Рауль, или Искатель приключений.
Книга 2. Часть пятая. Королева Эмрода.
CLXV. Возмездие

CLXV. Возмездие

Кавалер де Жакмэ умер. Нож вонзился в него до самой рукоятки. От падения он прошел сквозь тело, и красное острие вышло посреди груди. Труп был ужасен: разрубленный лоб, обезображенное и окровавленное лицо, глаза, широко раскрытые, но уже тусклые, внушали отвращение.

Губы Рауля были искажены страшной яростной улыбкой; ноздри его дрожали, раздуваясь от свирепого наслаждения. Он оттолкнул ногой обезображенный труп Жакмэ и вскричал:

-- Я не ошибался!.. мщение - сладостное чувство!..

Два наследника и трое стряпчих присутствовали при всей этой сцене, неподвижные, как будто окаменевшие от испуга. Пока продолжалась страшная борьба между Раулем и кавалером де Жакмэ, никто из свидетелей ее не был способен сделать движение или произнести слово... Но когда кровавая трагедия пришла к развязке, пятеро испуганных собеседников вдруг, как по волшебству, снова получили способность двигаться, говорить, плакать, стонать и умолять. Все они бросились на колени перед Раулем, стараясь схватить его руки или уцепиться за его платье. Поднялся жалобный хор, подобный хорам в страшных трагедиях Софокла и Еврипида.

-- Пощадите!.. - говорил виконт де Вертапюи.

-- Смилуйтесь!.. - кричал барон де Морнсуш.

-- Помилосердствуйте!.. - молили трое стряпчих.

-- Будьте велико...

-- Великодушны!..

-- Благородны!..

-- Будьте милостивы!..

-- Будьте сострадательны!..

-- Мы негодяи!..

-- Мошенники!..

-- Страшные плуты!..

-- Мы заслуживаем виселицы!..

-- Четвертования!..

-- И хуже еще!..

-- Но мы раскаиваемся!..

-- Сожалеем!..

-- Печалимся!..

Потом жалобный хор опять принимался кричать:

-- Смилуйтесь!..

-- Помилосердствуйте!..

Рауль смотрел некоторое время с ненавистью и презрением на пятерых подлецов, которые пресмыкались у его ног и трое из которых даром угощали его зрелищем своей отвратительной трусости, потому что, не оскорбив его ничем, они не имели причин бояться его. Потом, подумав несколько, он сделал знак одному из часовых, стоявших в коридоре, который не мог устоять от искушения и растворил дверь, чтобы посмотреть на драку. Часовой подошел.

-- Призови сюда Ла-Роза, его людей и всех слуг замка, - сказал Рауль.

Через три минуты это приказание было исполнено, и столовая наполнилась людьми. При виде трупа кавалера де Жакмэ отставной сержант французской гвардии покрутил свои усы с видом вполне одобрительным и пробормотал сквозь зубы:

-- Клянусь моей гитарой и моей шпагой! Прекрасно исполненное дело!..

Слуги же дрожали и думали, что их ведут на смерть. Охотно бросились бы они на колени, как наследники и стряпчие, но не смели. Только зубы их стучали от ужаса.

-- Выбросьте из окна эту падаль! - сказал Рауль, указывая на тело кавалера де Жакмэ.

Прежде чем он успел окончить это приказание, окно было уже открыто и послышался глухой шум тела, катившегося по ступеням крыльца.

-- Хорошо! - сказал молодой человек. - Подойдите сюда, - прибавил он, обращаясь к Ла-Розу.

-- Здесь! - отвечал отставной сержант с военным поклоном,

-- Из чего сделаны ножны шпаг ваших солдат?

-- Из кожи, и кожи отличной, смею заверить честным словом Ла-Роза; они гибки и крепки, мягки и прочны.

-- Прекрасно. Пусть четверо ваших солдат снимут шпаги и возьмут их в руки.

-- Исполнено.

-- Пусть четверо слуг возьмут эти ножны...

Четверо лакеев, надеясь спасти свою жизнь быстрым к слепым повиновением, тотчас подошли. Ла-Роз еще не понимал мысли своего начальника; но он недолго оставался в неизвестности. Рауль указал на виконта и барона, все еще стоявших на коленях, и сказал:

-- Схватите этих двух мерзавцев, снимите с них платье, жилеты, все, да проворнее!.. - продолжал Рауль.

Одной секунды было достаточно, чтобы раздеть виконта и барона, которые от испуга не могли уже ни кричать, ни просить.

-- А теперь? - спросил Ла-Роз.

-- Теперь пусть четверо солдат поставят их на колени и держат в этом положении, а четверо лакеев бьют их ножнами до тех пор, пока я не велю перестать.

-- Прекрасно!.. прекрасно! - весело закричал отставной сержант, который наконец понял, в чем дело. - Честное слово, даже я, Ла-Роз, не придумал бы лучше! Клянусь моей гитарой и моей шпагой! Мысль поистине замысловатая и поэтическая...

-- Я буду считать до трех, - продолжал Рауль, - когда я произнесу слово три, лакеи должны ударить разом и продолжать бить в такт... в противном случае я буду принужден дать им урок на их собственных плечах.

-- Раз! - сказал Рауль.

И лакеи тверже ухватились за кожаные ножны.

-- Два! - произнес молодой человек.

Лакеи подняли руки.

-- Три!..

Четверо ножен вдруг опустились на виконта и барона. Оба страшно вскрикнули, употребляя сверхъестественные усилия, чтобы встать на ноги. Но железные руки пригвоздили их к полу, и второй удар был нанесен с изумительной правильностью.

Мы не будем распространяться о подробностях этой отвратительной казни, которая называется бичеванием. Скажем только, что при шестом ударе брызнула кровь, а при двенадцатом стоны и крики прекратились, по той простой причине, что жертвы были уже без чувств.

-- Довольно! - скомандовал Рауль.

Отставной сержант, которого это зрелище очень забавляло, нашел, что приказ кончить экзекуцию был дан слишком скоро.

-- Клянусь моей гитарой и моей шпагой! - отважился он сказать. - Мне кажется, недурно было бы поколотить также и приказных.

-- Не к чему, - возразил Рауль, между тем как несчастные громко кричали, - для них я придумал другое наказание...

И обратившись к лакеям, он приказал принести три фляжки водки. Это было сделано в одну секунду, потому что в шкафах столовой находился огромный запас напитков.

-- Теперь дайте мне три самых больших стакана, какие только есть в замке... - продолжал Рауль.

Лакей повиновался, Рауль велел наполнить водкой эти гигантские стаканы, в каждый из которых входила целая бутылка. Потом он сказал стряпчим:

-- Любезные друзья, выпейте в честь правосудия.

-- От всего нашего сердца, - пролепетали стряпчие.

-- Только, мои добрые друзья, - продолжал Рауль, - заметьте себе вот что: надо опорожнить разом весь стакан... Если вы приметесь пить во второй раз или оставите хоть каплю на дне, я тотчас же прикажу прострелить вам голову...

Стряпчие побледнели.

-- Ну, - продолжал Рауль, - время не терпит, поторопитесь...

Пять или шесть пистолетов были направлены в головы приказных. Они решились, схватили гомерические кубки и, не останавливаясь, не переводя дух, осушили их до последней капли, прокричав по приказанию Рауля:

-- В честь правосудия!..

Последствия этого тоста были страшны и внезапны. Бледные лица стряпчих побагровели. Стаканы выпали из их ослабевших рук, и они все трое, задушенные алкоголем, покатились на пол... Если они еще не совсем умерли, то жизнь их уже не стоила и одного су...

-- Когда приказные пьют в честь правосудия, - сказал Рауль в виде философического размышления, - всегда бы должны выходить подобные последствия...

-- Друзья мои, я привел вас сюда затем, чтобы совершить свое мщение... Мое желание исполнилось, и, конечно, я не мог воображать, чтобы оно исполнилось так успешно и так блистательно. Отчасти вам я обязан всем этим и заплачу за это по-царски!..

Рауль бросил на стол тяжелый кошелек, наполненный золотом, и продолжал:

-- Вы найдете в этом кошельке сумму, которую я обещал Ла-Розу, и даже сотню луидоров лишних... но это еще не все... подобная шита была бы весьма скудной, а повторяю, я хочу заплатить вам щедро... Замок, в котором мы находимся, принадлежит мне! Он мой по воле его благородного и последнего владельца... А я отдаю вам то, что он отдал мне... Все здесь принадлежит вам... берите... все ваше...

Крик радости вырвался у всех авантюристов.

-- Пойдем грабить! - завопили они. - Славная добыча!..

И самые догадливые подхватили серебро, находившееся на столе.

-- Клянусь моей гитарой и моей шпагой! - пробормотал Ла-Роз, засовывая в свои широкие карманы ложки и вилки. - У этого дворянина истинно высокие идеи! Приятно трудиться под его начальством...

Напевая первые стихи сентиментального куплета, он схватил свечку и побежал осматривать замок от погреба до чердака" чтобы награбить вдоволь, солдаты подражали его примеру, и скоро старый замок наполнился неистовыми и беспорядочными криками этих разбойников.

Между тем Рауль вышел из замка и быстро направился в ту сторону парка, где были привязаны лошади. Он вскочил на своего коня, галопом проскакал по улице деревни, по-прежнему спящей, и замедлил бег лошади только тогда, как выехал на вершину того пригорка, о котором мы уже говорили несколько раз и который возвышался над замком и парком. Тут он остановился и обернулся. Ночь была темная, и огромные черные тучи медленно катились по мрачному небу. В окнах замка виднелись огни, перебегавшие подобно тем блуждающим огонькам, которые бывают видимы на болотах.

Вдруг в окнах замка блеснул яркий свет, разгоравшийся все ярче и ярче... Рауль увидал, как к небу поднялся огромный столб дыма; скоро дым сделался гуще и темнее; миллионы искр брызнули из окон, как на фейерверке, и синее пламя, извиваясь подобно гигантской змее, обвило каменные карнизы и аспидную кровлю.

-- Замок горит, - прошептал Рауль. - Я этого ожидал... так и должно быть... Благородный замок! Какой печальный конец! Но этого требовало правосудие.

Неподвижный, он продолжал смотреть. Пожар, которого никто не думал останавливать, увеличивался с каждой секундой. Вскоре все небо побагровело от зарева.

-- Я сдержал мое обещание! - вскричал молодой человек. - Я принес сюда траур, кровь и огонь!

Потом, повернув, как бы с сожалением, голову своей лошади, Рауль пустил ее в галоп по холму по направлению к деревне, которую оставил несколько часов тому назад. В гостинице он нашел Жака, который стоял во дворе и держал за поводья двух оседланных лошадей, как Рауль приказал ему. Предоставив своей лошади полную свободу вернуться в конюшню, Рауль вскочил на одну из лошадей, которых держал Жак, и вместе со своим верным слугой поскакал по дороге в Париж. Более двух часов господин и слуга скакали во всю прыть, не размениваясь ни одним словом. Наконец Рауль в первый раз оглянулся назад. Между замком Ла-Транблэ и тем местом, где он находился, было более пяти лье. Однако на горизонте было такое яркое зарево, как будто солнце готово было показаться из-за холмов.

-- Ах, кавалер, - вскричал Жак, - какой там ужасный пожар!..

Рауль не отвечал на это замечание и опять пустил лошадь в галоп.

"Не слишком ли жестоко я отомстил?" - спрашивал он себя.

Два сонаследника кавалера де Жакмэ остались в столовой совершенно без чувств вследствие страшного бичевания. Водка привела трех приказных точно в такое же состояние. С той минуты, как в замке начался грабеж, никто о них не заботился, Слуги убежали; разбойники старались забрать все, что возможно, и разбивали шкафы и комоды. Свечка, нечаянно поднесенная одним из них к занавеске, быстро развила пожар. Когда пламя и дым охватили столовую, страшный жар вывел из обморока виконта де Вертапюи и одного из стряпчих. Несчастные старались ползком добраться до лестницы; но пламя преграждало им путь. Им оставалась одна свободная дорога: окно, в которое они и бросились. Один разбил себе череп; другой - поясницу. Оба умерли на месте. Двое других стряпчих и барон де Морнсуш задохнулись от дыма.

Все пятеро были ужасные негодяи, как и кавалер де Жакмэ. Однако, как христиане, мы должны пожелать:

-- Господь да помилует их души!..

Мы рассказали, что как только начался грабеж, все слуги убежали. Они подняли тревогу в деревне, рассказывая, что шайка разбойников и убийц ворвалась в замок, убила господ и, наверно, перережет и сожжет всю деревню. Это ужасное известие распространилось с быстротою молнии. Менее чем через четверть часа крестьяне вооружились, одни вилам". другие старыми заржавленными шпагами и карабинами. Эта импровизированная армия засела а парке в чаще деревьев. Добрые пикардийцы от всего сердца ненавидели новых владельцев замка и вовсе не намерены были мешать грабежу; но, боясь, чтобы разбойники не ворвались в их собственные жилища, решили истребить всю шайку бродяг, намеревавшихся, по словам лакеев, опустошить деревню точно гак же, как замок.

откуда, посыпался град пуль. Двое из них упали. Остальные со шпагами в руках в бешенстве бросились обыскивать деревья и отвечали на выстрелы из карабинов выстрелами из пистолетов. Началась драка. Она была ужасна, но непродолжительна. Авантюристы были лучше вооружены, но на каждого приходилось по двадцать крестьян. Ла-Роз и его солдаты, окруженные со всех сторон, геройски сопротивлялись: но подавленные численностью, эти герои преступления должны были пасть, успев тем не менее положить на месте десятка два своих противников.

и деревни. Один из них был Ла-Роз. Отставной сержант лишился в сражении одного глаза, выколотого вилами, и правого уха, отрубленного косой; это все же не помешало ему через месяц после рассказанных нами происшествий отличаться, с повязкой на глазу и с пластырем на ухе" в таверне "Союз Марса и Венеры", клясться по-прежнему своей гитарой и шпагой я напевать сентиментальные куплеты.

Рауль де ла Транблэ благополучно вернулся в Париж: продав своих лошадей в Аббевилле, он ехал с Жаком на почтовых день и ночь.

Странное дело, молодой человек сам не мог объяснить себе, отчего он не чувствовал той радости, которой ожидал после совершившегося мщения. Характер его сделался мрачен. Ночью ему снились зловещие сны; ему представлялись кровавые трупы и призраки, освещенные багровым заревом пожара. Он просыпался орошенный холодным потом и невольно спрашивал себя:

"Не слишком ли жестоко я отомстил?"