| Автор: | Монтепен К., год: 1888 |
| Категории: | Роман, Приключения |
Глава XXVII
АРЕСТ АНЖЕЛЬ
В эту минуту две кареты остановились перед лавкой. Из них вышли господин де Жеврэ, начальник сыскной полиции, письмоводитель и два агента, Светляк и Спичка. Луиджи так удивился, что едва удержался от громкого восклицания.
-- О, полиция! - пробормотал он. - Я узнаю начальника сыскной полиции. Неужели все эти "рыжие" приехали за леденцами от кашля или за грудным чаем?
Приехавшие направились в лавку Анжель. Первым вошел судебный следователь, а за ним - остальные. Катерина была одна и, увидя нашествие незнакомцев, вовсе не похожих на покупателей, струсила.
-- Барыня, барыня, сойдите вниз поскорее! - закричала она пронзительным голосом.
Испуганная криком служанки, Анжель торопливо спустилась и побледнела, как смерть, оказавшись лицом к лицу с начальником сыскной полиции и судебным следователем. Однако, преодолев волнение, она твердым голосом произнесла:
-- Ваше присутствие меня удивляет. Чем это вызвано?
Господин де Жеврэ ответил:
-- Смертью господина Жака Бернье, вашего отца...
-- Потише, ради Бога, потише, - перебила Анжель с живостью, глухим голосом.
-- Почему потише?
-- Моя девочка наверху... еще совсем больная... а я хотела бы, чтобы тайна моего рождения никогда не была ей открыта. Войдите сюда, господа... здесь никто нас не услышит.
Анжель открыла дверь в комнату, служившую ей столовой и приемной. Казнев и Флоньи остались в лавке. Испуганная Катерина хотела выйти, но Светляк ее остановил.
-- Подождите, тетушка, - сказал он ей, смеясь, - останьтесь-ка с нами на минутку. Для нас составит удовольствие исполнить свой долг, побыв с вами.
-- Но, сударь... - начала служанка.
-- Не теряйте понапрасну времени на пустые слова, - перебил Спичка, - так приказано начальством, не спорьте, а повинуйтесь.
Дрожа, Катерина присела на стул и закрыла лицо руками. Анжель закрыла за собой дверь и потому не могла видеть, что происходит в лавке. Машинально она предложила сесть своим страшным гостям, но они остались стоять. Господин де Жеврэ хотел что-то сказать, но хозяйка не дала ему времени:
-- Милостивый государь, какому новому допросу вы собираетесь подвергнуть меня сегодня? Не сказала ли я вам все, что знала? Вы нашли негодяя, убившего моего отца и покушавшегося на жизнь моей дочери? Не желаете ли устроить очную ставку между ним и моей малюткой? Предупреждаю вас, что в настоящую минуту я всеми силами воспротивлюсь этому свиданию. Моя дочь не в состоянии его перенести: путешествие ее страшно утомило. Ей хуже, чем было в Сен-Жюльен-дю-Со, и доктор, только что ушедший, предписал ей полное спокойствие.
-- Дослушав вас до конца, сударыня, я отдал вам дань вежливости как женщине, - возразил он. - Теперь потрудитесь отвечать.
Письмоводитель разложил на столе листы гербовой бумаги и приготовился писать.
-- Mademoiselle Сесиль Бернье была у вас второго декабря?
-- Не могу вам ответить положительно, сударь, но мне кажется, второго или третьего.
-- Вы утверждаете, что она у вас не обронила записной книжки со вложенным в нее письмом отца и деньгами?
-- Конечно, я снова подтверждаю, что книжки не находила. Если бы ее у меня потеряли и я ее нашла, то отослала бы немедленно.
-- Одним словом, вы не видели записной книжки mademoiselle Бернье?
-- Нет.
-- Письма тоже?
-- Ни того, ни другого.
-- Знаете ли вы нотариуса Вениамина Леройе?
-- Я его знаю только по фамилии, да и то с тех пор, как встретила его сына в Сен-Жюльен-дю-Со. Ему-то я обязана спасением дочери.
-- Вы не знали, что ваш отец Жак Бернье имел дела с Вениамином Леройе, своим закадычным другом?
-- Совсем не знала.
-- До совершения преступления, может быть, но после?
-- Ни раньше, ни потом.
-- Однако же в ваших руках были вещи, посредством которых вы могли узнать... Оскар Риго должен был вам сообщить...
-- Оскар Риго? - повторила Анжель суровым голосом. - Речь идет о том человеке, которого вы считаете моим сообщником, не так ли? Я столько же знаю его, как и Леройе.
-- Берегитесь! - произнес господин де Жеврэ, прибегая к тактике, свойственной судьям.
-- Оскар Риго арестован.
-- Так чего же вы ждете от меня? Если он задержан, вы должны знать, убийца ли он.
-- Мы это знаем. Оскар Риго признался, и его слова сильно вас компрометируют.
Следователь надеялся увидеть Анжель побежденной, разбитой, с опущенной головой, но она, напротив, гордо выпрямилась, и ее глаза метали искры негодования.
-- Его слова меня компрометируют! - воскликнула она, пожимая плечами. - Что может быть общего между мной и убийцей, как в прошлом, так и в настоящем? Думаете поставить меня на одну доску с этим негодяем? Вам это не удастся! Я не знаю, кто такой Оскар Риго, и даже не слышала его имени.
-- Он утверждает совсем другое!
-- Убийце немудрено быть лгуном! Впрочем, какое значение могут иметь его слова? Вещь возможная, что Риго меня знает, но я-то вовсе его не знаю! Слушая вас, я думаю, что сплю наяву! Моя жизнь прошла в страданиях, борьбе и труде. Разберите все мое прошлое, и вы не найдете ничего такого, что бы заставило бы меня краснеть, исключая одной только ошибки, которую я искупила привязанностью, даже обожанием моей дочери. И вдруг - я убила отца, подкупив соучастника! Полноте! Да вы сами этому не верите!
Господин де Жеврэ думал:
"Какая комедиантка эта женщина! Не будь полной очевидности, можно бы ее счесть за невиновную!" - Затем прибавил громко, строгим голосом:
-- Мы сделаем у вас обыск.
-- Обыск, у меня! - воскликнула Анжель со страхом. - По какому праву?
-- Подобный, вопрос не заслуживает ответа, сударыня.
Господин де Жеврэ, обернувшись к начальнику сыскной полиции, прибавил:
-- Прикажите агентам сделать обыск.
Анжель протянула руки и хотела что-то сказать, как вдруг послышался слабенький, почти жалобный голос Эммы-Розы:
-- Мама! Мамочка!
-- Иду, душечка, - ответила она и бросилась к двери, но ей преградил дорогу начальник сыскной полиции.
-- Не уходите, - произнес он вежливо, но повелительно.
-- Меня зовет дочь, - возразила бедная мать. - Она очень больна, вы знаете; я ей нужна, умоляю вас, позвольте мне пойти к ней!
-- Неужели вы станете обыскивать в присутствии девочки?
-- Придется, так как она там.
Анжель не удержалась от гневного движения и нахмурилась.
-- Ступайте, господа, - прошептала она с усилием, - я не хочу оставлять вас при мнении, что боюсь обыска.
Анжель пошла первой, за ней последовал господин де Жеврэ с письмоводителем. Начальник сыскной полиции замыкал шествие.
Скоро поднялись по лесенке, ведшей на антресоли, и вошли в комнату Эммы-Розы. При виде их молодая девушка испустила слабый крик.
-- Не бойся ничего, дорогая моя, - прошептала ей на ухо Анжель, - нам с тобой нечего бояться.
-- Но зачем пришли сюда эти господа?
-- Они ищут...
-- Что?
-- Я тебе объясню потом, теперь некогда.
Начальник сыскной полиции и следователь зорко осматривались. Комната Эммы находилась рядом с комнатой матери и служила гостиной во время ее пребывания в Лароше. Скромная библиотека, постель с белыми занавесками, зеркальный шкаф, несколько этажерок, столик, два кресла и четыре стула составляли всю меблировку. Камин был украшен зеркалом, часами, подсвечниками и двумя вазами старинного фарфора, в которых находился только мох. Увядшие цветы были выброшены два месяца назад, а заменить их новыми не подумали. Под наблюдением начальника сыскной полиции Казнев осмотрел сперва этажерки и полки книжного шкафа, причем перетряхнул все книги медленно, тщательно. Анжель находилась в нервном возбуждении.
"Эти люди насколько же глупы, насколько гнусны!" - думала она.
-- Одолжите мне ключ от зеркального шкафа, - сказал начальник полиции.
Анжель вынула из кармана связку ключей, бросила их на этажерку и воскликнула презрительно:
-- Вот все ключи! Шарьте!
Казнев отпер зеркальный шкаф, наполненный бельем. Вещь за вещью он перебрал все, как вдруг под руку попалась связка бумаг, которую он и передал начальнику полиции, а тот - следователю.
-- Что это? - спросил последний.
-- Несколько облигаций кредитного общества и банковские билеты. Тут все, что я имею, не считая товара в магазине.
-- Здесь тридцать три тысячи франков: двадцать восемь тысяч облигациями, пять тысяч - банковскими билетами.
Судебный следователь пересчитал, и оказалось верно; тогда он положил деньги на столик. Как книжный шкаф, так и зеркальный не представили ничего подозрительного, и белье оставили в покое.
-- Если вам угодно, пойдемте в следующую комнату, - заявил начальник полиции следователю, но вдруг вспомнил, что Казнев не осмотрел фарфоровые вазы. Он подошел к камину и опустил руку в одну вазу, вынув предварительно мох, заполнявший ее наполовину.
-- А-а! - воскликнул он вдруг и выдернул руку с зажатой в ней вещью, которую поспешил осмотреть.
Это была записная книжка из слоновой кости с вытисненными на одной из дощечек инициалами "С" и "В", начальными буквами имени Сесиль Бернье.
-- Ну-с, сударыня, не компрометирует ли вас эта вещичка? - спросил он торжествующим тоном, показывая Анжель записную книжку.
Как ослепленная молнией, она отступила и смертельно побледнела. Господин де Жеврэ испустил радостный крик.
-- Записная книжка Сесиль Бернье! Невозможно ошибиться, это ее собственность! Станете вы теперь отпираться, сударыня?
Эмма-Роза, испуганная таинственной сценой и бледностью матери, встала с кресла. Анжель, казалось, сошла с ума. Господин де Жеврэ подошел к ней и повторил:
-- Вы еще отпираетесь? Она обронена у вас, это очевидно!
-- Милостивый государь, я не понимаю... клянусь вам, не понимаю, - пролепетала Анжель, едва приходя в себя.
-- В самом деле? - произнес иронически господин де Жеврэ.
-- Каким образом эта книжка, которую я вижу в первый раз в жизни, очутилась здесь? Клянусь вам, я не знаю...
Судебный следователь с улыбкой продолжал:
-- Вы не знаете! Однако же невероятно, чтобы она сама по себе спряталась под мох в вазе.
-- Я согласна, что это невозможно, но если моя служанка ее не положила, то...
-- Полноте, не лгите!
Анжель зашаталась, холодный пот выступил у нее на висках.
-- Мама!... - закричала Эмма-Роза, бросаясь в объятия Анжель. - Что говорит этот человек?
-- Я уже больше не подозреваю, а обвиняю, - возразил господин де Жеврэ. - Анжель Бернье, вы принимали участие в убийстве, совершенном в ночь с одиннадцатого на двенадцатое декабря Оскаром Риго...
-- Как перед Богом, клянусь жизнью моей дочери и своей собственной душой: я не знала о записной книжке, - прошептала Анжель. - Вероятно, во время моего отсутствия моя служанка ее нашла и, думая, что она принадлежит мне, положила в вазу...
-- Зачем бы ей прятать туда? И куда девались письмо и банковские билеты?
Анжель осознала себя в заколдованном круге: куда бы она ни повернулась - нигде нет выхода, везде пропасть.
-- В таком случае я погибла! - проговорила она с отчаянием. - Господь меня покинул, и, однако же, я ничего не делала дурного.
-- Приведите сюда служанку!
Казнев спустился и через минуту вернулся в сопровождении Катерины, бледной и дрожащей.
-- Катерина, - воскликнула Анжель, - скажи этим господам...
-- Молчать! - перебил следователь. - Я один имею право допросить эту женщину. - И затем, показав ей книжку из слоновой кости, спросил: - Знаете вы эту вещь?
-- Нет, сударь, я ее никогда не видела.
-- Как! Ты не знаешь этой книжки? Ты ее не поднимала?
-- Еще раз, молчите!... Так вы не поднимали эту вещь в лавке?
-- Нет, сударь, - повторила служанка, опуская голову.
-- Вы уверены? Подумайте, ваш ответ чрезвычайно важен!
-- Если бы дело касалось моей жизни, я и тогда сказала бы только истину.
-- Хорошо, ступайте!
Катерина, полуживая, ушла. Эмма, испуганная, ничего не понимая, крепко прижималась к матери.
По знаку следователя, начальник сыскной полиции вышел на середину и произнес страшную фразу:
-- Анжель Бернье, именем закона вы арестованы!
-- Но, сударь, вы поступаете несправедливо, гнусно и позорно. Чем вам поклясться в моей невиновности? Какой клятвой убедить? Верьте мне, умоляю вас на коленях, я не знала, что эта книжка в моей квартире, и не могу понять, как она очутилась здесь.
-- Приготовьтесь следовать за мной, - возразил начальник полиции.
-- Так вы не верите моим словам? Но нет, этого не может быть! Разве я могу идти за вами? Разве я могу покинуть дочь?
-- Неужели у вас хватит мужества разлучить меня с мамочкой? - сказала Эмма, громко рыдая. - Разве вы не видите, что я умру от этого!
-- Дорогая девочка, голубка моя, успокойся! - произнесла Анжель, прижимая дочь к сердцу.
-- Но в чем тебя обвиняют?
-- В ужасном преступлении, душечка. Они обвиняют меня в убийстве моего отца.
-- Ах! - вскричала с отвращением Эмма. - Обвинять тебя в отцеубийстве!
-- Идите с нами! - приказал начальник полиции, кладя руку на плечо Анжель.
Одним прыжком она отскочила, увлекая за собой дочь.
-- Не трогайте меня! Я невинна... не увозите меня от моего ребенка!
-- Мама, я тебя не отпущу!...
-- Не вынуждайте нас прибегнуть к насилию.
-- Так вы неумолимы! В вас нет ни души, ни сердца! Моя дочь больна... страдает... Ах, вот я на коленях перед вами... целую ваши руки, обнимаю ноги... умоляю вас... сжальтесь над моею дочерью, если не жалеете меня! Оставьте меня с нею... я никуда не убегу, даю вам честное слово. Вы согласны, господа, не правда ли? Вас тронули наши просьбы и слезы? Вы меня не увезете?
душу сцены, но исполнение долга не допускает никаких сделок, и господин де Жеврэ повторил:
-- Следуйте за нами!
Анжель встала, дрожа от гнева, негодования и отчаяния.
-- Ах, это чудовищно! - вскрикнула она. - У этих людей камень, а не сердце, и они действуют по приказанию негодяя, погубившего меня! Так нет же, я за вами не пойду, можете меня убить... Я не покину больную дочь... умру возле нее, с нею.
Эта сцена продолжалась слишком долго. Начальник полиции сказал что-то на ухо Казневу. Агент подошел к Анжель, обнял ее за талию и приподнял, точно маленькую девочку, со словами:
Анжель тщетно билась в сильных объятиях великана. Эмма-Роза глухо застонала и упала без чувств.
-- Моя дочь... моя крошка! Вы видите, она умирает! - кричала Анжель, вне себя от гнева и отчаяния.
Не обращая внимания на ее крики, Казнев спустился по лестнице и вошел в лавку. Бедная Анжель изнемогала. В последний раз она попыталась сопротивляться, но с нею сделался сильный нервный припадок с судорожными конвульсиями, после чего наступила полнейшая неподвижность. Мать лишилась сознания вслед за дочерью.
-- Так-то лучше! - пробормотал агент. - По крайней мере она помолчит! Эта женщина хоть и не важная птица, а расстраивает нас до мозга костей! Бррр!!!