| Автор: | Марриет Ф., год: 1836 |
| Категория: | Роман |
Глава LXIV
Катерина пришла зажечь огонь и, бросив на меня сердитый взгляд, начала топить печь. Она была очень хорошенькая девушка, с черными глазами, высокого роста, притом хорошо сложенная.
- Как тебя зовут? - спросил я.
- Катерина, сэр, к вашим услугам.
- Выслушай меня, Катерина, - сказал я тихо. - Ты женщина, а все женщины добры. Я все слышал, что ты говорила с хозяйкой. Знаю, что Мак-Дермот выдает меня за сборщика, но я никогда не принадлежал к числу этих людей. Я джентльмен, желающий говорить с сэром Генри де Клер об одном деле, и, чтобы доказать тебе справедливость моих слов, скажу, что я хлопочу о дочери старшего брата, убитого на охоте, которую все считали умершей. Я один только знаю этот секрет, и потому он с Мак-Дермотом распространили этот слух, чтобы меня удалить отсюда.
- Разве она жива? - спросила Катерина с удивлением.
- Да, и я не хочу сказать сэру Генри, где она, и за что он на меня сердится.
- Но я видела тело, - продолжала Катерина, приближаясь ко мне.
- Это была не она, - сказал я, не зная, что ответить.
- Однако платье было ее, но тело долго не могли найти, нельзя было различить черты липа. Я знала ее, бедняжку; моя мать была ее кормилицей, и сама жила в замке до смерти сэра Вильяма, а после этого несчастья нас всех отослали.
- Катерина! Катерина! - закричала хозяйка.
- Зовите меня почаще, - шепнула мне Катерина, выходя из комнаты.
- Огонь не разгорается, - сказала она, - и этот барин спрашивает водки.
- Возьми сухого торфу, да поскорее. У нас не один сборщик податей, все Отули пришли, и твой Корни также с ними.
- Мой Корни! Он еще не должен быть уверен, что он мой.
Вскоре Катерина воротилась и принесла сухого торфу и водки.
- Все, что вы говорите, правда, и я не сомневаюсь, потому что, кажется, вы не ирландец, и слишком молоды, чтобы быть сборщиком, которые обыкновенно состарятся, пока не сделаются такими негодяями. Теперь Отули здесь, и мне кажется, что эти люди не за добром пришли. Они сидят все вместе и шепчут что-то, держа ножи свои подле себя.
- Скажи мне, пожалуйста, Катерина, у дочери сэра Вильяма были светлые волосы и голубые глаза?
- Да, по наружности она была похожа на какую-нибудь волшебницу наших гор.
- Не помнишь ли, носила ли она цепочку из золота и кораллов?
- Да, сударь, у нее была на шее цепочка, когда несчастная пропала, а когда нашли ее тело, то уже не было этой цепочки. Мать моя говорила, что, верно, за это ее и убили.
- Ты мне сказала все, что нужно, Катерина. Девочка и теперь жива; я могу доставить эту цепочку, потерянную вместе с ней. Сэр Генри сам был причиной потери племянницы.
- Боже мой! - ответила Катерина. - Бедняжка, а о ней уже перестали и плакать.
- Все это я тебе сказала. Катерина, чтобы доказать ложь Мак-Дермота, которому хочется меня убить.
- Да как мне бежать, не поможешь ли ты мне, Катерина? - Я вынул десять гиней из кошелька.
- Возьми эти деньги, они пригодятся тебе с Корни.
- Корни-то первый вас и убьет, если я как-нибудь не слажу дела. Теперь надобно мне уйти и распорядиться этим.
Тут Катерина вышла из комнаты.
"Хорошо, - думал я про себя, - все-таки я не ошибся на этот раз; Катерина удостоверила меня, что Флита - дочь покойного сэра Вильяма. Если я спасусь, то заставлю Мельхиора быть справедливым". Довольный, что таким образом узнал, кто Мельхиор, я предался этим мыслям, забыв совершенно опасность своего положения, но я был вскоре пробужден от дум моих голосом Катерины.
- Нет-нет, Корни, ни ты, и никто из вас... Теперь не время, я и матушка моя не должны этого видеть... Этому не бывать, Корни. Слушай меня: если его кровь прольется, то будь уверен, что ты никогда не получишь моей руки.
Все опять замолкло, и только слышно было, что кто-то шепчет. Потом затих и шепот.
Я развязал чемодан, вынул заряженые пистолеты и взвел курки, решившись продать жизнь как можно дороже.
Не прежде получаса возвратилась Катерина. Она была бледна и дрожала от страха.
- Сидите, как можно тише, - сказала она, - не думайте о защите, это невозможно. Я сказала матери, и она хочет пожертвовать всем, чтобы защитить того, кто спас вскормленного ею ребенка; но смотрите, не шумите, они скоро все уйдут. Корни не смеет ослушаться меня, он уговорит и других. - Она опять вышла и не возвращалась уже долго, но потом пришла вместе с матерью.
- Катерина рассказала мне все, - говорила ее мать, - и я сделаю, что только могу, но, право, не знаю, за что взяться. Идти в замок было бы сумасшествие.
- Да, - ответил я, - но не дадите ли вы мне лошадь воротиться назад?
- Это мы и хотели сделать, но Отули взяли всех лошадей и около дома поставили часовых. Они придут опять в полночь, и, право, я не могу придумать, как спасти вас.
- Мы скажем, что он убежал, - ответила Катерина. - Они уйдут из дому, и останется еще надежда на спасение.
- Если мать твоя просит это сделать, то, верно, нет ничего дурного.
- Да, но если Корни...
- Он не посмеет, - ответила мать. - Загасите эту свечку, сэр, и ложитесь спать не раздеваясь.
Они свели меня в маленькую, очень дурную комнату, но которая, по тамошнему краю, была прекрасна.
Они унесли свечу, оставив меня одного с моими неприятными мыслями.
Я не спал и через два часа услышал шум под окошком и вскоре стук у дверей, которые пытались сломать.
Всякую минуту я ожидал, что дверь моя разлетится. Ко мне вбежала мать, полураздетая, со свечкой в руке, и велела за ней идти. Она ввела меня по какой-то ужасной лестнице в другую маленькую комнату, где сидела Катерина на постели, также полураздетая.
- О! Матушка, матушка! - вскричала она.
- Дайте, я надену что-нибудь, матушка.
- В таком случае, они будут сомневаться. Бедная девушка покраснела.
- Нет, - ответил я, - если Катерина не хочет, то и я не хочу покупать жизнь этой ценой.
- О, нет, ничего! - сказала Катерина. - Теперь я и не думаю об этом. Слова ваши совершенно меня успокоили. Ступайте сюда поскорее.