| Автор: | Монтепен К., год: 1878 |
| Категории: | Роман, Приключения |
LXXXIII. Ремесло Молох
Мы знаем, что старуха легла, не раздеваясь. Луцифер совсем не ложилась. При крике Рауля обе женщины в одну минуту были на ногах. Они увидели молодого человека, сидящего на краю постели и лихорадочной рукой развязывавшего пакет банковских билетов.
"Сколько денег", - подумала Венера.
"О! - думала Молох, - хорошо я сделала, что помогла ему: он богат!"
Рауль, обрадовавшись, что нашел сокровище, которое считал потерянным, только тогда и заметил, что в мансарде была не одна девушка. Он не мог не выразить своего изумления при виде Молох, которая в эту минуту была еще страннее, нежели вчера, потому что ночью красный платок, служивший ей тюрбаном, развязался, и серые волосы, смешанные с совершенно белыми прядями, рассыпались в беспорядке по ее плечам и придали ее смуглому лицу какое-то зловещее выражение. Изумление Рауля не укрылось от глаз Молох.
-- А! - прошептала она с горечью. - Я знаю, что вы думаете!.. Вы находите меня старой и безобразной, я почти пугаю вас! Однако я была некогда хороша... такой же, а может быть, и лучше этой девушки, которую вы видите здесь и которая приходится мне дочерью!.. В то время вы не отвернулись бы от меня с ужасом и отвращением!.. Впрочем, как я ни стара, как ни безобразна теперь, а все-таки вы без меня не выжили бы...
-- Вы приписываете мне чувства, - перебил с живостью Рауль, - которых совсем во мне нет... Удивление, обнаружившееся на моем лице, должно казаться вам очень естественным... Подумайте, я опомнился в неизвестном месте и нашел значительную сумму, которую считал потерянной; нечего и говорить, что в эту минуту я мог только подумать, что вижу все это во сне. Извините же меня, и в особенности, не сомневайтесь в глубокой признательности, которую внушает мне гостеприимство и заботы, оказанные вами мне, человеку, совершенно вам не известному...
Старуха хотела возражать, но Луцифер поспешила перебить ее.
-- Матушка ошиблась, - сказала она Раулю, потупив глаза, - она это хорошо понимает... Я уверена, что она сожалеет о горечи и запальчивости своих слов... Что касается забот, о которых вы говорите, то мы очень рады, что могли предложить их вам, и благодарим небо, которое допустило, чтобы они не были безуспешны...
Эти слова, произнесенные кротким и почти нежным голосом, произвели на Рауля впечатление, похожее на то которое чувствует истощенный усталостью и зноем путешественник при свежем дуновении душистого ветерка. Рауль поблагодарил девушку с дружеской живостью, потом попросил объяснения насчет того, что случилось с ним после того, как он лишился чувств. Луцифер объяснила ему все в нескольких словах, и как ни мало был религиозен Рауль, однако он должен был сознаться, что рука Божия очевидно защитила его...
Между тем как молодая девушка говорила, Молох приводила в порядок мансарду, которую мы уже описали нашим читателям. Убирая или, лучше сказать, делая вид, будто убирает, она не теряла из вида правого кармана Рауля, потому что молодой человек положил в этот карман связку банковских билетов, которые возымели на старуху действие настоящих чар.
Истощив круг вопросов, относившихся к нему, Рауль занялся предметами, которые его окружали, и весьма естественно, приводили в удивление. В особенности черный кот и ощипанная ворона, жившие, по-видимому, в совершенном согласии, в высшей степени подстрекали его любопытство. Он спросил о них Луцифер, но ему отвечала Молох.
-- Это орудия моего ремесла, - сказала старуха, став перед Раулем, подняв голову и подбоченясь.
-- Вашего ремесла! - повторил молодой человек.
-- Да.
-- Какое же это ремесло?
-- Ремесло хорошее, которому следовало бы быть первым и лучшим ремеслом из всех и доставлять мне каждый день бочки золота и бриллиантов, если бы свет был справедлив, а между тем мы с дочерью почти умираем с голоду.
Старуха остановилась, чтобы перевести дух. Рауль не понимал ее слов.
-- Вы не угадываете? - продолжала она.
-- Нет, признаюсь...
-- Я читаю в прошедшем, знаю настоящее, предвижу будущее...
-- А! - сказал Рауль. - Понимаю... вы предсказательница, ворожея.
-- Да, я повелеваю духами, голос которых говорит мне таинственным языком, и я одна могу его слышать... Книга судеб не имеет для меня тайны: я перевертываю ее страницы, уже написанные, так же легко, как и те, которые будут написаны после.
Старуха произнесла последнюю тираду мистическим тоном и с восторженной улыбкой. Она как будто сама верила своим словам. Рауль с трудом удержался от насмешливой улыбки, которая начинала обрисовываться на его губах.
-- Духи, находящиеся в вашем распоряжении, всегда ли вам повинуются?
-- Что вы разумеете под этим?
-- Конечно.
-- Могу я сделать опыт?
-- Разумеется.
-- Когда?
-- Когда хотите...
-- Сегодня, например?
-- Хорошо.
-- Сейчас?
-- Можно.
-- Ну! Не будем же откладывать... Созовите ваших демонов... поговорите с ними... Пусть они вам ответят... Расскажите мне мое прошлое, посвятите меня в таинства моего будущего...
Рауль говорил серьезно, но никак не мог отнять у своего голоса едва заметного выражения насмешки. Старуха вполне поняла это.
-- Вы не верите! - возразила она с колкостью. - Но нужды нет!.. По тому, как мои демоны расскажут мне ваше прошлое, вы будете судить, обманывают ли они меня, говоря о вашем будущем.
-- Начнем, - сказал Рауль.
Молох сделала знак дочери. Луцифер надела свою серую мантилью, спустила капюшон на лицо и, с очевидным сожалением, пошла к двери.
-- Как, вы уходите? - вскричал Рауль.
-- Так надо, - отвечала молодая девушка.
-- Зачем?
-- А если нас будет трое? - спросил Рауль.
-- Дух, голос которого я слышу, не будет говорить со мной, - возразила Молох.
-- Вы видите, что я лишняя, - сказала Венера, - и потому ухожу, но скоро возвращусь.
И она исчезла в полурастворенную дверь, обернувшись и бросив на Рауля последний взгляд.
-- Да.
-- Не будем же терять времени...
-- И не к чему...
-- Принимайтесь же за дело.
-- Сейчас.
Молох растворила дубовый шкаф, о котором мы говорили в одной из предыдущих глав, взяла склянку с несколькими каплями масла, намазала им фитиль в медной лампе, зажгла ее и поставила на стол, потом повесила перед узким окном кусок толстой материи, так что совершенно закрыла дневной свет.