История крестовых походов.
Глава XXI.

Глава XXI
Крестоносцы продолжают свое пребывание в Константинополе. - Соединение греческой церкви с латинской. - Недовольство византийского народа. - Умерщвление молодого Алексея. - Мурзуфл провозглашен императором. - Вторичная осада и взятие императорского города крестоносцами

В это самое время в лагерь крестоносцев прибыла депутация от палестинских христиан; депутаты привезли самые печальные известия: страшный голод свирепствовал в Египте и Сирии в продолжение двух лет; потом явились заразные болезни; больше 2000 христиан в один день было предано погребению в Птолемаиде. Большое число фламандских и английских крестоносцев погибли в несчастных экспедициях. "Если бы армия Креста переплыла через море, - прибавляли депутаты, - то ей представилось бы много случаев победить сарацин; но задержки ее на пути подвергли опасности самое существование христианских колоний, которые своим спасением обязаны были теперь только перемириям, плохо уважаемым неверными, да общественным бедствиям, удерживавшим все восточные народы в выжидательном и бездеятельном состоянии".

Посланные народа христианского, передавая свои жалобные рассказы, взывали со слезами и рыданиями о быстрой помощи со стороны армии крестоносцев. Рыцари Креста отвечали, что войны с Грецией теперь нельзя избегнуть и что для них небезопасно удалиться от Византии, готовой нарушить все свои обещания. В то же время депутация из вождей армии была отправлена к Алексею, чтобы убедить его исполнить свои клятвы. "Если вы не исполните условий договора, - сказали ему депутаты, - то крестоносцы не будут больше помнить того, что они были вашими союзниками и друзьями, и станут действовать не просьбами, а мечами; выбирайте мир или войну".

"Затем, - говорит Виллегардуэнь, - во дворце поднялся страшный шум; послы поспешили скрыться за дверями, и когда они удалились, то каждый из них мог поздравить себя, что дешево отделался, потому что весьма легко могло статься, что их задержали бы или даже не выпустили живыми". С этого дня о мире не было и речи; греки, не решаясь вступить с латинянами в открытый бой, задумали сжечь венецианский флот. 17 судов с греческим огнем и легко воспламеняемыми веществами были пущены в темную ночь в гавань, где стояли на якоре венецианские корабли. Попытка эта оказалась безуспешной, так как крестоносцы успели удалить все 17 судов прежде, чем византийцы успели нанести им какой-нибудь ущерб. После такой враждебной выходки грекам оставалось лишь запереться в своих укреплениях; латиняне же только и думали о войне и мщении. Алексей, встревоженный угрозами крестоносцев, снова обратился к их великодушию, обвиняя народ, которого он не мог обуздать. Он заклинал их прийти на защиту престола, близкого к падению, и предлагал отдать им свой собственный дворец. Мурзуфл принял на себя передать крестоносцам мольбы Алексея, а пока он исполнял это поручение, преданные ему лица распространяли везде слух, что решено передать Константинополь западным варварам. Вскоре народ страшно заволновался, бросился в храм св. Софии и решил избрать нового императора. В перемене властителя народ видит единственное избавление от своих бедствий; все порфироносные личности кажутся ему достойными избрания; он побуждает их, он угрожает тем, кто отказывается от этой опасной почести; наконец, после трех дней бурных обсуждений один безрассудный юноша по имени Канав позволяет провозгласить себя преемником Исаака и Алексея. Мурзуфл все подготовил и пользовался, таким образом, неизвестной личностью, чтобы испытать степень опасности; маркиз Монферратский, к состраданию которого прибегнул Алексей, явился во главе избранного войска, чтобы защитить престол и жизнь обоих императоров. Мурзуфл спешит тогда к сыну Исаака и убеждает того, что все потеряно, если вооруженные франки покажутся в его дворце. Когда Бонифаций является перед Влахернским дворцом, то находит все ходы запертыми; Алексей высылает ему сказать, что он более не властен принять его, и умоляет его выйти из Константинополя со своими воинами. Отступление франков возбуждает бодрость и ярость толпы, она обступает дворец, и начинается восстание; Мурзуфл, показывая вид, что спешит на помощь Алексею, увлекает его в уединенное место и запирает в темнице; вслед за тем он является объявить народу о том, что он сделал ради спасения Византии. Тогда народ проникается убеждением, что только Мурзуфл может спасти империю; его увлекают в храм св. Софии, и 100.000 голосов провозглашают его императором. Едва получает он императорскую власть, как спешит обеспечить плоды своего преступления; опасаясь изменчивости народа и судьбы, он идет в темницу Алексея, заставляет его проглотить отравленный напиток, а так как он медленно действует на молодого государя, то Мурзуфл удушает его собственными руками.

Но ему остается совершить еще одно великое преступление - он пытается погубить посредством измены главных вождей армии Креста. Он отправляет посла в лагерь крестоносцев, чтобы объявить им, что император Алексей, о смерти которого еще не было известно, приглашает в свой Влахернский дворец дожа Венецианского и всех главных французских вождей, чтобы передать в их руки все суммы, обещанные по договору. Бароны, которые не могли подозревать столь низкого коварства, обещали сначала явиться на приглашение императора. Они с радостью готовились отправиться туда, когда вдруг Дандоло, заставлявший, по словам Никиты [Никиты Хониата. - Прим. ред.], называть себя "осторожным из осторожных", возбудил в них недоверие. Между тем, слухи об умерщвлении Алексея и о кончине отца его, скончавшегося от отчаяния и испуга, не замедлили распространиться. При этом известии все пилигримы пришли в крайнее негодование; на совете вождей было решено объявить беспощадную войну Мурзуфлу и наказать народ, который возложил царский венец на изменника и цареубийцу.

Для того, чтобы иметь средства для содержания своей армии и, вместе с тем, угодить народу, он конфисковал имущество тех, кто обогатился в предшествовавшие царствования. Ежедневно греки делали вылазки, стараясь застигнуть врасплох латинян, но всякий раз были отражаемы. Снова и опять безуспешно попытались греки сжечь флот крестоносцев.

моря. Армия села на суда 8 апреля. На другой день, при первых лучах солнца, флот снялся с якоря и приблизился к стенам. Корабли и галеры, выстроенные в одну линию, покрывали море на пространстве трех полетов стрелы, или полутора миль. Городские укрепления и суда были покрыты оружием и воинами; сам Мурзуфл расположился на одном из семи холмов Византийских, поблизости от Влахернского дворца.

При первом сигнале к битве греки пускают в ход все свои машины, крестоносцы делают усилия взобраться на стены и башни. Преимущество было сначала на стороне осаждаемых, которых защищали высокие стены. Крестоносцы, в особенности французские воины, толпившиеся на судах и непривычные в такому подвижному полю сражения, действовали вяло и в большом беспорядке против отчаянных усилий неприятеля. "Около 3-го часа дня, - говорит Виллегардуэнь, - по грехам нашим судьбе угодно было, чтобы нас отразили". Вожди, опасаясь потерять и флот, и армию, приказали трубить отступление.

"люди с Запада были сильно взволнованы тем, что приключилось им"; однако же на совете решили сделать новое нападение на город и на тот же пункт, но только в большем порядке, чем прежде. Два дня употребили на починку судов и машин; на третий день, 12 апреля, раздался призывный звук труб; флот тронулся и подступил к укреплениям. Суда, связанные между собою, шли попарно; вскоре подъемные мостики были спущены и покрыты неустрашимыми воинами; вожди воодушевляли всех своим примером и шли на приступ рядом с простыми солдатами. Солнце стояло уже высоко, а чудеса храбрости не могли еще восторжествовать над сопротивлением осаждаемых, когда вдруг поднялся северный ветер и направил под самые стены два корабля, бившиеся рядом; на этих кораблях находились епископ Труаский и епископ Суассонский, прозывавшиеся Пилигримом и Райским. Едва только подъемные мостики были прикреплены к стенам, как на одной из башен показались два франкских воина; эти два воина, из которых один был француз по имени д'Арбуаз, а другой венецианец по имени Пьеро Альберта, увлекли за собой своих товарищей; и вот знамена епископов Труаского и Суассонского, развевающиеся на вершине башни, поражают взоры всего войска; со всех сторон бросаются на приступ, овладевают четырьмя башнями; трое городских ворот сокрушают ударами тарана; рыцари выскакивают на берег со своими конями; все войско устремляется в город. Мурзуфл покидает холм, на котором стоял его лагерь; крестоносцы овладевают императорскими палатками и поджигают все дома на своем пути; ужас и отчаяние распространяются во всех частях города; но, между тем как все бежало перед ними, победители удивлялись своему торжеству. Когда наступила ночь, венецианцы возвратились в лагерь в виду своих кораблей, а бароны расставили палатки вблизи укреплений. Византийский народ провел ночь в страшной тревоге; Мурзуфл, покинутый своими, помышлял только о бегстве и вышел через Золотые ворота, намереваясь искать убежища в каком-нибудь неизвестном уголке на берегах Геллеспонта или во Фракии. Между тем как совершалось таким образом падение империи, те из греков, которые еще не утратили всякой надежды, собрались в храме св. Софии, чтобы избрать нового императора; выбор трепещущей толпы падает на двух лиц: Феодора Дука и Феодора Ласкариса. Ласкарис одерживает верх над своим соперником; но когда он хочет обратиться к народу и к знатным лицам с увещанием прибегнуть к последнему усилию для спасения империи, то не находит вокруг себя ни граждан, ни воинов. Оставшись один, он принужден и сам покинуть город, который никто не хочет защищать.