Дочь оружейника.
Часть вторая.
V. Крепость скупого

V. Крепость скупого

В сказке, придуманной Жуанитой для спасения Франка, была часть правды. Действительно, телега с лошадью ждала их за селением и возничий по имени Гоби, глупый на вид, дожидался их. Это было очень кстати для Франка, Потому что рана его, хотя и легкая, мешала идти пешком.

Молодой человек расположился очень удобно на подушках, принесенных Тоби неизвестно откуда, и Жуанита села возле него, чтобы поддерживать его голову и защищать от толчков.

-- Так вы меня не узнали? - спросила она Франка, когда они отъехали немного от Эмна.

Франк признался, что не помнит, где встречался с ней.

-- Значит у меня больше памяти, чем у вас, потому что я не забыла услуги, оказанной мне одним купцом, которого звали Франк.

-- Теперь я помню! - вскричал молодой человек. - Простите меня, Жуанита, что я забыл ваши черты, но ваше доброе дело хранится в моем сердце!

-- А я узнаю вас и через десять лет и готова поручиться, что вас обвиняют напрасно, что вы не убийца.

-- Благодарю, милая Жуанита, за ваше мнение обо мне.

-- Я уверена, - продолжала девушка с жаром, - что вы не способны убить даже вашего смертельного врага. Я женщина, но понимаю убийство только в случае сильного гнева или ревности. Только подлые люди убивают безоружных... За что вы ненавидите начальника Черной Шайки? Что он вам сделал?

-- Он похитил молодую девушку.

-- Молодую девушку... которую вы любите? - перебила цыганка дрожащим голосом.

-- Да, я люблю ее... как сестру. Мария - невеста моего лучшего друга.

-- Благородного ван Шафлера, который был с вами в Утрехте?

-- Да.

И Франк рассказал молодой девушке все подробности о похищении девушки и прибавил, что слышал о возвращении Фрокара, только не знает, где скрыта Мария.

-- Я, кажется, знаю это, - сказала девушка, довольная тем, что может Оказать еще услугу Франку.

-- Вы, Жуанита! - вскричал молодой человек с удивлением. - Вы знаете где Мария?

-- Кажется, Франк... Бандит Фрокар прибыл в Утрехт два дня тому назад с молодой девушкой и остановился у старого ростовщика.

-- Вы уверены, что это Мария?

-- Ведь мы едем теперь в Утрехт, Жуанита, - сказал Франк. - Скажите, знаете ли вы ростовщика... его жилище?

-- Он мне сам сказал все сегодня... и с какой целью! Проклятый старикашка! Его зовут Берлоти, и дом богача должен быть известен в городе; стоит только спросить.

При этом открытии Франк не подумал возвращаться в Гильверсум, как ему приказал Ральф, потому что представлялась надежда на спасение Марии из рук Перолио, который должен был скоро сам приехать в Утрехт. Надобно было торопиться, и Франк просил Тоби погонять лошадей, но хорошенькая цыганка желала, напротив, продлить приятное свидание с человеком, произведшим на нее сильное впечатление. Она с любовью поддерживала раненого, прикрывала его своим плащом и тихо приказала возничему не торопиться.

У ворот Утрехта даже не остановили телегу, потому что знали труппу комедиантов, а Франка никто и не заметил.

Жуанита привезла раненого к себе, перевязала его рану, и хотя он хотел тотчас же бежать отыскивать Марию, цыганка уложила его в свою постель и приказала не вставать, если не хочет остаться хромым. Измученный дорогой, ослабев от потери крови, раненый скоро заснул, а Жуанита побежала отыскивать дом банкира.

Когда она вернулась, Франк уже проснулся и услышал ее слова:

-- Я знаю где живет старый грешник.

-- Как ты добра, Жуанита, что хлопочешь для меня, - сказал молодой человек, сжимая руки цыганки.

-- Нечего говорить об этом, - отвечала она, улыбаясь. - Теперь надо удостовериться, точно ли у него скрыта та, кого вы ищите.

-- Но как это сделать?

-- Я берусь за все... я пойду к старику.

-- Вместе со мной, Жуанита.

-- Нет, вы можете все испортить вашей запальчивостью. Притом я одна разузнаю все скорее... я решаюсь на все... для вас, Франк... только для вас... за это дайте мне слово, что вы целый день не выйдете из этой комнаты.

-- Это невозможно, Жуанита.

-- Нет, вы еще слабы и можете разбередить рану.

-- Но вспомни, что Перолио может быть уже в городе, что он увидит Марию.

-- Перолио отправился к бурграфу в Амерсфорт, и только на обратном пути заедет сюда... Вы это знаете, стало быть до завтра нечего опасаться; послушайтесь меня, поберегите ваше здоровье.

Надобно было повиноваться, и Франк замолчал.

Прежде чем описывать свидание Берлоти с Жуанитой, скажем, где оно происходило.

Дом ростовщика не был открыт для каждого и походил на крепость, какие строили в то время вельможи и богачи даже в городах. Феодальные владельцы не любили сходиться близко с мещанами и простым народом, но синдики мещанских сословий заставили бургомистров издать запрещение строить укрепленные замки, и вельможи, бунтовавшие против своих государей, не смели ослушаться приказа городских властей и были довольны тем, что не разрушили тех замков, которые были уже построены. Берлоти жил в одном из таких старинных зданий, принадлежащих рыцарю, который остался верен епископу Давиду и уступил свой замок за долги.

тут была железная дверь с молотком и круглым окошечком.

Правда был другой вход в эту крепость со стороны конюшен, но он вел в пустой переулок.

Отсюда привозили товары и припасы и почти круглый год в переулке была непроходимая грязь.

Старый ростовщик занимал одно обширное здание, и вся прислуга его состояла из старой служанки и приказчика, принимавшего и отпускавшего товары и хранившего разные залоги, которыми был наполнен весь дом. Берлоти был не обыкновенный скупец. Это был особенный тип, не злой, не сердитый, не строгий для себя и других, не умирающий над своими сокровищами. Нет, он был почти всегда весел и любезен, любил все удовольствия, хотя и старался, чтобы, они обходились ему дешевле. Он любил, когда его приглашали на обеду и присылали на дом редкие вина. Когда он обедал дома, то ходил сам на рынок и покупал самые лакомые куски; потом присматривал за служанкой, чтобы она, стряпая, не украла чего, и редко обедал один. Он любил женщин и всегда находил красивых собеседниц. Хорошенькая женщина всегда принималась ласково ростовщиком, но Жуанита, чтобы иметь предлог придти к нему, набрала браслетов и цепочек и явилась в его крепость, будто за деньгами.

Слыша удары молотком в дверь, он пошел сам посмотреть в окошечко, как делал обыкновенно, узнал молоденькую цыганочку и, бросившись ей отворять, привел ее в свою комнату. Ростовщик был не в богатом костюме из бархата и шелка, в котором Жуанита видела его на пиру. Он был в старом халате, подпоясанном ремнем, на котором висела огромная связка ключей. На его лысой голове была надета черная шелковая шапочка и сверху старая шляпа.

В этом виде старый волокита не был привлекателен, но очень любезно поблагодарил Жуаниту за посещение.

-- Я пришла продать вам эти вещи, - сказала девушка, показывая то, что принесла.

-- А зачем ты продаешь свои наряды? - спросил он нежно.

-- Мне нужны деньги.

-- А если твой друг откажет в твоей просьбе?

-- Я пойду к другому.

-- Не торопись, душечка, - говорил Берлоти, смеясь. - Соломон не отказывает тебе решительно, только не хочет взять твоего залога.

-- У меня нет ничего Другого.

-- Полно, моя красавица, пойми, чего я хочу, и ты будешь сама очень богата.

-- Благодарю, - проговорила Жуанита с досадой. - Я не хочу вас слушать, потому что вы говорите одно и тоже всем женщинам.

-- Правда, моя милочка, что я иногда говорил это, но уверяю, что сегодня я не лгу, потому что никогда еще не чувствовал того, что испытываю теперь.

-- Не верю, вы обманываете меня, как других.

-- Приходи сегодня ужинать со мной, и ты удостоверишься, что я действительно люблю тебя.

-- Нет, я не хочу, чтобы мне выцарапали глаза.

-- Кто осмелится дотронуться до твоих хорошеньких глазок?

--; Да та красавица, которую вы прячете от всех.

-- Вы сами, на пиру у ван Нивельда - разве вы забыли?

-- Diavolo! - проговорил богач, почесывая затылок. - Я проболтался. Это дурно!

Помолчав немного, он взял руку Жуаниты и сказал нежно:

-- Но ведь ты слышала также, что это родственница моего друга Перолио.

-- Это не мешает вам любить ее.

-- Ты не понимаешь меня... я говорю родственница, но я уверен, что она гораздо ближе ему.

-- А хороша она?

-- Не так как ты, - отвечал старик, воспламеняясь и теряя осторожность, - она белокурая, как все здешние женщины.

-- Покажите мне ее.

-- Не могу. Фрокар просил меня, чтобы никто не подходил к красавице. Она обедает одна, и два солдата Черной Шайки стерегут ее дверь. Если Перолио узнает, что я ослушался его...

-- Вы очень боитесь его? - спросила Жуанита.

-- Разумеется, боюсь.

-- Тем хуже для вас, - сказала цыганка, отдергивая сою руку. - Знайте, синьор Берлоти, что я полюблю только храброго человека.

-- Да и я не трус, моя красавица, только не хочу, чтобы меня убили, как собаку. Разве ты не знаешь начальника Черной Шайки?

-- Я никогда его не видала, но если встречусь с ним, то ручаюсь, что не испугаюсь его, не опущу даже перед ним глаз.

Соломон был в восторге от красоты и смелости молодой девушки: он опять схватил ее за руку и успел поцеловать ее, вскричав:

-- Как ты прекрасна! В твоих жилах течет южная кровь!

-- Оставьте меня! - вскричала Жуанита, отталкивая старика. - Я цыганка, уличная плясунья и певица, но не позволяю целовать себя каждому. Я люблю, кого хочу и предупреждаю вас, что ревнива и не потерплю соперниц.

-- Разве у тебя могут быть соперницы? - говорил Соломон убедительно, воображая, что в состоянии возбудить любовь молодой девушки.

-- А ваша спрятанная красавица? Покажите мне ее, дайте поговорить о ней, и я поверю вам.

-- Вы думаете, синьор Берлоти, что я пришла сюда за тем, чтобы выманить у вас денег? Это был только предлог.

-- Я был уверен в этом, - отвечал старик, довольный ее словами.

-- Я пришла, - продолжала она нерешительно и опуская глаза, - потому что ваши черты и ваши слова разбудили во мне воспоминания о моем отечестве.

-- Ты итальянка? Я был уверен в этом.

-- Наконец, я пришла потому, что вы меня пригласили..

-- И хорошо сделала, моя ненаглядная! - вскричал старик, обезумев от волнения. - Я одену тебя в шелковые, золотые материи, осыплю тебя драгоценными камнями.

-- Мне ничего не надобно, я не торгую моей любовью. Я отдаю ее тому, кого изберу.

Эти слова еще более поразили ростовщика, забывшего свою скупость, свою старость и готового упасть на колени перед уличной комедианткой.

-- Но вы знаете, - продолжала хитрая цыганка, - что в любви итальянка хочет владеть всем или ничем!

-- Все твое! - вскричал Соломон с жаром. - Ты будешь моей повелительницей.

-- Постарайтесь прежде успокоить мою ревность, покажите мне вашу племянницу, если хотите, чтобы я пришла с вами ужинать.

-- Это твое условие, капризная красавица? О женщины! Когда вы чего захотите, трудно противиться вам.

Жуанита смотрела так страстно на старика, что он не мог отказать ей ни в чем и сказал, подумав немного:

-- Ты увидишь ее, мой хорошенький демон, я исполню твое желание. Только прошу тебя, - продолжал Соломон, - не упоминай перед ней имени Перолио.

-- Это отчего? Вы сами сказали, что она его... родственница, или еще ближе.

-- Вот видишь, я не уверен в этом. Фрокар так хитер, что, вероятно, обманул меня. Послушай, ты войдешь к ней с дорогим нарядом, который ей предложишь... разумеется, не от меня.

-- А от кого же?

-- Меня просили предложить ей несколько подарков, чтобы она не очень скучала, но хотя за них платит Перолио - его не надобно называть.

-- Хорошо, я буду осторожна.

-- Ступай же за мной. Я, как ребенок, повинуюсь тебе.

сердце Жуаниты сжалось от горести. Бедняжка Мария сидела в углу в такой грустной задумчивости, что даже не слыхала, как к ней вошли. Только когда Соломон начал говорить с ней, она как будто проснулась, подняла на него свои чудные глаза, наполненные слезами, потом обратила их на цыганку.

-- Я привел к вам молодую девушку, - сказал старик, - с подарками от того, который любит вас нежно и составит ваше счастье. Не плачьтесь и взгляните на эти наряды.

-- Благодарю вас, мессир! - сказала Мария тихо, но с достоинством. - Мне ничего не нужно. Я вас прошу об одном - отпустите меня домой, к матушке, и я буду молить Бога, чтобы он послал вам покойную старость.

Грустные слова девушки тронули Берлоти, хотя ему не понравилось, что она упомянула о старости перед Жуанитой.

-- Я рад дать вам свободу, мое дитя, - сказал он добродушно, - потому что мне совсем не весело видеть ваши слезы. Я бы сейчас отпустил вас, но не смею. Подождите немного; скоро придет особа, которая принимает в вас участие, и соединит вас с вашими родными. Поверьте, что я буду тогда радоваться не меньше вас.

Ростовщик говорил правду. Видя много таинственного в отношениях Перолио и молодой девушки, он боялся попасть в неприятную историю и притом ему хотелось оправдать себя в глазах цыганки, которая его совершенно очаровала.

-- Зачем вы обманываете меня? - возразила Мария. - Старики должны говорить правду.

Соломон поморщился.

-- Старость должна внушать почтение и доверенность, - продолжала девушка, - зачем же вы принуждаете себя лгать?

-- Уверяю вас, что я ни в чем не виноват и даже ничего не знаю...

-- Разве я могу верить вам? Зачем вы скрываете имя моего похитителя и место, где я нахожусь? Отчего вы не назовете мне ту особу, которая, по-вашему, сведет меня к родителям?

Потом, подойдя к Жуаните, она продолжала ласково:

-- Вы также молоды, как я, и должны быть добры. Скажите, ради Бога, кто вас прислал ко мне?

Цыганка все это время не сводила глаз с девушки и черты ее лица выражали сильное волнение. Она не могла не пожалеть о положении бедной девушки, но ангельская ее красота поразила Жуаниту, которая не могла поверить, чтобы Франк, живя так долго под одной кровлей с ней, не полюбил ее страстно.

-- Я пришла к вам от человека, который любит вас и предан всей душой, что он скоро докажет.

-- Но, как зовут его?

-- Вы это узнаете скоро.

-- Я уже знаю это ненавистное имя. Отчего вы прямо не скажете, что это начальник Черной Шайки?

-- Клянусь, синьора, - вскричала Жуанита, - что не он послал меня.

"Славно! - подумал Соломон. - Она хорошая комедиантка".

-- Верите ли вы в Бога? - спросила Мария строго, - верите ли в святость клятвы?

-- Дева Мария - моя небесная покровительница.

-- Так вас зовут Марией? - спросила быстро Жуанита, желая вполне удостовериться, что это дочь оружейника.

-- Да, - отвечала невеста Шафлера. - Клянитесь мне над этим изображением Святой Девы, что вы присланы не от Перолио.

-- Клянусь, - проговорила Жуанита торжественно и, наклонясь к девушке, чтобы поцеловать образок, который та сняла с шеи, она проговорила тихо:

-- Доверьтесь мне... меня прислал Франк.

Мария невольно вскрикнула: так неожиданны были эти слова.

-- Извините, сеньора, я нечаянно наступила вам на ногу, - сказала громко Жуанита и прибавила тихо:

-- Берегитесь... не погубите себя и его.

-- Ничего, мне не больно, - отвечала Мария, глядя с благодарностью на цыганку. - Теперь я верю вам, вы не обманываете меня.

"Какая ловкая и хитрая цыганка", - подумал Соломон. - Что же, прибавил он громко, - вы примете эти награды?

Мария молчала в нерешительности, Жуанита отвечала за нее:

-- Синьора принимает.

Старик потирал руки от удовольствия, потому что собирался взять с Перолио порядочную сумму за эти подарки и, чтобы пленница не одумалась, он поспешил выйти, позвав знаком Жуаниту. Но цыганка успела еще подбежать к Марии и шепнуть ей:

-- Надейтесь, завтра вы увидите Франка и будете спасены.

-- Все идет хорошо! - сказал старый ростовщик, придя опять в свой кабинет. - Видишь, я не обманул тебя. Теперь ты не ревнуешь ко мне эту плаксу?

-- Нет, теперь я спокойна, - отвечала Жуанита.

-- Так ты придешь ко мне ужинать сегодня вечером?

-- Сегодня не могу.

-- Отчего же?

-- Сегодня мне некогда. Я приду завтра.

-- Честное слово, только с одним условием.

-- Опять условия, carissima? Но говори, я готов на все.

-- Я не хочу, чтобы меня видели у вас. Вы должны быть одни дома.

-- Хорошо. Я и так всегда один. Мои приказчики не ночуют здесь, и во всем доме остаюсь я один и моя старая служанка.

-- Итак, до завтра, синьор Берлоти, - сказала Жуанита, улыбаясь кокетливо.

-- А сегодня плутовка, разве ты не подаришь мне ни одного поцелуя?

-- За что подарки? - вскричала, смеясь, цыганка и побежала к двери.

-- Ты не уйдешь от меня так скоро, моя красавица. Ведь все двери заперты и ключи у меня; стало быть, надобно заплатить, если хочешь выйти отсюда.

Действительно, все двери и решетки были заперты, и так как Жуанита хотела знать, какими ключами они отпираются, то позволила старику поцеловать себя и, как птица, полетела из крепости прямо к Франку, который ждал ее с нетерпением.

Она рассказала ему обо всем случившемся и молодой человек был в таком восторге, что начал с жаром целовать руку своей хорошенькой благодетельницы.

-- Спаси ее, Жуанита! - вскричал он радостно. - Я тебе буду более благодарен, нежели за мою жизнь. Мария будет счастлива... будет возвращена ван Шафлеру.

Последние слова немного успокоили цыганку. Франк хотел знать все подробности свидания с ростовщиком и начал допрашивать девушку, какими средствами она заставила Соломона повиноваться.

Хорошенькая Жуанита покраснела, опустила жгучие глазки и сказал, после короткого молчания:

-- Франк, вы знаете мое ремесло. Я уличная певица и плясунья, и от меня нельзя требовать такой скромности, как от девушек, воспитанных в честном семействе. Мы с малолетства натерпелись много горя, были окружены такими примерами и соблазнами, что нам трудно и почти невозможно сохранить чистоту души. Притом, если бы мы и действительно были невинны, кто поверит нам?

Посмотрев пристально на Франка, она продолжала:

-- Отвечайте мне искренно, Франк: поверите ли вы мне, если я вам скажу, что несмотря на наружность, на свое свободное обращение и пылкий характер, я осталась также чиста, как ваша сестра Мария... вы не поверите?

-- Верю Жуанита, если ты говоришь это.

свидание...

-- Нет, Жуанита, я не допущу этого, я не хочу, чтобы для меня ты решилась на ужасный поступок.

-- Не беспокойтесь, Франк: старый развратник останется в дураках. Его любезность и ужин пропадут даром.

-- Погодите немного и доверьтесь мне. Я давно привыкла казаться веселой и хохотать, когда мне хотелось бы плакать, чтобы облегчить мои страдания.

-- С удовольствием! - вскричала цыганка, довольная участием молодого человека. - Теперь я не должна бы жаловаться на судьбу, потому что в сравнении с прежним житьем я почти счастлива. Я могу понимать все, могу защищаться в случае опасности и не знаю бедности. Наконец, теперь меня все ласкают... даже слишком, и я заслужила ваше уважение. Но мое детство было ужасно. Вы рассказывали мне про ваши первые годы жизни, хотите ли послушать теперь мой рассказ?

Она замолчала на минуту и отерла слезы, наполнявшие ее глаза.

-- Прошу тебя, Жуанита, расскажи мне все, - сказал Франк и, посадив ее возле себя, начал слушать со вниманием.