Рауль, или Искатель приключений.
Книга 1. Часть первая. Рауль и Жанна.
I. Дорожная карета

Ксавье де Монтепен

Рауль, или Искатель приключений

Книга 1

Часть первая. Рауль и Жанна

I. Дорожная карета

15 ноября 17... года, около девяти часов вечера, почтовая карета, выехавшая из Сен-Жермена, быстро неслась по направлению к Парижу. Четверка лошадей, покрытых пеной и обливавшихся потом, ясно доказывала продолжительность и быстроту езды. Они скакали как будто посреди туманного облака, которое легко можно было заметить при бледном свете двух каретных фонарей. Ночь была необыкновенно темна и вне круга трепещущего света, бросаемого этими фонарями, нельзя было ничего различить.

Порывистый ветер глухо ревел между обнаженными деревьями Сен-Жерменского леса, и казалось, то стонал, подобно молящимся душам, то завывал, как тысячи гневных и грозных голосов. Клубы сухих листьев, вздымаемых вихрем, били в ноздри и грудь лошадей, с испугом поднимавшихся на дыбы: начинал падать частый дождь, перемешанный с довольно крупным градом.

Экипаж въезжал на покатость, почти отвесную, которая шла извилисто у подножия горы. Вдруг настоящий смерч дождя и града огромной массой упал на лошадей и карету. Один фонарь погас, кучер потерял шляпу и начал ругаться, лошади заржали со страху и попятились назад.

-- Не надо искушать Бога! - прошептал кучер после минутной борьбы с упрямыми лошадями.

Говоря таким образом, он слез с лошади и подошел к дверцам кареты. В эту минуту слуга в ливрее сошел со своего сиденья и встретился у дверец с кучером. Маленькая кожаная штора, защищавшая внутренность кареты от ветра и от дождя, несколько приподнялась, и громкий голос позвал:

-- Жак!.. Жак!..

-- Я здесь, кавалер, - отвечал слуга в ливрее.

-- Отчего мы не едем? - спросил голос.

-- Кучер, который имеет честь везти вас, кавалер, здесь, возле меня; угодно вам спросить его?

Голос повторил вопрос.

-- В такую ночь и в такую погоду, - отвечал кучер, - невозможно править лошадьми...

-- Ничего нет невозможного, стоит только захотеть... - возразил голос. - Садись на свое место, друг мой, и поедем...

-- Лошади не хотят идти.

-- У тебя в руках добрый кнут, что же ты не употребишь его в дело?

-- Не поможет...

-- Попробуй...

-- Мы сто раз сломим себе шею...

-- Если я рискую сломать свою, которая, надеюсь, получше твоей, то твой предлог никуда не годится....

-- Вы властны сделать из своей шеи, что вам угодно, но у меня есть жена и дети; я хочу спасти свою шкуру...

-- Итак, - спросил голос энергичным и вместе с тем несколько насмешливым тоном: - итак, ты не хочешь ехать?..

-- Решительно.

-- Это мое последнее слово.

Наступила минута молчания. Потом голос продолжал с удивительным спокойствием:

-- Жак, ты здесь еще?

-- Здесь, кавалер.

-- У тебя есть золото в карманах?

-- Есть.

-- Дай десять луидоров кучеру, чтобы он сел на свое место и поскакал!..

-- Слушаюсь.

Послышался металлический звук золотых монет в длинном кошельке, который слуга вынул из кармана.

-- Эй, приятель! - сказал он кучеру. - Протяни-ка руку...

-- Зачем?

-- А вот я отсчитаю тебе десять луидоров.

-- Не нужно.

-- Как не нужно?

-- Дайте мне двадцать, дайте сто, я все равно не поеду!

-- Слышите, сударь? - сказал Жак своему хозяину. - Он не поедет и за сто луидоров!..

-- О! Я слышу как нельзя лучше! - отвечал голос, - остается еще одно средство, и я думаю, оно непременно удастся...

Штора совершенно поднялась. Из кареты высунулась рука, державшая вещь, форму которой в темноте ночи невозможно было различить, и голос продолжал:

-- Жак, вот тебе пистолет; размозжи голову этому негодяю, сядь на его место и поезжай доброй рысью.

-- Слушаюсь, - отвечал Жак, зарядив с величайшим хладнокровием пистолет, отданный ему хозяином.

Звук взводимого курка произвел магическое действие на бедного кучера.

-- Пощадите!.. Пощадите!.. - вскричал он вне себя, бросаясь на колени.

-- Прикажете стрелять?

-- Нет, если этот негодяй наконец решится повиноваться; да, если он еще будет упрямиться, - отвечал голос.

-- Повинуюсь... повинуюсь!.. - вскричал кучер. - Я сделаю все, что вы хотите.

По своей неизменной привычке, слуга отвечал утвердительно; кучер, без ума от страха, пустил лошадей во всю прыть, и карета полетела с быстротой молнии по крутизне, на которой, по всей вероятности, могла разбиться ежеминутно. Однако этого не случилось, и через несколько минут езды, такой же фантастической, как скачка Леноты в балладе Бюргера, карета покатилась по дороге, более гладкой и менее опасной. Но лошади были пущены вскачь и быстрота их не замедлилась. Из-под подков сверкали искры; карета скакала по камням, в густом мраке, подобно адскому видению; кучер чувствовал, как ему захватывает дух, и считал себя игрушкой какого-нибудь ужасного ночного духа.

Путешественник, которого слуга называл кавалером и который таким образом рисковал своей жизнью с безумной смелостью, поднял штору своей кареты, высунул голову, несмотря на дождь, бивший ему в лицо, вдыхал холодный ветер и, казалось, с наслаждением упивался быстротой езды.