севере Италии (близ Модены), по-видимому, в XVII веке. Графство Гвасталла попало в 1539 году во владения к старшей линии древнего итальянского княжеского рода Гонзага, который имел своей основной резиденцией город Мантую. Герцог Франческо II передал Гвасталлу своему сыну Фернандо, и она стала самостоятельным герцогством. Имя Хетторе Гонзага среди исторических имен не встречается.
67
Стр. 213. Я вас прошу… не забывать о границах нашего искусства. - Многое в высказываниях художника напоминает здесь высказывания Лессинга в его теоретической работе «Лаокоон, или О границах живописи и поэзии». При этом Конти ведет полемику против аристократически-придворных взглядов принца на природу искусства.
68
…лицо самой Грации. - Грации. - Так назывались в Древнем Риме греческие богини красоты (хариты), с именем которых связывалось все прекрасное и радостное в природе и человеческой жизни.
69
…больших, выпуклых, оцепенелых, неподвижных, как у Медузы, глаз… (греч. миф.).
70
Стр. 215. …он больше других противился моим притязаниям на Сабионетту… - Сабионетта - городок в Северной Италии. Герцоги Гвасталлы действительно вели процесс за обладание этим городом в XVII веке.
71
Санти (1483-1520) - один из величайших художников мира. Особенно прославлен своими Мадоннами (например, «Сикстинской мадонной»), фресками в Ватикане и портретами.
72
Стр. 217. Принцесса Масса. - Масса-э-Каррара - некогда небольшое самостоятельное герцогство в Италии.
73
Пьемонт - область в северо-западной Италии, на границе с Францией, в предгорьях Альп.
74
Стр. 222. Доминиканская церковь.