Автор: | Мало Г. А., год: 1893 |
Категории: | Повесть, Детская литература |
Глава X
Неизвестно, как бы долго проспала Перрина, если бы прикосновение чего-то теплого к лицу не разбудило ее. Девочка испуганно открыла заспанные глаза и увидела большую, косматую голову, наклонившуюся над ней.
В первую минуту она инстинктивно хотела было откинуться в сторону, но тотчас узнала обладателя огромного языка, лизнувшего ее прямо в лицо.
Перрина увидела стоящего над ней осла и сразу узнала в нем своего старого друга.
-- Паликар! Мой милый Паликар!
Она обхватила шею ослика руками и стала целовать его, заливаясь слезами.
Услышав свое имя, осел перестал ее лизать и, подняв голову, издал несколько радостных возгласов.
В это время Перрина рассмотрела, что он был без сбруи, без недоуздка и со спутанными ногами.
Приподнявшись, чтобы лучше охватить его шею и прижать его голову к своей, поглаживая его одной рукой, в то время как он, в свою очередь, опускал к ней свои длинные уши, Перрина услыхала, как чей-то хриплый голос закричал:
-- Что там с тобой случилось, старый шут? Погоди немножко, я сейчас приду, мой милый!
На дороге раздался звук торопливых шагов, и Перрина увидела мужчину в блузе и кожаной шляпе.
-- Эй, девчонка, что это ты делаешь с моим ослом? - крикнул он ей.
Перрина тотчас же узнала старьевщицу Ла-Рукери, опять в мужской одежде. Именно ей она продала Паликара на конном базаре; но старьевщица сначала не узнала ее и только спустя некоторое время стала удивленно приглядываться к девочке.
-- Я где-то видела тебя! - проговорила она.
-- Да, когда я вам продавала Паликара.
-- Так это ты, девочка? Что ты здесь делаешь?
Перрина не успела ничего ответить; она вдруг почувствовала такую слабость, что опять опустилась на землю, и только ее бледное лицо да глаза, полные слез, говорили красноречивее всяких слов.
-- Что с тобой? - спросила Ла-Рукери. - Ты больна?
Перрина едва шевелила губами, не в силах произнести слова; бледная, взволнованная, дрожа как в лихорадке, лежала она на земле, вытянувшись во всю длину своего маленького детского тельца.
-- Ну, - воскликнула Ла-Рукери, - что же ты, даже не можешь сказать мне, что с тобой?
Но именно этого и не была в состоянии сказать Перрина, хотя и сознавала все, что вокруг нее происходило.
Ла-Рукери была женщина опытная, отлично знавшая нищету во всех ее видах.
-- Она, чего доброго, еще умрет с голоду, - прошептала торговка.
Недолго думая, она направилась к дороге, где стояла маленькая распряженная тележка, боковые решетки которой были украшены кроличьими шкурками, поспешно открыла сундучок, достала откуда краюшку хлеба, кусок сыра и бутылку вина и принесла все это девочке.
Перрина все так же лежала на земле.
Ла-Рукери стала перед ней на колени и приложила горлышко бутылки к ее губам.
Девочка сделала глоток, другой, и легкий румянец заиграл на ее бледном личике.
-- Ты, значит, голодна?
-- Очень...
-- Ну, так надо поесть, только осторожно, потихоньку... подожди немного.
Ла-Рукери отрезала кусок хлеба, положила на него сыр и подала Перрине.
-- Главное - не сразу; лучше я поддержу тебя.
Предостережение было разумно: судя по тому, как принялась Перрина за хлеб, она могла и не послушаться наставлений Ла-Рукери.
Все это время Паликар, лежа на траве, смотрел на происходящее своими большими, кроткими глазами; но когда Ла-Рукери села рядом с Перриной на траву, он встал возле нее на колени.
-- И тебе захотелось хлеба? - проговорила Ла-Рукери.
-- Позвольте мне дать ему кусочек.
-- Хоть два, хоть три, сколько хочешь... когда кончится этот хлеб, я принесу еще. Славное животное так радо, что опять нашло тебя. Знаешь, ведь он и в самом деле очень добрый.
-- Вы заметили это?
-- Когда доешь свой кусок, то расскажешь мне, как ты очутилась в этом лесу; полумертвая от голода, а теперь мне жалко прерывать твое занятие.
Несмотря на наставления Ла-Рукери, кусок хлеба был быстро уничтожен.
-- Ты, может быть, хочешь еще?
-- По правде говоря, да.
-- Ну, так я дам тебе еще, но только после того, как ты расскажешь мне свою историю; нельзя есть так много после долгого голодания, это вредно.
Перрина стала рассказывать; когда она дошла до приключения в Сен-Дени, Ла-Рукери разразилась целым градом ругательств по адресу булочницы.
-- А знаешь ли ты, что она тебя обокрала! - воскликнула старьевщица. - Я никогда не даю фальшивых монет просто потому, что саму меня никогда не обманут. Будь спокойна, она мне ее отдаст, когда я опять буду проезжать через Сен-Дени, иначе я подниму против нее весь квартал; у меня есть там друзья, и мы с ней разделаемся по-своему...
Перрина рассказала свою историю до конца.
-- Итак, ты собралась умирать, бедняжка, - проговорила Ла-Рукери, - что же ты чувствовала?
-- Я испытывала такие мучения, что кричала, как кричат ночью, когда задыхаются; потом я видела во сне рай и вкусные угощения, которые собиралась есть; мама ждала меня там и готовила мне шоколад на молоке.
-- Что ты думаешь делать дальше?
-- Продолжать свой путь...
-- А что ты думаешь есть завтра? Только в твоем возрасте и можно идти так, куда глаза глядят.
-- Что же мне делать?
тебя хватит силы. Попробуй-ка крикнуть хоть в полсилы: "Кроличьи шкурки, тряпки, железо старое покупаем!"
Перрина исполнила это приказание.
-- Отлично! У тебя чистый голос, а у меня болит горло; ты будешь кричать за меня и зарабатывать на хлеб. В Крейле я знаю яичника, который возит яйца на продажу в Амьен, а оттуда уже недалеко до Марокура, где живут твои родственники. Я попрошу его подвезти тебя в его тележке, а в Амьене ты сядешь на машину. Я дам тебе взаймы сотню су, взамен тех, что у тебя украла булочница, которая мне их вернет; в этом ты можешь быть уверена.