Служба на купеческом корабле.
Глава XXVIII

Глава XXVIII

Едва Ньютон вышел от дяди, как клерк доложил Джону Форстеру, что какой-то джентльмен желает поговорить с ним, не назвав своей фамилии.

-- И с ним маленькая девочка, - прибавил письмоводитель.

-- Хорошо, Скреттон, введите его, - ответил Джон и снова занялся письмом, которое читал. Дверь отворилась, и в комнату вошли Эдуард Форстер и Амбра.

-- К вашим услугам, сэр, - сказал адвокат. - Стул, Скреттон; нет, два стула. Прошу прощения, маленькая леди.

Когда клерк ушел, Джон начал с обыкновенной фразы:

-- Могу я спросить, какое у вас ко мне дело?

-- Ты меня не помнишь, и не мудрено. Мы не видались пятнадцать лет. Время и страдания, которые съели меня, превратив в скелет, съели и воспоминания. Я - Эдуард Форстер.

-- Эдуард Форстер! Гм! Я забыл тебя. Ну, я рад повидаться с тобой, брат. Странно, я много лет не слыхал о моих родных, а теперь все сразу объявились. Только отделался от одного, является другой. На днях Никлас пришел Бог знает откуда.

Эдуард знал Джона лучше, чем Ньютон, а потому не обратил внимания на резкость его фраз. Он ответил:

-- Никлас? Значит, он жив. Как мне будет приятно видеть его.

-- Гм, - произнес Джон. - Мне было приятно отделаться от него. При встрече с ним береги часы и очки.

-- Полно, брат; я думаю, что он не такой тип.

-- Он тип, хотя не в том смысле, как ты думаешь; он очень честен. Постой-ка, брат, я начинаю вспоминать. Ты проезжал через Лондон в 17.. году, раненый. Ты вышел на пенсию в сорок фунтов? Где ты был и где живешь теперь?

-- Все там же; и не двинулся бы с места, если бы не эта девочка.

-- А кто это? Твоя дочь? - Только приемная.

-- Гм! Для отставного лейтенанта с половинным жалованием это довольно дорогая прихоть. Детей трудно содержать.

-- Ты прав, - ответил Эдуард, - но если я взял на себя расходы и ответственность, это случилось не по моей вине.

И он рассказал историю Амбры, а также соображения, которые заставили его приехать в Лондон. Он говорил с волнением, голос его дрожал; Джон, казалось, тоже был взволнован. Сначала послышалось его обычное "гм", потом он прибавил:

-- Безумное все это дело, брат, право. Когда ко мне явился с просьбой Никлас и его сын - это было понятно, они родственники. Но навязать мне чужого ребенка...

-- Не навяжу, пока Господь сохранит мне жизнь.

-- В таком случае, живи тысячу лет, как говорят испанцы. Но во всяком случае, брат Эдуард, бедное создание не должно умирать с голоду. Значит, когда ты умрешь, я возьму на свое попечение чужого ребенка. Скажу только, что это усилит мою печаль о тебе. Поди сюда, маленькая. Как тебя зовут?

-- Амбра? Какой дьявол дал ей это глупое имя?

-- Я, брат. Я нашел, что это имя подходящее.

-- Гм! Не вижу почему. Амбра - янтарь. Это, кажется, смола. Посмотрим, что говорит Джонсон.

Адвокат прошел в соседнюю комнату и вернулся с толковым словарем.

-- Ну, - усаживаясь, сказал он, - поищем. Вот: "Янтарь - желтое прозрачное вещество; горное масло или смола; имеет вкус смолы, пахнет, как скипидар; чаще всего встречается в Балтийском море или у берегов Пруссии; некоторые предполагали, что это отбросы птиц"... Ну, брат, я не нахожу сходства.

-- Будь ее крестным отцом, дорогой брат, и дай ей какое угодно имя. Пожалуйста.

-- Гм!

-- Папа, что значит "гм"? - спросила девочка.

-- Иногда - "нет", порой - "да", - с улыбкой объяснил Эдуард.

-- Я прежде этого не слыхала. Вы не сердитесь на меня, сэр?

-- Нет, маленькая, только у меня нет времени говорить с тобой, да и с тобой, брат. Ты хочешь сказать еще что-нибудь?

-- Дано. Но, Бог ты мой, что я буду делать с нею? Пришли мне ее вещи с буквами, о которых ты говорил; может быть, я найду ее родных.

-- Вот они, - казал Эдуард и подал Джону маленький сверток.

-- Еще что-нибудь, брат?

-- Скажи, где Никлас?

-- Значит, я его не увижу. Но ты занят, брат?

-- Я три раза сказал это вполне ясно.

-- Ну, не буду мешать. Прощай. Благослови тебя Бог, Джон. Завтра я еду назад. Я не могу надеяться увидеть тебя, значит, прощай навсегда в этой жизни.

Эдуард протянул брату руку. С большим волнением Джон пожал ее, сказав:

-- Прощай, моя маленькая, - сказал адвокат и серьезно посмотрел на ее выразительное красивое личико, потом смял очки и поцеловал девочку. - До свидания.

-- О, папа, - вскрикнула Амбра, выйдя из кабинета, - он меня поцеловал.

-- Гм! - крякнул Джон, когда дверь закрылась. Очки были снова надеты, и снова началось чтение письма.