| Автор: | Монтепен К., год: 1874 |
| Категории: | Роман, Приключения |
XXVII
В Мессиаке никем не поддерживаемый замок понемногу приходил в упадок. Стены, рвы и бойницы были еще крепки, но окна комнат не открывались, никто в них не жил; везде лежали груды мусора, и сырость стояла в непроветриваемых коридорах и неотапливаемых залах здания.
Мальсен и дон Клавдий-Гобелет жили одни в целом Мессиаке. Но и капеллан не всегда сидел дома, чаще всего оставался здесь один лишь Мальсен. Угрюмый и неразговорчивый, интендант за это время совершенно одичал. Однажды, сидя в столовой комнате и читая охотничью книгу, Мальсен вдруг услышал звонок.
"Это, вероятно, дон Клавдий-Гобелет", - подумал он и пошел отворить ворота.
-- Откуда тебя принесло? - спросил интендант достойного капеллана, когда они снова уселись в столовой комнате.
-- Гм!... Принесло... Долго это рассказывать. Я умираю от жажды. - С этими словами дон Клавдий-Гобелет взял флягу с вином и осушил ее.
-- Боюсь, плохая новость! - обратился он, поставив флягу на место. - Говорят, граф Каспар д'Эспиншаль убит.
-- Дураки, - пожимая плечами, ответил интендант. - Поверь, никогда граф не был так силен, как теперь...
-- Что же это ты? По-твоему, я лгун...
-- Может быть.
Капеллан обиделся. Но снова взялся за флягу и утопил обиду в вине.
-- Вот видишь ли, Мальсен, ты на этот раз можешь мне поверить: Каспар д'Эспиншаль действительно убит.
-- Не поверю этому до тех пор, пока не увижу сам головы моего господина.
-- Ну, ты ее увидишь! Наткнув на пику, чернь носит с триумфом эту прекрасную голову, которая при жизни пугала многих.
-- Капеллан, достойный капеллан, прошу тебя, сознайся.
-- В чем мне сознаться?
-- Что ты был пьян, когда тебе рассказывали сказки о голове Каспара д'Эспиншаля.
Дон Клавдий-Гобелет почесал пальцем нос и ответил:
-- Посмотри на меня, разве я пьян сегодня! Нет, я вполне трезв, а между тем все мной рассказанное я слышал сегодня. Однако в фляжке нет ни капли вина. Что бы это значило?
-- Значит это только то, что ты ненасытный пьяница.
и заговор с осужденным на смерть Каспаром д'Эспиншалем, за помощь, ему оказанную при побеге из церкви, мне, дону Клавдию-Гобелету, запрещается служить обедни, вечерни, совершать таинства, носить духовную одежду, пользоваться десятиной, словом, я лишен всех прав и привилегий моего сана.
Мальсен, слушая эту речь экс-капеллана, засмеялся.
Дону Клавдию-Гобелету показалось, будто кто-то вторит смеху интенданта, но он приписал это отголоскам.
-- Не найдется ли у тебя какое-нибудь светское платье, брат Мальсен?
-- Разумеется, найдется. Но мне кажется, я слышу шаги людей. Надо пойти узнать, кто это подъезжает к замку.
-- Я пойду с тобой, но предупреждаю, что по возвращении мне непременно захочется пить.
Оба собеседника спустились в сторожевую будку и выглянули. Странное зрелище представилось их глазам: по дороге в замок двигалась длинная шеренга людей. У каждого в руках был горящий факел или оружие. Клубы дыма окутывали синим туманом идущих. Блестели пики, дула мушкетов. Временами, в кровавом блеске факелов, появлялись угрюмые и зловещие физиономии.
-- Это ночные видения! - воскликнул дон Клавдий-Гобелет и перекрестился.
Мальсен недоверчиво покачал головой, говоря:
-- Что это за сволочь? Сегодня ведь не начало масленицы, а между тем идущие оборванцы напоминают банду цыган...
Голова колонны остановилась около замка, и дикие голоса завопили:
-- Вот трущоба тигра! Вот нора людоеда! Пойдем и будем петь "со святыми упокой"! Не ради души проклятого разбойника, а за упокой праха людей, им замученных...
Мальсен закусил губы. На плечо его оперлась рука экс-капеллана.
-- Что тебе нужно от меня?
-- Разве ты не видишь... там... смотри!
Мальсен взглянул и вскрикнул; на пике торчала голова Эвлогия.
В ночной темноте, при свете факелов, Эвлогий похож был на Каспара д'Эспиншаля.
-- Однако же вчера еще он был в замке! - шептал Мальсен. - Как это могло статься?
Кто-то наклонился к его уху и шепнул ему:
-- Я могу тебе это разъяснить.
-- Голова на пике - голова бедного Эвлогия, моего брата, единственного человека, меня любившего.
Крупная слеза упала из глаз сурового графа. Мальсен и дон Клавдий-Гобелет до сих пор видели только злого сеньора из Мессиака, это впервые он плакал перед ними, глядя на голову Эвлогия. Оба свидетеля печальной сцены почувствовали сердечный трепет и смущение.
Таковы были похороны дикого человека.