Семейство Доддов за границей.
Часть вторая.
Письмо V.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Семейство Доддов за границей. Часть вторая. Письмо V. (старая орфография)

ПИСЬМО V. 

Мистрисс Додд к мистрисс Мери Галлар, в Додсборо.

Милая Молли,

Если мой знакомый почерк на адресе не бросился вам в глаза, вы могли подумать, видя черную печать и траурную бордюру письма, что вашей бедной Джемимы нет ужь на земле. Потом вашею первою мыслью будет, что судьба похитила К. Дж. Нет, милая Молли, моим страданиям в сей юдоли слез суждено еще продолжаться; я не освобождена от тяжкого бремени, меня гнетущого! Здоровье К. Дж. совершенно прежнее; он жалуется на подагру в ногах и подагрическия боли в желудке - и только. Он вечно разстроивает сам себя, принимая лекарства, которые не по комплекции ему. Не в силах передать вам, как раздражителен стал он. Вы лучше, нежели кто-нибудь, знаете, каким счастием окружена его жизнь. Не говорю о себе, не говорю о том, из какой я фамилии - он мог бы это ценить; но я не хочу оживлять воспоминание о страшной ошибке, которую сделала в молодости; не хочу упоминать о борьбе с ним, которую должна была выносить по ежеминутным поводам ветечение более, нежели двадцати-пяти лет - борьбе, для перенесения которой нужно было бы лошадиное здоровье, но которая теперь, по благодетельному действию привычки, вошла в мою натуру, так-что нет часа, ни днем, ни ночью, когда бы я не была способна и готова иметь с ним объяснение, но какому угодно вопросу. Не упоминаю о себе; но разве также не должно называть счастьем иметь таких детей, как Джемс и Мери Анна, и даже Каролина (хотя, к-сожаленью, младшая дочь моя имеет некоторые недостатки): какой отец не гордился б ими? Так скажет всякий, взглянув на них. Справедливо выразилась ныне утром моя ближайшая приятельница, мистрисс Гор Гэмптон: "Где вы найдете такое редкое соединение даров природы?" Я должна сознаться, милая Молли, что слова её не лесть; мои дети так говорят пофранцузски, вальсируют, даже войдти в комнату, поклониться, сесть умеют так, что во всем видно превосходное, лучшее светское воспитание, которым они у меня пользовались.

Всякий другой на месте К. Дж. не знал бы, как и благодарить за все это, чувствовал бы себя на верху благополучия; но К. Дж. - нет; он, вы не поверите, Молли, только осмеивает все, чем бы восхищался другой!

"Если б мы (говорит он) готовили ее в балетную труппу (таковы-то его отзывы о Мери Анне!) еслиб мы готовили ее в балетную труппу, то, я думаю, у ней было бы довольно безстыдства явиться перед полным театром и, как я полагаю, нисколько не сконфузиться. Но для жены какого-нибудь почтенного человека из средняго круга, мне кажется, вовсе не нужны эти прыжки и полеты; вовсе ненужно так скакать через комнату, для грациозности задевая столики, с которых летят чашки; вовсе не нужно этак садиться на стул, расправляя юбки на манер павлиньяго хвоста!"

Я говорила ему, Молли, говорила пятьдесят раз, что для меня нет ничего противнее этих его "почтенных людей средняго круга": в них нет никакой грации, никакой светскости! Они могут быть очень-почтенны в домашнем быту; но для большого света это качество нисколько ненужно. У человека только один свой дом; но он может являться в тысяче домов; мы не спрашиваем, каков он у себя в четырех стенах; нам нужно, чтоб он повсюду был любезен, очарователен. Коренное правило и для общества и в политической экономии, говорит лорд Джордж, "подобно доставлять как можно более удовольствия как можно большему числу людей!"

Говоря об этом, кстати посоветую вам, милая Молли, позаботиться о расширении круга понятий знакомством с политическою экономиею. Сначала кажется это сухо, неинтересно; но потом начинает быть удивительно-ясно и чрезвычайно занимать вас. Я не помню, чтоб когда-нибудь была так поражена, как, прочитав главу о пагубных следствиях чрезмерного избытка народонаселения; а это будет с нами, если ирландцы не будут воздержней и предусмотрительней. Переполненная такими мыслями, я позвала Бетти Кобб и прочитала ей нотацию, которой она долго не забудет.

Но, скажете вы, не в этом же причина моего траура. Конечно, нет; я надела траур по своем бедном родственнике, Джонсе Мэк-Керти, одном из последних потомков знаменитого рода Мэк-Керти, которым гордились западные области Ирландии. Тяжкая печаль о бедственном положении родины пожирала его и заставила искать забвения в вине - обстоятельство тем-более прискорбное, что он был человек с обширным умом и возвышенными понятиями. Не могу равнодушно вспомнить о прекрасных мыслях, которые часто слышала от него. Он любил свою родину и его наслаждением было превозносить ее. - "Ах! говаривал он: - в её красоте только одно пятно: она населена бездельниками! Куда ни оглянешься, всюду бездельники! все бездельники!"

Он умер, как жил, немного подгуляв, но в твердой памяти, истинным ирландцем. "Скажите Джемиме (были его последния слова), что я прощаю ее. Она была ребенок, когда выходила замуж, и не понимала, что унижает свой род; но теперь, когда родовое поместье переходит к ней, надеюсь, в ней будет довольно гордости, чтоб снова принять фамильное имя".

Да, Молли, поместья Мэк-Керти, простиравшияся некогда от Горрамука до Ноксгидауни, заключавшия в себе семнадцать городов и четыре баронства, теперь переходят ко мне. Правда, большая часть их ужь продана за просрочку долгов и в роде остались только древние пергаменты и планы; кроме денежных капиталов получу очень-немного. Пока только и знаю: Уатерс, поверенный Мэк-Керти, пишет таким темным языком, что я ничего не поняла, а показывать письмо К. Дж. я не хотела. Вам покажется это странно, Молли; но еще страннее покажется вам, если скажу, что одна мысль о моем наследстве приводит его в бешенство. Он думает, что мешки золота, которые до-сих-пор были на его только стороне, служили заменою знатности рода и делали Додда равным Мэк-Керти; он думает, что когда я получу свое именье - равновесие исчезнет. Быть-может, он прав; не отрицаю того; но конечно он успел бы выказать свои чувства тогда, когда мое обращение с ним изменится.

Я предполагаю, что он узнал об этом через Порселя; потому-что, когда я вошла в комнату с глазами покрасневшими от слез, он сказал: "не о старике ли Джонсе Мэк-Керти вы плакали? Ну, право! чувствительное же у вас сердце: ведь вы видали его в последний раз, когда вам было еще три года!"

Кто когда слышал такия варварския, не говорю ужь такия нелепые слова? Двадцать или тридцать лет могут считаться большею древностью для рода, который называется Доддами, по тридцать лет - одна неделя для фамилии, которая носит имя Мэк-Керти. Мы считаем свое время столетиями. Так я и сказала ему.

- Ужь не скажете ли, что горюете о нем? возразил он. Я могла отвечать ему только рыданиями. - Еслиб Джильз Мур, содержатель винной лавочки - продолжал К. Дж.: - еслиб Джильз Мур надел траур, это было бы понятно, потому-что он действительно лишился друга.

- Его похороны были великолепны, сказала я, переменяя предмет, чтоб его саркастическия замечания не раздражали меня.

- По-крайней-мере, надеюсь, не нужно было много хлопотать о бальзамировании, продолжал К. Дж.: - еще при жизни он как нельзя лучше набальзамировал себя водкою.

Вы поймете, Молли, как сокрушена была я горестью, если он осмелился так говорить со мною; я вышла из комнаты, заливаясь слезами. Успокоившись несколько, я перечитала вместе с Мери Анною письмо, но напрасно. Оно так мудрено, в нем столько слов, никогда мною неслыханных, что ничего нельзя понять. Мы даже справлялись с диксионером, но он ничего не объяснил. "Администратор" объясняется так: "тот, кому поручена администрация"; а "администрация" объясняется "обязанность администратора" - это просто значит смеяться над людьми! Можно ли писать такия книги!

Мы долго толковали с Мери Анною, что такое значат эти администраторы, которые распоряжаются именьем покойного; наконец догадались, что, вероятно, в деловом языке так называются министры. Нисколько не удивительно, если министерство сочло нужным обратить внимание на дело такой важности, как переход титула Мек-Керти в женскую линию.

Во всяком случае, достоверно то, Молли, что именье достается мне. Одна мысль об этом наполняет меня чувством высокой гордости и независимости. Характер К. Дж. становился чрезвычайно-тяжел, и не понимаю, откуда брала силы переносить его. Теперь он может, когда ему угодно, отправляться назад в Ирландию и в свой милый Додсборо. Мери Анна и я решились жить заграницею. К-счастию, мы сделали здесь знакомство с очень-знатною англичанкою, мистрисс Гор Гэмптон, которая повсюду может ввести нас в лучшее общество. Она принадлежит к самому высшему фешёнэбльному кругу и знакома со всею европейскою аристократиею. Она с первого же взгляда полюбила меня и Мери Анну и предложила нам путешествовать вместе. Это, Молли, удивительное-счастье! У ней собственная прекрасная карета, горничная из француженок, и такия горы дорожного багажа, что трудно понять, как она возит его. К. Дж. боялся издержек и, как того можно было ожидать, всячески противился нашему намерению. По его словам, он боялся, что "это введет нас в чрезмерные расходы, долги" и так-далее. "Знаете ли, чего боитесь вы", сказала я ему, "вы боитесь, что это введет нас в хорошее общество, в высший круг".

Напротив, я ожидаю не лишних расходов, а значительной экономии; потому-что, как говорит лорд Джордж, "в гостинницах всегда выгоднее жить большим обществом". И он очень-любезно взял на свои руки все расходы.

Лорд Джордж удивительный молодой человек; он принадлежит к знатнейшей аристократии, а между-тем не считает унизительным для себя делать нам всякого рода услуги. Он знает К. Дж. так же хорошо, как и я сама. "Предоставьте мне одному (говорит он) ладить с вашим стариком; я его знаю; он вечно ворчит на расходы и хнычет о нищете; но заметьте, он всегда достает денег сколько нужно". Это замечание чрезвычайно-справедливо, Молли; как бы ни были затруднительны его обстоятельства, он всегда умеет выпутаться из беды; это убеждает меня, что он просто обманывает нас, говоря о недостаточности своих средств и тому подобных вещах. Поняв это, я перестала дрожать, как бывало, над копейкою.

Условие наше с мистрисс Г. Г. было устроено лордом Джорджем. "Положитесь во всем на меня (сказал он К. Дж.), потому-что мистрисс Гор Гэмптон совершенное дитя в денежных делах. Она дает своему разсыльному сто фунтов, и он расплачивается за все, пока израсходует, или скажет, что израсходовал деньги; тогда она дает ему другой билет во сто фунтов. Из этого видите, что она не мучит себя счетами - нет, они до нея и не доходят".

- Если так, сказала я: - у нея должно выходить множество денег?

- Ужасное множество, отвечал он: - потому-что, хотя сама лично не любит она ни малейшей роскоши, но никогда не обращает внимания на цену, не заботится об издержках.

"об этом не безпокойтесь; кроме-того, должен я напомнить, она так пристрастилась к вам (то-есть ко мне, Молли) и к мисс Додд, что было бы решительным безчеловечием отказывать ей в вашем обществе, особенно в настоящую минуту, когда она так нуждается в сочувствии, к участии". Мне ужасно хотелось спросить, чем же она огорчена: тем ли, что овдовела, или в разводе с мужем, и почему? но я не решилась спросить, да и он не дал мне времени, безостановочно продолжая свою речь. "Позвольте ей платить половину издержек, как и следует; денег у нея бездна, и решительно никуда девать их. Даже при таком условии будет она в выигрыше, потому-что старик Грегуар половину её денег прячет себе в карман".

По вашему предположению, Молли, такия выгодные условия должны бы, конечно, удовлетворить К. Дж.? - нисколько. Он отвечал только: "а много ли выйдет денег на нашу половину расходов"?

- Не-уже-ли вы, К. Дж., воображаете, что можно путешествовать по Европе задаром? сказала я: - или опыт вам говорит, что это стоит очень-дешево?

- Ну, не могу сказать, отвечал он с убийственной для меня сардоническою улыбкою: - опыт наш говорит противное.

- Прекрасно, сказала я. - Лучше ли для нас путешествовать людьми никому неизвестными, ничтожными, или быть принятыми, уважаемыми повсюду? Имя Доддов, продолжала и: - небольшая рекомендация; и некоторые из нас на-вид очень нефешёнэбльны. - Ах, еслиб вы видели, как покоробило его от этих слов! - Существенный вопрос, продолжала я, состоит в том: зачем поехали мы за границу?

- Ну, да; именно в этом, проревел он, стукнув кулаком но столу так, что у меня вырвался крик. - Ну, да зачем мы поехали?

- Можно спрашивать об этом и не подвергая меня нервическому припадку, К. Дж., сказала я. - Хотя я привыкла к вашему ужасному характеру, но моя комплекция не вынесет ваших нежностей. Впрочем, если вы серьёзно и хладнокровно желаете знать, зачем поехали мы в чужие края, я готова объяснять вам.

Сделайте милость, сказал он, складывая руки на груди: - вы меня очень обяжете, просветив на этот счет.

- Мы поехали за границу, сказала я, вопервых, с целью...

- Не экономическою, сказал он с усмешкою.

- Нет, не именно с экономическою целью.

- Очень-рад, вскричал он: - очень-рад, что мы наконец разочаровались в одном пустом обольщении. Извольте же продолжать.

- Может-быть, вы назовете светскость пустым обольщением, мистер Додд? сказала я: - может-быть, хорошия манеры, французский язык и музыка - пустые обольщения? Высшее общество - пустое обольщение? Сфера, в которой мы ныне живем, обольщение?

не существует для высшого общества. Знаете ли вы даже имена князей и княгинь, о которых вечно толкуете?

Но я не хотела слушать более и остановила его словами: "по-крайней-мере вам, мистер Додд, не о чем жалеть, потому-что, по вашим манерам, языку, туалету и поведению, никто не скажет, что вы хоть сколько-нибудь изменили вашему Додсборо. Вы не принадлежите к числу людей, живущих за границею".

- От всей души желал бы, чтоб моя расходная книга показывала то же самое, говорит он, и с этим словом берет кипу счетов и начинает громко читать свои, как он называет, разочарования.

- Знаете ли вы, мистрисс Д., говорит он: - что ваша модистка в последние четыре месяца получила больше денег, нежели употребил я на улучшение своих земель в последния восемь лет? Что генуэзский бархат и мехельнския кружева унесли больше денег, нежели понадобилось бы на осушение лауских лугов? Что на деньги, которых стоит ваш красный тюрбан, делающий вас похожею на Рауля Синюю-Бороду, можно было бы сделать потолок в школе?

- Если вам угодно говорить пошлости, мистер Д., сказала я: - позвольте мне удалиться. И я ушла, хлопнув дверью так, что удар скажется в его подагрической ноге.

в котором мы остановились; но мысли мои блуждают по другим предметам, так-что, вероятно, не буду в-состоянии описать его подробно.

Тут есть университет; это все-равно, что Trinity College в Дублине; только у них нет правила носить такую форму, как у нас, и они не живут в особых домах, а в разброде по всему городу. У нас есть несколько знакомых молодых людей, которые князья, а между-тем самые простые, скромные юноши. В Билли Дэвисе было больше бойкости, нежели в них во всех.

Сам городок очень мил; но, кажется, не по моей натуре. Не знаю, может-быть, от воды, потому-что у нас под окнами большая река, но моя голова постоянно зябнет. Правда, мы делаем неблагоразумно, каждый вечер сидя далеко за-полночь в беседке, куда молодые немцы приходят петь нам, потому-что петь и курить - их страсть. У них меланхолическая музыка, в которой мы, ирландцы, ничего не понимаем; но мистрисс Г. и мои дочери говорят, что она восхитительна; я, разумеется, соглашаюсь с ними и говорю то же. Но вам, Молли, признаюсь, что меня она располагает ко сну; большая часть других наших здешних развлечений точно то же. Мы ботанизируем, или ищем камней и раковин, по которым узнаем земную историю. Вы удивитесь, Молли; но уверяю вас, что мистрисс Г. и Мери Анна в-самом-деле по камням узнают все, что было прежде. Однажды оне нашли челюсть слона; это ужасно их обрадовало, а К. Дж. сказал: "я могу узнать по зубам лошади, сколько ей лет; но сказать по слоновым клыкам, сколько лет какой-нибудь горе - это мудрено для меня".

Если на дворе дождь и нельзя ехать на ученую экскурсию, мы занимаемся дома химией; но я боюсь огня, и думаю, что когда-нибудь мы дорого поплатимся за свои забавы с ним. У старика, который приходит читать нам эти лекции, брови совершенно выжжены, на одной руке только два пальца, а на другой последний сустав большого пальца оторван; не говорю ужь о том, что раз, когда он сел, под него подвернулся карман, набитый какими-то штуками в роде шутих, которые хлопнули страшным манером.

Если погода будет ясная (я почти желала бы, чтоб было пасмурно) мы на следующей неделе каждую ночь будем заниматься астрономиею. Но эти науки для меня легче "этики и статистики". В первой из них даже слова употребляются не в настоящем смысле, а как-то навыворот. Не дальше, как третьягодня, надо мною с полчаса хохотали за самый справедливый ответ, который известен всякому ребенку.

- Не знаю, к чему, по мнению Локка; но каждому известно, что больше всего надобно думать о деньгах, отвечала я.

Статистика была бы еще сносна, еслиб оживлялась опытами, как химия; но ужасно-скучно слушать, ничего не понимая, о воспроизводительности племен и средней старости: какая же может быть средняя старость?

Таким-то образом мы проводим время в Бонне; хотя наши занятия возвышенны, но я падаю от них духом. Впрочем, не думаю, чтоб мы остались здесь надолго: К. Дж. находит, что науки стоят не дешевле бальных платьев. Он однажды заметил: "трюфли дешевле этих гадких трав, которые вы собираете единственно за их мудреные названия."

Молли, что у нас кончится разводом. Несходство наших характеров делает это необходимостью. Итак, когда прийдет время, я буду готова, как выражается мистрисс Г. "возвратить мою независимость". Я могу сказать: "я принесла вам имя, знатность, богатство, Кенни Додд; теперь оставляю вас, не вспоминая зла. Быть-может, вы не того заслуживали!"

стали бы ждать к празднику подарков, а я не имею теперь лишних денег. Если будет необходимо, скажите, что Джойс Мэк-Керти действительно умер, но что неизвестно еще, к кому переходит поместье. Советую вам повременить продажею шерсти, потому-что, говорят, цены в Ирландии поднимаются по причине всеобщей эмиграции.

Мери Анна вместе со мною свидетельствует вам свою любовь.