Перевод Горациевой оды

Автор:	Гораций К. Ф., год: 1809
Категория:	Стихотворение
Связанные авторы:	Муравьев-Апостол И. М. (Переводчик текста)

И. М. Муравьев-Апостол. Письма из Москвы в Нижний Новгород

Спокойствия от Неба просит

Пловец, застиженный в морях;

Как путеводные заносит

Луну и звезды тучи мрак.

Вольнолюбивы Тракияне,

Колчан носящие Мидяне,

Спокойство все хотят найтить:

Но, Гросф, его ни жемчугами,

Ни золотом нельзя купить!

Богатств Атталовых стяжанье {2}

Смятений сердца не уймет;

И ликторов препровожанье {3}

Душа, снедаема тоскою,

Не может обрести покою,

При всех ей счастия дарах:

Он часто в хижине селится;

А скука томная гнездится

В златых высоких теремах.

Блажен, кто в тихой, низкой доле

Богат, умеет малым быть;

Стяжать себе не хочет боле,

Как чем лишь скромно век прожить.

Хлеб-соль простая - угощенье,

Стола опрятно украшенье,

Солонка дедовска одна; {4}

Ни алчность почестей и власти,

Ни жадность лихоимной страсти

Не возмущают легка сна.

Почто туда-сюда мешаясь,

Трудишься, краткой век губя?

Отчизны милой удаляясь,

Ушел ли кто сам от себя?

Но скука с ним в корабль садится,

И от коней не отстает;

Скорей, чем лань быстротекуща,

Скорее Эвра, мрак несуща, {5}

Как тучи грозные женет.

Коль настоящее приятно,

О будущем не помышляй;

И зная, счастье сколь превратно,

Весельем горести смягчай.

Низвергла рання смерть Ахилла,

Титона дряхлость иссушила: {6}

Кто счастлив был со всех сторон?

В чем рок скупый тебе откажет?

С избытком, может быть, окажет

В том мне свою щедроту он.

Тебе в долинах Сицилийских

Рычащих сотни стад пасут;

Кони от кобылиц Тракийских

Под пышной колесницей ржут;

В червец, которым Тир гордится,

Твое чтоб рамо украшать; -

А мне судил рок часть смиренну;

Любить Ахейскую Камену,

И чернь злоречну презирать.

Перевод предварялся обширным "Письмом к Издателю "Вестника Европы" от Профессора Буле" (там же. С. 267-272):

"Приемлю смелость, милостивый государь, послать вам одну из прекраснейших Од Горациевых, в одежде русской поэзии, и если ваше мнение, как надеюсь, будет согласно с моим, я прошу поместить оную в вашем для всех занимательном издании. Это шестая-надесять Ода из второй книги к Гросфу о беспечности и спокойствии, к коим стремится всякий смертный, так, как к цели желаний. Она переведена с латинского верно и - что больше показывает искусство переводчика и возвышает цену труда его - приведена в надлежащую меру и приноровлена вообще к гению новейшей поэзии, и в особенности российской.

Как! - подумаете вы, качая головою. - Российский перевод Горациевой Оды стихами, от иностранца! Мог ли он понимать Горация и чувствовать красоты его, и кто в России станет слушать, когда ему в голову придет греметь Горациевы тоны на российской лире? - В самом деле, вы имеете право так думать; но переводчик сей Оды не я; я же, будучи иностранец, приемлю осторожность не доверять нимало своему мнению о достоинстве сего перевода в отношении к русской поэзии. Всякое произведение делает честь автору само собою, если имеет право на одобрение Публики.

Переводчик сей Оды - ваш соотечественник, его превосходительство Муравьев-Апостол, бывший Российско-Императорский посланник в Мадрите, а ныне в сельской тишине живущий для наук и искусств изящных. Он преимущественно занимается творениями великого римского поэта, в коих собрано все богатство опытов, обширная философия жизни и совершенство поэзии в такой степени, какой мы не видим ни в одном новейшем, ни древнем стихотворце.

Сей перевод доказывает, как глубоко г. Муравьев-Апостол проникнул в дух и смысл сего поэта в образе перемен, коих требовал вообще вкус новейшей поэзии, и в особенности свойство языка русского. Г. Переводчик сделал мне честь, желая, чтобы я дал мой суд пред публикою о его переводе, особенно в том, удалось ли ему, несмотря на все трудности, кои должен был преодолеть, изобразить дух и смысл оригинала в мыслях и выражениях. В сем, кажется, я могу говорить, как иностранец, которому русской язык не вовсе чужд, который с юных лет почитал Горация любимым своим поэтом и большую часть жизни занимался вообще изучением древней словесности.

Если вы, милостивый государь, в этом со мною согласны и можете гораздо больше ценить русского поэта в Муравьеве-Апостоле, нежели я, то тем больше смею надеяться, что и вся образованная публика будет желать согласно с нами, чтобы г. Переводчик обогатил некогда русскую словесность подобными переводами Од Горациевых.

Еще два замечания: одно о самой переведенной Оде, другое о правописании, наблюдаемом г. Переводчиком. Славный английский критик Гом (Elements of Criticism. I, 37) замечает, будто в сей Оде недостает легкой, натуральной связи в мыслях; но он в сем случае судил о лирическом поэте по правилам, предписанным для логического прозаика. - Связь очень ощутительна; стоит только представить главные мысли стихотворца в следующем порядке: "Всякой стремится к счастливой, беззаботной жизни, так, как к предмету желаний; но весьма редкие находят стезю, ведущую к сей цели. Многие думают достигнуть ее посредством почестей и богатства; но меж тем как с ненасытною жадностью к ним стремятся, они расстроивают здоровье беспрерывными и неизбежными заботами. Один только тот наслаждается прямым спокойствием в жизни, кто без разбору доволен всякою участью; он не забывает, что боги отказали смертным в совершенном блаженстве и что человек, какими бы ни наслаждался благами, должен чувствовать нужду в том, что дано в удел другому". Гораций оживляет сии мысли, воспоминая о Титоне и Ахиллесе и приводя в пример Гросфа и себя самого.

В правописании г. Муравьев-Апостол с намерением употребляет Т вместо Ф в словах, принятых с греческого. Он пишет Тракияне вместо Оракияне.

Соображаясь с его желанием, прошу вас, м. г., удержать сию орфографию в переведенной им Горациевой Оде. По его мнению, буква Ф - сколь ни нужно отличать ее от Т и Ф, как знак, имеющий особенное произношение, - не находится ни в одном собственно русском слове; однако ж, вероятно, греки произносили Ф иным образом, нежели Ф; иначе на что бы употреблять два разных знака для одного и того же звука. Можно думать, что и новейшие греки по той же причине удержали О в тех словах, в коих древний выговор давно потерян, хотя сами они произносят ее теперь как Ф; но русские не имеют никакой нужды писать Феос, Федор вместо Феос, Феодор, ибо ни мало чрез то не ошибаются в выговоре Ф. Никто не говорит Фeamp, Феветика, Феория. Для чего ж совсем не исключить буквы Ф из русского правописания и не довольствоваться буквами Ф и Т если они действительно соответствуют правильному русскому выговору? Честь имею быть и проч.

Перевод оды XVI из второй книги "Од" Горация представляет собою попытку Муравьева-Апостола передать содержание классического римского стихотворения (с сохранением всех античных деталей и имен) в границах собственно русского стиха: четырехстопный ямб, одическая" строфа, лексика и поэтические образы, принятые в одах и посланиях Г. Р. Державина ("Похвала сельской жизни", "Капнисту" и др.)- Эта попытка осталась в творчестве Муравьева-Апостола единственной: позднее произведения античной лирики он представлял только в виде прозаических переводов.

3 И ликторов препровожанье... - Ликторы, должностные лица при высших магистратах: вооруженные фасциями, они шли впереди сопровождаемого ими важного чиновника.

4 Солонка дедовска одна... - Серебряная родовая солонка, из которой высыпали жертву богам, была традиционной принадлежностью патриархального римского дома.

5 Скорее Эвра мрак несуща... - Эвр - восточный ветер.

6 Титона дряхлость иссушила... - Тифон, возлюбленный богини зари Эос (Авроры), которая выпросила ему у Зевса бессмертие, но позабыла испросить и вечную юность; в старости он настолько высох, что был превращен в кузнечика.