| Автор: | Марриет Ф., год: 1837 |
| Категория: | Роман |
ГЛАВА LI. Казнь двух главных действующих лиц этого романа
Двое из людей сэра Роберта Барклая вытащили Ванслиперкена наверх. Все из экипажа "Юнгфрау", кто только мог стоять на ногах, поспешили следом за ним наверх, чтобы видеть, что из этого будет.
Когда лейтенанта привели и поставили перед сэром Робертом, ноги под несчастным подкашивались, губы дрожали, и сам он был бледен как мертвец.
-- Вы были одним из нас, вы получали от нас деньги и обманывали ради них ваше правительство! - начал сэр Барклай, обращаясь к Ванслиперкену, - Но этого предательства и измены вам показалось мало, и вы позволили себе сделать то же самое и по отношению к нам! Между тем мы предупреждали вас, что за всякую подобную попытку вас ожидает смерть! Невзирая на это, вы предали нас. За это вас ожидает обещанное вам возмездие. Вы должны умереть.
-- Я, умереть? Нет!.. Я не готов к смерти!.. Я не хочу умирать!.. - взмолился Ванслиперкен, кидаясь на колени. - Пощадите, Бога ради, пощадите! Мистер Рамзай, скажите вы хоть одно слово за меня!..
-- Я могу сказать в утешение только то, - отвечал тот, - что если мы не повесим вас теперь, то вам все равно не миновать виселицы в Портсмуте, так как я передал вашему правительству все выдержки и копии с королевских депеш, которые вы передавали мне, и вы осуждены на повешение и ими, как и нами. А так как вы теперь в наших руках, то мы и оставим за собой первенство в этом деле!
-- О, Боже мой! - воскликнул Ванслиперкен, упав лицом на палубу.
-- Как изменник своему правительству и как изменник по отношению к нам, вы подлежите одинаково смерти через повешение, - продолжал сэр Роберт, и так, готовьтесь умереть! Даю вам пятнадцать минут для того, чтобы вы могли примириться с Богом.
-- Ребята, - сказал Рамзай, - подите, отыщите веревку и приготовьте, что надо!
Пока несколько человек возились с приготовлениями для повешения Ванслиперкена, как раз против той мачты, на которой для него виселицу, какая-то долговязая женщина готовила другую виселицу.
Сэр Роберт стоял все время с часами в руках и следил за движением стрелок.
-- Вам остается еще пять минут времени, сэр! - проговорил он наконец.
-- Пять минут! - воскликнул Ванслиперкен, вскочив на ноги. - Пять минут! Всего только пять минут. Нет! Погодите! У меня много золота, очень много, я могу купить себе жизнь... Возьмите его и пощадите меня!..
-- Целые горы золота не могли бы спасти вас! - мрачно ответил Барклай.
-- О-о... Кому же я оставлю все свое золото?! Надо расстаться с ним! Как это ужасно!..
-- Надеть ему петлю на шею! - приказал Барклай. - Вам остается еще 2 минуты, сэр!
Капрал ван-Спиттер, который, как известно, был любитель всякого рода пыток и казней, собственноручно накинул петлю на шею Ванслиперкена.
В этот момент долговязая женщина появилась наверху ступени лестницы, волоча за собой на веревке Снарлейиоу, упиравшегося изо всех сил. С помощью Джемми Декса виселица для собаки была теперь тоже готова, и на шею ненавистному всем псу накинули петлю.
При виде Снарлейиоу Ванслиперкен разом забыл о всем; он только и видел ее, только и думал о ней...
-- Моя собака! - воскликнул он душу раздирающим голосом, - Женщина, оставь мою собаку! Как ты смеешь дотрагиваться до нее!
Вдруг женщина быстрым движением сорвала с себя чепец и платок, окутывавший ее стан и плечи, и повернулась лицом к лейтенанту.
-- Костлявый! - воскликнул в один голос весь наличный экипаж "Юнгфрау".
-- Боже милосердый! Боже правый!.. Пощади! Помилуй! - восклицал, не помня себя от ужаса, Ванслиперкен.
-- Как вижу, вы теперь узнали меня, сэр! - насмешливо произнес Костлявый.
-- Неужели море отдает назад свои жертвы? Разве мертвые воскресают? - лепетал совершенно обезумевший Ванслиперкен.
-- Нет, я никогда не умирал и никогда не утопал благодаря той диете, на которой вы всегда держали меня. А так как вас теперь, как вижу, сейчас повесят, то я, как добрый христианин, от души прощаю вас, но только при условии, если вас повесят, не иначе!
Ванслиперкен, понявший теперь, что Костлявый каким-то чудом спасся, несколько ободрился и пришел в себя.
-- Если ты меня прощаешь, прошу тебя, не истязай и не мучь моей собаки! - сказал он.
-- Вам-то я готов простить, так как вы как будто христианин, а если и не христианин в самом деле, то все же крещеная человеческая душа! - отвечал юноша. - Но собаке этой я не могу простить; у нас с ней длинные счеты, и надо их, наконец, свести раз навсегда, а потому, когда вас вздернут тут, я вздерну там. Это так верно, как и то, что я стою здесь.
- О, пощадите! Сжальтесь над бедной собакой! Сжальтесь ради всего святого! - молил Ванслиперкен, совершенно забывая о своей судьбе и тревожась об участи своей возлюбленной собаки.
Между тем, время, назначенное сэром Робертом, давно уже прошло, но он не хотел еще прерывать этой любопытной сцены.
-- Довольно! - промолвил он, наконец. - Пора!
-- Ну, Джемми, не зевай! - скомандовал почти одновременно Костлявый, держа обеими руками собаку на весу.
-- Одну минуту! Бога ради!.. Прошу у вас всего только еще одну минуту - воскликнул Ванслиперкен с рыданьем в голосе.
-- На что? - угрюмо спросил сэр Роберт.
-- Чтобы поцеловать в последний раз мою собаку! - сказал Ванслиперкен с рыданьем.
Как ни забавно было это желание, но в словах Ванслиперкена было столько потрясающе трогательного, что никто из присутствующих не рассмеялся, и на всех этот сердечный порыв такого человека, как Ванслиперкен, произвел потрясающее впечатление. Это сердечное чувство, не имевшее ничего общего с низменными побуждениями этой черствой и подлой души, точно яркий солнечный луч, пролилось отрадным светом на закат этой недостойной жизни.
ее в голову, в морду, в ее окривевший глаз.
- Довольно! - сказал сэр Роберт.
и двое приговоренных были разом вздернуты на мачте куттера. Так окончили свою жизнь один из величайших негодяев и одна из сквернейших собак, когда-либо существовавших.
Оба эти существа при жизни заслуживали виселицы, и смерть не разъединила их: они не пережили друг друга. Судя по рукописным документам якобитов, эта двойная казнь произошла 3 августа 1700 г.