Чревовещатель.
Глава LXIII

LXIII

Приводим текст депеши, полученной председателем суда:

"В Руан из Дьеппа, 12 октября, 11 часов утра.

Господин председатель уголовного суда!

Именем Бога, истины и правосудия, не допустите, если еще не поздно, ужасной несправедливости. В эту минуту судят невинного, который одним словом может оправдаться, но не скажет этого слова. О, я хорошо его знаю! Жорж Прадель не виновен в преступлении. Он этого преступления не совершал и не мог совершить. В ночь с двадцать четвертого на двадцать пятое сентября он был в Париже, неопровержимое доказательство этому я вам доставлю.

Ранее я не сделала этого, потому что ничего не знала. Случай раскрыл мне глаза. Я понимаю мою обязанность и исполню ее до конца. Сейчас идет поезд, я приеду на нем и буду в Руане следом за депешей. Я явлюсь в суд. Дайте распоряжение, умоляю вас, чтобы меня пропустили. Я скажу всю правду, скажу и погибну, но Жорж будет спасен.

Примите, господин председатель, уверения в глубочайшем почтении вашей покорнейшей слуги

Секунды две председатель размышлял и затем велел прекратить прения на один час. Пристав получил от него приказание привести эту женщину в зал суда.

Мы присутствовали при внезапном отъезде Даниеля Метцера из Парижа. Куда этот гнусный человек вез Леониду? Он сам не знал в ту минуту. Касса была открыта, он взял билеты в Дьепп. Приехав в этот город, он нанял меблированный домик. Там Даниель Метцер дал волю всем дурным инстинктам своей низкой и злой натуры. Он держал несчастную женщину почти в заточении. Раз вечером, оставив ее одну на полчаса, он застал ее в слезах.

-- Вы плачете о вашем любовнике! - закричал он. - Вы не увидите его никогда! Слышите? Он умер!

И негодяй рассказал подробно, с бесчисленными мелочами, о том, что совершил в последнюю ночь, проведенную на бульваре Босежур. Госпожа Метцер выслушала все и лишилась чувств. Даниель брызнул ей в лицо водой, а когда она очнулась, сказал грубо:

-- В другой раз постыдитесь показывать так явно в моем присутствии вашу страсть к покойному Праделю!

С этого дня и с этого часа у Леониды была только одна мысль, только одно желание, только одна надежда - умереть.

Прошло почти две недели. Двенадцатого октября, утром, служанка пришла с провизией, завернутой в номер газеты "Вести с Нижней Сены". Она развязала сверток, понесла провизию в кухню, а газету забыла на столе в столовой. Госпожа Метцер совершенно машинально взяла измятый номер, взгляд ее упал на текст, и нервный трепет сотряс все ее тело.

Газета посвящала шесть столбцов рошвильскому преступлению. "Дело назначено к слушанию в суде 12-го числа этого месяца, - прибавлял редактор. - Господа присяжные совершат надлежаще правосудие, и мы можем ожидать, что их приговор никого не удивит". Леонида жадно пробежала весь обзор. Ей казалось, что какая-то густая туча скрывает истинный смысл слов, поразивших ее. Эта густая туча скоро рассеялась. Ослепительный свет, подобно молнии, осветил мрак бурной ночи. Госпожа Метцер поняла все, что происходит.

-- Он губит себя из-за меня! - прошептала она. - Чтобы не поставить меня в неловкое положение! Во что бы ни стало я его спасу!

Молодая женщина тотчас оделась и украдкой вышла из дома. Первого же прохожего она попросила показать стоянку экипажей. Маленький фиакр привез ее на станцию железной дороги, где она узнала, что в Руан через полчаса отправляется поезд. Она отправилась на телеграф, написала депешу председателю суда, заплатила, вернулась на железную дорогу и села в вагон второго класса, потому что в ее портмоне почти не оставалось денег. Даниель, взбешенный ее отсутствием, разыскивал ее по всему городу.

Час прошел. Судьи заняли свои места, и председатель сказал Жоржу:

-- Подсудимый, встаньте.

Молодой человек повиновался. На первые вопросы председателя он отвечал внятно и дал голосом твердым и очень ясно объяснение о своей прошедшей жизни, о своих привычках, переписке с Домера и о том, как проводил время в день приезда в Париж до той минуты, когда кончился спектакль в "Жимназе". Председатель продолжал:

-- Что вы делали по выходе из театра?

-- Господин председатель, судебный следователь уже спрашивал меня об этом. Я отказался отвечать ему. И вам я тоже отвечать отказываюсь.

-- Да! Я знаю, что мое молчание дает обвинению самое страшное оружие, которым оно уничтожит меня.

-- До вашего ареста, - сказал председатель, - вы по крайней мере давали правдоподобное объяснение. Дяде вы сказали: "Я должен молчать, дело идет о чести женщины".

Жорж взглянул на дядю и живо возразил:

-- Говоря это, я лгал!

-- А если суд знает больше, чем вы думаете, об этом таинственном предмете?

Молодой человек прошептал:

-- Это невозможно!

-- Господа, - обратился председатель к членам суда и присяжным, - своей властью я приглашаю свидетеля, которого не допрашивали на следствии.

Жорж, побледнев как полотно, затаил дыхание. Кто этот новый свидетель? Что он знает? Что откроет?

Пристав появился через несколько секунд, сопровождая женщину в изящном костюме, с грациозной осан-- кой. Жорж, жадно устремив глаза на эту женщину, прижал руки к сердцу и пролепетал:

-- Боже мой, сделай так, чтобы это была не она!

-- Свидетельница, - приказал председатель, - поднимите вуаль.

Незнакомка открыла лицо - ангельское, бледное, обрамленное белокурыми волосами. Большие голубые глаза, казалось, излучали свет. Раздались восторженные возгласы. Жорж зашатался и вдруг закрыл лицо руками.

-- Свидетельница, - начал председатель, - ваше имя?

-- Леонида Галлар, жена Даниеля Метцера, - ответила бедная женщина слабым и дрожащим голосом.

-- Ваш возраст?

-- Двадцать лет.

-- Где вы живете?

-- В Пасси, бульвар Босежур.

-- Вы прислали мне депешу, прося, чтобы вас выслушали для оправдания подсудимого?

-- Точно так, господин председатель.

-- Эта депеша прислана из Дьеппа?

-- Одна?

-- С мужем.

-- Снимите перчатку с правой руки, поднимите эту руку к божественному распятию. Клянитесь говорить правду, всю правду, только одну правду.

-- Хорошо. Что вы знаете и что желаете сказать?

-- Я желаю сказать, - отвечала Леонида, - что господин Жорж Прадель не виновен в преступлении, в котором его обвиняют. В ночь с двадцать третьего на двадцать четвертое сентября, в час ночи, господин Прадель был в моем доме... у меня... - пролепетала Леонида.

-- Хорошо! Но это ничего не доказывает, потому что убийства были совершены с двадцать четвертого на двадцать пятое.

-- Господин Прадель еще находился в моем доме в ту ночь, - продолжила молодая женщина, - но уже не у меня - он был пленником моего мужа.

Госпожа Метцер сдержанно ответила:

-- Господин Прадель был моим другом, моим братом, не более. Я честная женщина.

Эти простые слова глубоко тронули зрителей.

-- Где вы познакомились с подсудимым? - спросил председатель.

-- Давно?

-- В декабре прошлого года. Господин Прадель спас мою жизнь и честь. Я платила ему чистой, глубокой нежностью и вечной признательностью.

-- Вы не теряли из виду друг друга с того времени?

-- Нет, господин председатель, мы не виделись восемь месяцев. Мой муж увез меня во Францию, в Париж. Господин Прадель не знал, что со мной, случай свел нас в театре "Жимназ" вечером двадцать третьего сентября.

-- Нет, господин председатель, он боялся поставить меня в неловкое положение. Я была с одной дамой, которая его не знала.

-- Однако он поехал за вами! И вы приняли его у себя?

-- Очень ненадолго. Мой муж отсутствовал. Я не имела мужества отказать господину Праделю в разговоре. Мне нечего было его опасаться. Он уже уходил, когда неожиданно вернулся мой муж.

-- Не мое дело судить о вашем поведении, сударыня. Я считаю, что ваше показание объясняет и оправдывает в некоторой степени его упорное молчание. Притом следует ценить преданность истине, о чем свидетельствует ваша добрая воля, но цель, к которой вы стремитесь, достигнута лишь отчасти.

Госпожа Метцер, дрожа всем телом, с изумлением посмотрела на председателя.