Сыщик-убийца.
Часть четвертая. Правосудие.
Глава 6

ГЛАВА 6

Несчастную Берту отвезли в госпиталь Святого Антуана.

Дежурный доктор убедился, что у нее ничего не сломано. Оставалось только опасаться сильного потрясения, а относительно этого нельзя было ничего узнать до окончания обморока.

Сквозь сжатые губы ей влили в рот несколько капель лекарства, а так как его действие могло последовать с минуты на минуту, доктор не отходил от ее постели.

По прошествии получаса Берта сделала слабое движение, затем приподнялась и, открыв глаза, бросила вокруг испуганный взгляд, потом глаза ее снова закрылись, и она упала на подушку.

Доктор взял ее руку и тихо заговорил.

Она снова открыла глаза, ее губы зашевелились, видно было, что она хотела что-то сказать, но только кровавая пена показалась на ее губах.

-- Я боюсь внутреннего кровоизлияния, - сказал доктор стоявшим около него двум студентам. - Бедная девушка очень больна...

Но оставим на время Берту и возвратимся к другим героям нашего рассказа.

Мы видели, как был испуган Тефер при рассказе Пьера Лорио начальнику полиции.

Он испугался, что дядя доктора Этьена подозревает истину, но скоро успокоился.

Кучер только делал логические выводы, но было очевидно, что не знал ничего.

К Теферу вернулось его хладнокровие, и он задрожал от радости, когда начальник полиции поручил ему следствие.

"Отлично, - думал Тефер, потирая руки с циничной улыбкой, - они могут надеяться, что розыски будут произведены самым тщательным образом... Точно так же, как относительно фальшивомонетчиков Дюбье и Термонда. Но надо сделать вид, что я работаю усердно и заслуживаю всяких похвал".

Затем он позвал двух агентов, которые по большей части работали под его надзором. Они помогали при аресте Рене Мулена и наблюдали за домом, где жила вдова казненного. Их звали Леблонд и Банкаль.

Инспектор объяснил им, в чем дело, и наметил их действия.

-- Фиакр был взят на Восточной улице в десять часов, - сказал он, - и найден в половине первого на набережной Рапе. Он должен был проехать большой путь по глинистой дороге. Люди, укравшие его, кажутся мне очень ловкими и, по всей вероятности, они отвели фиакр на эту набережную единственно для того, чтобы сбить с толку следствие, если оно будет производиться.

По моему мнению, - продолжал Тефер, - следы фиакра надо искать на Монмартре или в Бельвиле. Вам, Леблонд, я поручаю осмотреть Бельвиль, а вам, Банкаль, - Монмартр.

-- Глинистая почва есть также на Шамонских холмах, - заметил Леблонд.

-- Точно так же, как за кладбищем Пер-Лашез, до Баньоле, - сказал Банкаль.

-- Я беру эту часть на себя... Если же вы не найдете следов там, я направлю вас в сторону Берси и Венсена.

-- Слушаем, господин Тефер. Когда прикажете начать поиски?

-- Сегодня же, и будьте как можно деятельнее. Каждый день вы будете подавать мне донесения, и я буду присоединять их к моим.

-- Кто правил экипажем? - спросил Банкаль.

-- В нем были двое. То есть, по всей вероятности, один сидел на козлах, а другой внутри, в обществе женщины.

-- Молодой?

-- Неизвестно.

-- А наружность мужчин?

-- Точно так же.

-- Но, в таком случае, - вскричал Лебланд с гримасой, - найти их почти так же легко, как иголку в стоге сена.

-- Это и мое мнение!... - повторил Банкаль.

-- И мое, - сказал Тефер. - Но что делать? Так приказано... Впрочем, случай может нам помочь, и я рассчитываю на вас.

-- Мы сделаем все, что можем.

Агенты разошлись.

Направив их, Тефер был уверен в неуспехе.

Истина могла быть открыта только с одной стороны, и эту сторону он оставил себе, решив исключить всякие неожиданности.

Тефер вернулся домой и решил завтра отправиться в окрестности Баньоле, - конечно, переодетым.

Ему необходимо было производить свои розыски в величайшей тайне, так как, несмотря на должность инспектора, он мог быть под надзором какого-нибудь неизвестного агента, находившегося в прямых сношениях с начальником полиции.

"Две бутылки", и бросился на поиски Жана Жеди.

Тефер отлично знал все любимые места мошенников, которые, когда у них карманы полны, отправляются туда прокутить ворованные деньги.

Он отправился в эти трущобы, говоря себе, что, за отсутствием Жана Жеди, может найти кого-нибудь, кто наведет его на след.

Он не ошибся.

Один вор, только что вышедший из тюрьмы, сказал ему, что Жан Жеди был посажен туда на неделю и выпущен месяц назад.

Полицейский немедленно отправился в контору тюрьмы, показал свою карту и потребовал точного описания наружности Жана Жеди и адрес его последней квартиры.

Тефер отправился на улицу Винегрие и нашел привратника, сидевшего на пороге своей комнаты.

Он хриплым голосом, отлично подходившим к его костюму, спросил, живет ли тут Жан Жеди.

Услышав имя своего бывшего жильца, привратник насмешливо поглядел на спрашивавшего.

-- А! Так вы знаете эту птицу?

Было очевидно, что Жан Жеди не пользовался хорошей репутацией.

Чтобы добиться полезных сведений, надо было ловко взяться за дело. Поэтому полицейский ответил:

-- Нет, я его не знаю и очень рад, так как он, кажется, порядочная дрянь!

-- Даже хуже!

-- Что же? Может быть, мошенник?

-- Да, вы угадали... Негодяй, которого мы принимали за честного человека! Этот мошенник был приговорен к тюрьме и, как кажется, не в первый раз.

-- Я слышал это.

-- Так чего же вы от него хотите?

-- Я - ровно ничего; но он мой земляк, и его брат - честный малый, за что я ручаюсь, дал мне к нему поручение... Вот почему я ищу его.

-- Ну, так ищите его в другом месте, он больше не живет здесь.

-- Вы думаете, что в нашем доме держат воров?...

-- А знаете вы, куда он отправился?

-- Для чего нам мог быть нужен его адрес? Я не имею ни малейшего желания поздравлять его с Новым годом.

-- Какая досада! Мне так хотелось бы исполнить поручение его брата и, если бы мне могли дать хоть малейшее указание...

-- Все, что я могу вам сказать, это то, что он увез свою мебель с помощью довольно красивого мужчины, вероятно, такого же негодяя, как и он сам, которого он называл Рене.

Тефер вздрогнул.

-- Рене! - воскликнул он. - Вы сказали, Рене?

-- Да. Разве у вас и к этому есть поручение?

-- Нет, но, мне кажется, я его знаю. Рене Мулен, не правда ли?...

Привратник пожал плечами.

-- Мулен... Ламен... Тапен... очень может быть... Я не обращал на это внимания. А вы его знаете?... Ну, мне кажется, у вас хорошее знакомство!... Прощайте!...

Привратник вошел в свою комнату и с шумом захлопнул дверь, оставив Тефера в сильной досаде и беспокойстве.

"Рене!... - говорил он про себя с неподдельным беспокойством. - Неужели Клодия права?... Неужели эти люди случайно могли сойтись?... И в руках Рене Мулена, мстителя за Поля Леруа, находится единственный свидетель, который, подтвердив прежнее преступление, может навести полицию на след вчерашнего!... Если это так, то, кажется, сам дьявол против нас... И я сам могу начать бояться!..."

Выйдя из дома, Тефер сел в омнибус и отправился на Королевскую площадь.

-- Рене Мулен здесь? - спросил он у мадам Бижю, которая, конечно, не узнала его.

-- Его нет в Париже.

-- Давно ли?

-- Вот уже две недели. Он нашел место в провинции.

-- Удивительно!...

-- Потому что вчера, выйдя из омнибуса, мне показалось, что я видел его.

-- Вы ошиблись. Он оставил за собой квартиру и если бы был в Париже, то зашел бы сюда.

-- Вероятно, я ошибся...

-- О! Да, наверное!...

-- И это тем досаднее, что у меня было к нему поручение от одного из его друзей.

-- Объясните мне, в чем дело, и, если случайно господин Рене придет, я повторю ему слово в слово.

-- Хорошо, сударыня. Скажите ему, что его ждут у его друга, Жана Жеди.

-- Жана Жеди?... - повторила мадам Бижю. - Где живет этот господин? Я никогда не слыхала, чтобы господин Рене говорил о нем.

-- Он живет на улице Винегрие.

-- Хорошо, я напишу, чтобы не забыть.

Тефер должен был уйти.

"Правду ли говорит эта женщина? - думал он. - Или же Рене Мулен заплатил ей за то, чтобы она лгала? Я должен узнать это во что бы то ни стало..."

Было уже около пяти часов, и полицейский не мог продолжать в этот день свои розыски.

Наскоро пообедав, он вернулся домой, куда герцог Жорж должен был принести свой новый адрес.

Действительно, в девять часов герцог звонил у дверей. Открыв ему, Тефер был снова поражен страшным изменением лица старика.

Оно выражало ужас, усталость, безграничное отчаяние и могло бы внушать сострадание, если бы не внушало отвращения.

-- Вы последовали моим советам, герцог? - спросил Тефер.

-- Да. Я живу в Батиньоле, улица Сент-Этьен, 19... Дом окружен большим садом.

-- Отлично... - сказал Тефер. - Я сам не мог бы выбрать лучше... Выходите пореже или совсем не выходите днем. Но продолжайте по ночам посещать ваш дом на улице Святого Доминика, чтобы убедиться, что с этой стороны нам нечего бояться. Может прийти какое-нибудь важное письмо.

-- Да. Я получил доказательство, что совет мистрисс Дик-Торн был хорош, и я напрасно подал бы теперь в отставку...

-- Разве пожар в Баньоле обратил на себя внимание?

-- Нет, пожар признан следствием неосторожности, и Проспера Гоше считают погибшим. Но возбуждено следствие относительно фиакра, в котором произведено похищение... И это по милости людей, которые служили мне. Негодяи украли в фиакре пальто и банковские билеты, принадлежащие кучеру, а последний подал жалобу.

Герцог вздрогнул.

-- Конечно, это досадно, - продолжал полицейский. - Но не надо слишком беспокоиться: я еще служу и сумею отвратить всякую опасность... Мне поручено вести следствие, и я беру на себя не привести его ни к чему. Нам надо серьезно думать только о Рене Мулене и Жане Жеди, так как я имею причины предполагать, что они встретились и действуют заодно.

-- Мы погибли... - прошептал герцог.

-- Конечно, опасность существует, но не отчаивайтесь. Жан Жеди вас не знает...

-- Вы думаете?...

-- Это бросается в глаза. Если бы он вас знал, поверьте, вы уже имели бы о нем известие. У нас есть время... Негодяй украл сто тысяч франков, я знаю его нрав, он станет опасен только тогда, когда прокутит все до последнего сантима... Я ищу его и, наверное, скоро найду. Я караулю также Рене Мулена и устрою какую-нибудь ловушку, в которую он должен попасть. Поэтому успокойтесь.

-- Я хотел бы... - начал Жорж. - Но вы, кажется, забываете одно...

-- Что такое?...

-- Привратница на улице Нотр-Дам-де-Шан видела, как Берта Леруа оставила дом. Она начнет беспокоиться и, без сомнения, заявит об исчезновении полицейскому комиссару.

-- Не все ли равно! Исчезновения женщин, в особенности, когда они молоды и хороши, случаются каждый день; подумают, что девушка сбежала с любовником, и эта история скоро забудется.

-- А если Рене Мулен захочет проникнуть в эту тайну?...

-- Повторяю вам, что я беру на себя Рене Мулена.

Герцог, немного успокоенный, вздохнул с облегчением.

-- Я советовал вам быть как можно осторожнее, - продолжал Тефер. - Но вам надо уведомить мистрисс Дик-Торн о том, что происходит, чтобы она держалась настороже.

-- Могу ли я отправиться в ее дом?

-- По зрелому рассуждению, я думаю, что в этом нет ничего неудобного, если только вы постараетесь стать неузнаваемым и прикажете доложить о себе под чужим именем.

Герцог расстался с Тефером.

Последний почти сейчас же вышел на поиски Рене Мулена и Жана Жеди.

Жана он не мог найти в парижских трущобах, так как тот был в Аньере, прокучивая с товарищами дешево доставшиеся деньги.

После завтрака, продолжавшегося четыре часа, Жан Жеди предложил покататься на лодках.

Это было принято с восторгом, и большие плоские лодки отвезли почтенную компанию в Сен-Дени, где они решили обедать, ужинать и завтракать на другой день.

Между спутниками старого вора был один молодой воришка по имени Миньоле, который при виде бумажника Жана Жеди, наполненного банковскими билетами, возымел идею завладеть им.

"Когда добряк напьется, - думал он, - а это не замедлит случиться, я украду у него деньги, а он подумает, что потерял бумажник дорогой".

Но Жан Жеди пил не переставая, и, против обыкновения, совсем не пьянел. Конечно, язык у него немного заплетался, а глаза щурились, но он был в полном рассудке и время от времени дотрагивался правой рукой до кармана, в котором лежал бумажник.

"Черт побери, - думал Миньоле, - если мы будем так кутить, то мне ничего не достанется... Нечего сказать, у этого негодяя крепкая голова!..."

Миньоле, не переставая, подливал в стакан Жана Жеди, но ожидаемое опьянение не приходило. В Сен-Дени праздник дошел до своего апогея.

Около одиннадцати часов вечера все гости храпели под столом, исключая Миньоле, который пил осторожно, и Жана Жеди, который победил всех своих гостей.

-- Ну, выпьем вдвоем, - говорил Миньоле, - раскупоривая бутылку шампанского. - Эти люди не умеют пить!... Мы только двое с тобой молодцы.

-- Наливай! Наливай! - отвечал старый вор. - Этой штукой не напьешься никогда...

-- Но зато она стоит дорого.

И он залпом выпил целый стакан, повторяя:

-- Еще! Еще!...

Миньоле с удивлением глядел на своего собеседника.

-- Так, значит, у тебя есть касса, - сказал он.

Вдруг Жан Жеди остановил его руку, вскричав:

-- Какая прекрасная штука!...

-- Что такое?

-- Что, если мы уедем, заплатив за все, и оставим их храпеть сколько угодно?... Я представляю себе их гримасы, когда они проснутся завтра утром!...

-- Сначала в Париж, на станцию Сен-Лазар, а оттуда по железной дороге в Гавр... Прокатимся немного для удовольствия!... Мне хочется посмотреть на море...

-- Мне тоже, но, чтобы доехать туда, нам надо немало денег.

-- У меня есть.

-- Я знаю, но, может быть, у тебя недостаточно с собой.

-- Идет!... - закричал Миньоле, задрожав от радости.

Когда счет был подан, Жан Жеди заплатил трактирщику.

-- Вот вам ваши деньги и еще пятьдесят франков.

-- Для чего это?

Хозяин засмеялся и взял деньги.

-- А если они спросят про вас?

-- Вы ответите, что я поехал в Гавр за устрицами и что через две недели я приглашаю их обедать в Париж в "Черную бомбу" в шесть часов вечера. Не забудьте: через две недели!... Сегодня у нас 21-е, следовательно, 6-го будущего месяца.

-- Будьте спокойны, сударь, я передам ваше поручение.

И Жан Жеди увлек Миньоле.

Когда они вышли на улицу, последний предложил ехать по железной дороге.

-- Никогда!... - возразил старый вор. - Я чувствую потребность пройтись, чтобы немного размять ноги. Отсюда до Парижа недалеко.

Миньоле предпочел бы всякий другой способ передвижения, но нечего делать - покорился и последовал за своим спутником, который сначала шатался, но мало-помалу стал идти все тверже.

-- Здесь остановка... - сказал Жан Жеди.

-- Как остановка? - прошептал Миньоле, оглядываясь вокруг. - Теперь уже больше полуночи, и я не вижу ни одного открытого кабака.

-- Ты не понимаешь, остановка - это значит, что я тебя оставляю.

-- Как, оставляешь меня! - с досадой вскричал молодой вор. - Ты хочешь поступить со мной так же, как и с другими?... Ты меня бросаешь?

-- А путешествие в Гавр? Это, значит, была шутка?

Жан Жеди пожал плечами.

-- Как ты глуп! - возразил он. - Узнай, идиот, что честный человек держит слово. Что обещано, то обещано!... Мы отправимся в Гавр за устрицами для обеда... Но так как у меня есть дела дома, то я оставляю тебя здесь.

-- Не могу ли я пойти с тобой?

-- Почему?

-- Потому, что ты мешал бы мне. Я живу с родственниками, и ты разбудил бы их.

-- Скажи лучше сразу, что ты выдумываешь предлог, чтобы отделаться от меня.

-- Говорю тебе, что нет, дуралей! Иди, жди меня на станции... Я буду там почти в одно время с тобой... Я как раз вижу фиакр, я возьму его и скоро вернусь... Понимаешь?

-- Говорю тебе, что нет. Да вот, кстати. Есть у тебя деньги?

-- Сорок су, не больше... Не у всех есть своя касса.

Старый вор сунул руку в карман и вынул пригоршню монет, которые, не считая, подал Миньоле.

-- Возьми это и если найдешь там какой-нибудь кабак открытым, то, в ожидании меня, закажи пунш с коньяком.

Приехав к себе, он вошел, как накануне, и вышел обратно с бумажником, полным банковскими билетами.

Выходя из фиакра у станции Сен-Лазар, он увидел Миньоле, стоявшего на пороге лавки торговца вином.

Пунш с коньяком пылал.