Семейство Доддов за границей.
Часть третья.
Письмо IV.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Семейство Доддов за границей. Часть третья. Письмо IV. (старая орфография)

ПИСЬМО IV. 

Джемс Додд к Роберту Дулэну, Е. В., в Trinity College, в Дублине.

Милый Боб,

Выписываю для тебя из вчерашняго нумера Galigùanrs Messenger следующую статейку: "Сильные толки были возбуждены в кругу фешёнэбльных посетителей Бадена слухами о бегстве прелестной "мистрисс Г*** Г****** с богатым ирландским джентльменом, который хотя ужь давно перестал принадлежать к людям первой молодости, очевидно, еще владеет средствами пленять сердца. Читатели заметят скромность, с которою мы стараемся, по-возможности, "ъне компрометировать имен и ограничиваемся простым намеком на происшествие, которое, без всякого сомнения, опечалит обширный круг родственников и знакомых упомянутых нами лиц".

Вероятно, все твои коническия сечения и сферические треугольники не помогут тебе разрешить эту загадку; потому, избавляя тебя от безполезных трудов., скажу, что мнимый похититель, столь деликатно означаемый в газете, не иной кто, как Кенни Додд собственною особою. Да, Боб, на первый взгляд вышло то самое, что говорит старинная песенка:

- Как же можно было надеяться, что Dodd-père в глазах света устоит против нежного уязвления? Но, чтоб дело было для тебя noвозможности понятно, припомни, пожалуйста, восхитительную спутницу, о которой писал я тебе, именно некую мистрисс Гор Гэмптон Она Дидона новой Энеиды. Впрочем, не думай, чтоб на-самом-деле в газетной статейке была хоть капля правды. Приключение может быть объяснено аргументами, менее-интересными и романтическими. Мистрисс Гор Гэмптон просила, чтоб батюшка проводил ее в один маленький немецкий городок; и не желая возбуждать неизбежного гнева матушки, вздумала сняться с лагеря ночью, без обычных сигналов. Таким-образом ставка нашего старика найдена была опустевшею и на перекличке не оказалось Додда-отца.

Тайвертон, который был посвящен во все тайны предприятия, объяснял мне все; я с удовольствием передал объяснение сестрам; но старания наши убедить матушку были совершенно безплодны.

Разумеется, первые три или четыре дня после такого казуса были неочень-приятны.

Я совершенно убежден, что еслиб наш старик вернулся на другой день и добился бы хотя слабого внимания к своим оправданиям, то он мог бы удовлетворительно объяснить, зачем он уезжал, где был и все тому подобное; но вот здесь-то и затруднение, милый Боб! Хотя неоспоримо, что его совесть чиста, но ты не поверишь, милый Боб, как велико было бы сочувствие к нему всего здешняго общества, еслиб он смело явился сюда и сказал: "Ну да; я виноват". Я сам не хотел верить, когда Тайвертон сказал мне это, но теперь убедился своими глазами. Здешнее общество не с охотою принимает людей, которых репутация осталась невредима, как некоторые богадельни принимают только изувеченных.

Из этого ты видишь, что наш старик мог бы безопасно явиться сюда. А между-тем, его отсутствие влечет за собою некоторые неудобства; и если он долго не приедет, я сильно опасаюсь, что наш кредит истощится чрезмерною нашею любовью к подписям.

Сам я был страшно несчастлив в игре и порядочно задолжал; но Тайвертон советует не унывать, и говорит, что ужь если человеку прийдется слишком-плохо, то еще остается верное средство исправить дела: взять богатую жену. Признаюсь, лекарство не по вкусу мне; но разве есть вкусные лекарства? Если будет необходимо - я готов. Здесь есть три или четыре особы с хорошим приданым, о которых больше поговорю в следующем письме. Это я писал более для того, чтоб сказать тебе, где мы, нежели с целью повествовать о деяниях твоего преданного друга