Король без трона.
Глава XIX

XIX

При первых выстрелах неприятеля Бруслар пустил свою лошадь через парк, где знал каждую тропинку, и легко перепрыгнул через известное ему место обвалившейся стены. Вслед ему раздалось несколько выстрелов, но они не попали в цель.

-- Неловкие стрелки! - спокойно заметил он, пускаясь быстрым галопом через таинственно темневший лес, тоже хорошо известный ему.

Беглец не воспользовался ни одной из больших дорог, но поскакал извилистыми тропинками меж кустов, где легко получить царапины, но зато нелегко разыскать следы. На пути не раз попадались целые поляны колючих кустарников и папоротника, населенные всевозможными обитателями лесной чащи. Бруслар скакал уже с полчаса, не замедляя своего безумного бега. Вдруг его лошадь споткнулась, дрогнула и тяжело упала на землю, так что Бруслар едва успел соскочить.

-- Ну, что такое?! Что с тобой? - тревожно спросил он, склонившись над головой неподвижно лежавшего животного, а затем выпрямился с громким проклятием, с полными слез глазами.

Весь левый бок лошади был залит кровью. Получив пулю в живот при выезде из парка, она вынесла еще такую быструю скачку, точно понимая, что спасает жизнь своему господину, и пала мертвой среди леса в последнем отчаянном усилии.

Бруслар приподнял мертвую голову своего коня, поцеловал его влажные ноздри и, заикаясь от волнения, дрожащим от слез голосом произнес:

-- Прощай, прощай, мой друг, мой брат! Семь лет служил ты мне... Раз двадцать спас мне жизнь... Почивай с миром! Ты заслужил его... Почивай, я не забуду тебя.

Затем он медленными шагами вернулся на свой прежний путь. Кровавые следы раненой лошади обагряли землю, кусты, ветви, листья папоротника: его след был намечен алой кровью по всему пути.

-- Черт возьми! - пробормотал Бруслар. - Меня разыскали бы на рассвете, рано или поздно: слишком уж ясно... Пора смешать им карты...

Прокрадываясь сквозь чащу, он направился снова к замку д'Этиоль, но на половине дороги свернул с пути и углубился в густую зелень папоротников, доходивших ему почти до самых глаз. С трудом пробирался он по этому зеленому морю и, выбравшись из него, очутился на опушке леса, где подымались высокие, прямые ели. Тут он упал на мягкий мох, чтобы перевести дыхание и отдохнуть.

Бруслар, опустив голову на руки, вспоминал события дня. Последний был неудачен. Не приведший к желанным результатам заговор еще не беда: можно начать снова, не жалея средств и людей. Но это открытие его плана было знаменательно: оно обличало измену.

С некоторого времени у него ни в чем не было удачи. За каждым его шагом следили: стоило ему двинуться с места, как немедленно около него оказывался драгун справа, жандарм - слева, и другие синие или красные мундиры появлялись поблизости. Это начинало надоедать. Приходилось сознаться, что завелся один или несколько изменников среди им самим организованного отряда, среди людей, которых он считал вполне надежными. Только этим и можно было объяснить постоянный неуспех его лучших планов.

Кроме того, сегодняшний день обошелся очень недешево. Из двадцати пяти человек, только что собравшихся в зале Дианы д'Этиоль, сколько осталось живых в эту минуту? А главное, главное...

Бруслар опустил голову. Им овладело уныние, а вместе с тем в его душе поднялось жуткое сомнение в своем заветном деле, в его справедливости и законности. Он размышлял:

"Бурбоны? Граф Прованский, д'Артуа? Какие странные, непонятные люди! Их поведение в отношении Людовика Семнадцатого - ложь, воровство, преступление! А против своих приверженцев? Подлость, постоянная измена, все - чужими руками, ничем не рискуя сами... Ведь они - не законные наследники трона, а между тем так охотно играют эту роль в дни удачи, при всякой же опасности скрываются со сцены. Сколько раз обещали преданным, ослепленным шуанам, что из Англии прибудет принц королевской крови, чтобы стать во главе их и идти на Париж! Увы!

Каждый раз дул противный ветер, и никто не появлялся! В Кибероне тоже ждали графа д'Артуа, а он прохлаждался в Лондоне.

Герцог Беррийский [Герцог Беррийский - сын графа д'Артуа (род. в 1778 г.)], как говорили, был более рыцарем, но именно потому-то и не решался объявить себя законным наследником, не будучи им в действительности. Герцог Энгиенский поплатился за всех без своего ведома, помимо своего желания. Он убит... Знал ли что-нибудь он?

А этот белокурый юноша, разъезжающий по дорогам Франции в белом мундире, под именем Гранлиса, этот сын Людовика Шестнадцатого и Марии-Антуанетты... Какая странная судьба, какое роковое сцепление обстоятельств! Что можно сделать для него, которого все отвергают, которому все изменили? Он вычеркнут из числа живых и отказывается действовать сам ради каких-то неизвестных соображений... Как вывести его на свет Божий и надеть ему на голову трижды отнятую у него корону? Бедный принц! Те, кто спас ему жизнь, вместе с тем предали его гражданской смерти".

Так размышлял под сенью леса Бруслар. Горькое чувство все более поднималось в его душе, им овладевало невольное желание оставить свою неблагодарную борьбу, бросить всех этих принцев-королей на произвол судьбы. Его легендарная преданность пошатнулась... Он почувствовал непреодолимое желание покоя и отдыха среди природы, вдали от кровавых столкновений, от лжи и обмана... Да, перестать быть Брусларом, превратиться в простого крестьянина.

Прошел целый час. Отдохнувший шуан поднялся и снова отправился в свой неведомый путь.

Наступил бледный рассвет, когда Бруслар подошел к деревне Вье-Мулен, состоявшей из десяти-двенадцати убогих избушек, сгруппировавшихся около первобытной, полукаменной церкви.

почти добела, в старой зеленой шляпе, надвинутой на глаза, в грязной и желтой, выцветшей блузе, в заплатах и дырах.

Из сарая выкатили старую повозку, куда запрягли такую же старую, белую лошадь. Бруслар сел в тележку, нагруженную дешевыми овощами, взял веревочные вожжи, щелкнул кнутом и шагом поехал со двора. Крестьянин, вышедший за повозкой, кричал ему вслед:

-- Счастливого пути, хозяин!

Жалкий экипаж со скрипом покатился по дороге, а широкоплечий шевалье Бруслар плотно сидел в нем, между кочанами капусты.

Деревня просыпалась: где-то залаяла собака, ей ответили другие, запел петух, за ним другой... Солнце вышло из-за леса; птицы приветствовали его единодушным пением.

Бруслар ехал задумавшись, еще сильнее ощущая желание покоя и отдыха, забыв на время свои тревоги и сомнения...

Стук лошадиных подков вывел его из задумчивости. Он выпрямился и принял умышленно грубый и наивный вид.

Показались два всадника, покрытые пылью от долгой езды, как будто они скакали всю ночь... Бруслар сейчас же узнал их.

-- Иммармон, Прюнже! - проворчал он. - Они, конечно, ищут принца.

Всадники остановились около него.

-- Эй ты, старина! - крикнул Иммармон. - Откуда ты едешь?

-- Из Вье-Мулена, ваша милость.

-- Ты никого не встретил дорогой? - продолжал виконт.

-- Решительно никого, - ответил "старина".

-- Спасибо! Прощай!

-- Мое почтение, прекрасные господа!

Оба всадника исчезли в облаках пыли, а Бруслар продолжал про себя: "Рано они поднялись на ноги, и место не особенно подходящее... Сейчас они наткнутся на драгун, будет потеха! Тем лучше, это окончательно спутает следы... Ну, едем дальше, старина!.."

Шуан громко рассмеялся, старая лошадь попробовала перейти на рысь, и тележка загромыхала, скрипя всеми своими сочленениями. Картофель запрыгал в мешке, кочан цветной капусты выкатился на дорогу, увлекая за собой две репы...

Бруслар, играя свою роль, хотел с ворчанием слезть на землю, чтобы поднять свой товар, как вдруг из кустов раздался звонкий женский голос:

-- Подождите, дедушка, я подберу вам ваших беглецов, а потом мы с вами потолкуем.

На дорогу вышла красивая девушка, одетая служанкой из богатого дома; она обеими руками раздвигала ветки кустов, оберегая свое слишком белое лицо от старых колючек. Бруслар поздравил себя в душе, что так старательно играл свою роль.

Девушка легко перебежала дорогу, подняла скатившиеся овощи и, смеясь, подошла к повозке. Подавая Бруслару его товар, она весело сказала:

-- А теперь за труды, в награду, позвольте мне сесть с вами в тележку; я могу сесть на репу - ей ничего не сделается.

-- Ладно, - сказал Бруслар, рассматривая свою новую знакомую.

"Ты такая же служанка, как я огородник, - думал он. - Какие глаза, цвет лица, какая фигура под ситцевым платьем! Нет, это просто принцесса, играющая в поселянку, это ясно".

-- Куда вы едете? - спросила она.

-- В Суассон.

-- К вечеру вы туда доедете?

-- Может быть... Мы стары, но делаем, что можем...

-- Ну, у меня нет выбора, - вздохнула она.

-- Что же, садитесь, что ли? - грубовато предложил шуан.

Девушка легко влезла в тележку. При взмахе ее платья до ноздрей Бруслара долетел аромат ириса и розы, и они расширились от удовольствия.

-- Черт возьми! - вырвалось у него.

-- Кого черт возьми? - спросила девушка.

-- Никого. Просто черт возьми!

Тележка загромыхала дальше, но, почуяв лишнюю тяжесть, лошадь пошла еще медленнее.

-- Ну-ну! Коко! - подогнал ее Бруслар.

-- Ее зовут Коко?

-- Да, мадемуазель!

-- А вас?

-- Меня? Бонжан Баптист, к вашим услугам. А вас?

-- Жанна Бертран, - без запинки ответила девушка.

-- Отлично! - кивнул головой шуан. - Самое лучшее - сказать правду.

Девушка закусила губы, чтобы не рассмеяться.

Наступило молчание. Бруслару пришло в голову, что он напрасно взял с собой такую подозрительную попутчицу, что ему, переодетому в свою очередь, не следовало тащить с собой эту принцессу, так плохо переодетую водевильной служанкой. Это была еще лишняя опасность, которую он себе навязал, а ему уже надоели ненужные опасности.

Со своей стороны, Жанна Бертран, украдкой разглядывая своего спутника, тоже почувствовала недоверие: несмотря на грязь, руки этого крестьянина были хотя и велики, но слишком белы и нежны для огородника, и ее зоркий глаз заметил на них очевидные следы наскоро снятых колец. Она заметила также, что под грязным, изорванным платьем у него было белое и тонкое, барское белье, которое он, как видно, не догадался скрыть. Девушка все более удивлялась и тоже призадумалась; она начала бояться этого случайного спутника и жалела теперь, что остановила его.

А в это время Бонжан обернулся сам к ней боком, с самым невинным видом оглядываясь на недавно скошенные поля. Неожиданное воспоминание мелькнуло в голове его соседки. Почему-то с этим лицом в ее памяти соединялись крики, шум, конский топот... Мелькнул образ человека, скакавшего во весь опор, спасаясь от двадцати других, сделавшего безумный скачок через стену парка...

-- Бруслар! - сорвалось с ее губ невольное восклицание.

-- Скажите, однако, малютка, кого же здесь обманывают?.. - сердито начал он.

-- Будьте покойны, шевалье, - перебила его девушка, понимая, что теперь спасение только в том, чтобы сказать правду, - меня зовут Изабелла д'Иммармон.

Шуан поклонился, бормоча:

-- Я подозревал что-нибудь подобное...

-- Вы считаете меня врагом и очень ошибаетесь...

-- Да, теперь я знаю, - перебил в свою очередь Бруслар, - вы из наших!

-- А, вы знаете? А знаете ли вы о том, что мы уже однажды спасли вас от преследования жандармов?

-- Нет, этого не знаю... - удивился Бруслар. - Когда же это и как?

-- В июле, после стычки в гостинице "Золотой колокол", когда вы выехали из замка маркизы д'Этиоль. Вспомните, вы перескочили стену парка. Двое молодых людей отперли вам калитку в лес. Это были мой брат и кузен. Через эту самую калитку ушла сегодня ночью и я, после одной тяжелой сцены... ушла, чтобы не возвращаться назад...

-- А, я понимаю, - сказал Бруслар.

-- Понимаете? Что именно?

-- Да я сегодня вечером видел господина Гранлиса, он рассказал мне...

-- Однако мы с вами мало виделись, но, кажется, хорошо знаем друг друга, - почти весело заметила Изабелла. - А где теперь принц?

-- Надеюсь, что он в безопасности, - ответил Бруслар.

-- Только надеетесь? - побледнев, спросила Изабелла, крепко сжав своей белой рукой загорелую руку шуана. - Скажите мне все!

Бруслар рассказал ей о насильственном прибытии принца в замок д'Этиоль, об открытии им своей тайны ему и маркизе, затем о появлении в замке полиции и изобретенном им плане спасения своего законного государя. Но удался ли этот план, Бруслар не мог сказать.

-- Как знать! Как знать! - лихорадочно повторила Изабелла. - Что, если он взят! Ему не миновать смерти на этот раз! И это все вина моего брата и кузена... Какой ужас! Какой ужас!

брата и графа де Прюнже.

-- Вы встретили их? - живо спросила Изабелла.

-- Они спросили меня, не встретил ли я дорогой мужчину или женщину. Должно быть, они искали вас.

-- Уже? - удивилась молодая девушка. - Хорошо, что мне пришло в голову сесть к вам в тележку.

-- Не знаю, хорошо ли? - покачал головой Бруслар. - Вот вы меня узнали очень скоро, я же заподозрил вас с первого взгляда... Двое переодетых людей опаснее, чем один. Дай бог, чтобы дорога была свободна от жандармов, особенно после сегодняшней ночи. Однако что вы рассчитываете теперь предпринять?

есть мои бриллианты. В худшем случае я уеду к родным, в Англию.

-- Да? И она? Что, она теперь меньше ненавидит нас?

-- Она почти перестала сердиться на вас... Итак, все уедут за море... Вот единственный результат наших усилий, нашей преданности!

-- Увы, - вздохнула Изабелла, - звезда корсиканца еще не закатилась!