Красный цветок.
Глава II

II

Сэлли была страшно занята в кухне, где кастрюли и сковородки выстроились в ряд над гигантским очагом. В углу, над огромной жаровней, медленно повертывался вертел, обращая к огню то одну, то другую сторону дивного английского ростбифа. Две юные судомойки, разгоряченные, запыхавшиеся, с высоко засученными рукавами на полных, с ямочками, руках, суетились около очага, весело хихикая, как только мисс Сэлли на минутку отворачивалась; старая Джемима не переставая ворчала на них.

- Эй, Сэлли! - раздался из зала веселый голос.

- Господи! - с добродушным смехом воскликнула Сэлли, - им опять что-то понадобилось.

- Пива, конечно! - проворчала Джемима. - Уж не думаешь ли ты, что Джимми Питкин удовольствуется одной кружкой?

- У мистера Гарри тоже, кажется, страшная жажда, - ехидно заметила Марта, одна из маленьких служанок, подмигивая своей подруге, и обе опять захихикали.

Сэлли бросила на них сердитый взгляд, многозначительно потирая свои руки, которые очевидно чесались добраться до красных щек Марты, но врожденное добродушие взяло верх, и, молча пожав плечами, она занялась жарением картофеля.

- Эй, Сэлли! Сэлли!

На этот раз к голосам присоединился стук оловянных кружек о дубовые столы.

- Отец и сам мог бы подать пиво, - проворчала Сэлли, когда Джемима, сняв с полки два кувшина с пенившимся пивом, начала наливать его в оловянные кружки. "Приют рыбака" славился этим пивом еще со времен короля Карла. - Он ведь знает, что мы все здесь заняты.

- Он слишком занят разговорами о политике с мистером Гэмпсидом, чтобы затруднять себя заботами о твоей кухне, - проворчала Джемима.

Сэлли подошла к маленькому зеркальцу, висевшему на стене, наскоро пригладила волосы и, кокетливо приколов к своим черным кудрям нарядный чепец, захватила в каждую руку по три кружки с пивом и понесла их в зал.

В конце XVIII века "Приют рыбака" далеко не имел той известности и значения, какими пользуется в наши дни, но и тогда это была старая почтенная гостиница, и ее дубовые стены, скамьи с толстыми спинками и полированные столы с отпечатками пивных кружек в виде причудливо переплетенных колец давно почернели от времени. На темном фоне дуба ярко выделялись горшки с красной геранью и голубыми "кавалерскими шпорами", украшавшие высокое решетчатое окно. Хозяин этой гостиницы обладал солидным достатком, о чем свидетельствовало обилие оловянных кружек в прекрасных старинных буфетах и прочной медной посуды над очагом, светившейся как золото. Вообще весь внешний вид гостиницы наводил на мысль о почтенных и постоянных посетителях и вытекающем отсюда благоденствии.

Появление Сэлли было встречено в зале восторженными криками. Краснея и хмурясь, но все-таки улыбаясь, принялась она разносить кружки.

- А я уже думал, что все вы в кухне оглохли, - проворчал Джимми Питкин, выразительно проводя рукой по своим сухим губам.

- Ну, что за спех такой, - засмеялась Сэлли, ставя перед ним кружку. - Уж не помирает ли у вас бабушка, и вы так торопитесь, чтобы застать еще ее отлетающую душу?

Дружный громкий хохот приветствовал эту остроту, надолго доставившую присутствующим материал для шуток. Сэлли не торопилась к своим кастрюлям и всецело занялась разговором с юношей с блестящими глазами.

У камина, широко расставив ноги, стоял с глиняной трубкой в зубах сам хозяин гостиницы, досточтимый Джеллибэнд, продолжавший дело отца, деда и прадеда. Это был типичный деревенский англичанин той эпохи, когда расовые предрассудки, как стеной ограждавшие Англию от континента, сказались особенно ярко, и когда каждый англичанин, от владетельного люда до простого крестьянина, смотрел на всю Европу, как на вертеп разврата, а на остальной мир - как на неисследованную страну дикарей и людоедов. Почтенный хозяин покуривал свою длинную трубку с видом человека, которому у себя дома, в Англии, ни до кого нет дела и который презирает все, что находится вне ее. На нем была традиционная красная куртка с блестящими медными пуговицами, полосатые бархатные штаны, шерстяные чулки и весьма изящные башмаки с пряжками, в те времена считавшиеся неотъемлемой принадлежностью каждого уважающего себя британского трактирщика. Джеллибэнд обладал прекрасным здоровьем и веселым нравом, и, пока миловидная Сэлли работала, что называется, "не покладая рук", ее отец в кругу избраннейших из своих посетителей занимался обсуждением судеб народов.

По причине пасмурной погоды в зале уже горели висячие лампы, что придавало ему веселый и уютный вид. Сквозь густые облака табачного дыма виднелись раскрасневшиеся лица гостей, казавшихся в прекрасных отношениях друг с другом, с хозяином и со всем светом. Все это большей частью были рыбаки - народ, как известно, страдающий вечной жаждой: соль, которую они вдыхают в море, сильно влияет на сухость их горла. Но гостиница "Приют рыбака" представляла нечто большее, чем место сборищ такого скромного люда: из нее отходила ежедневно почтовая карета Лувр - Лондон, и путникам, переехавшим канал, волей-неволей приходилось знакомиться с Джеллибэндом, его французскими винами и прекрасным домашним пивом.

Сентябрь 1792 года подходил к концу; стоявшая до тех пор прекрасная погода резко изменилась; дождь лил уже целых два дня и затопил всю нижнюю Англию. Он и сегодня уныло стучал в решетчатые окна, забираясь даже в печные трубы, так что дрова шипели на огне.

Джеллибэнд считал этого джентльмена достойным соперником в политических спорах; а во всем околотке Гэмпсид пользовался почетом и уважением за свою ученость и знание Св. Писания.

- Не помню такой осени, хотя живу на свете почти шестьдесят лет, - сказал Джеллибэнд.

- Первые три года своей жизни вы не можете помнить, - важно возразил Гэмпсид, - так как в этом возрасте ребенок не обращает внимания на погоду; по крайней мере таковы дети в нашем краю, где я живу уже семьдесят пятый год.

Такое преимущество жизненного опыта явилось настолько неоспоримым, что Джеллибэнд сразу не нашел обычного потока возражений и доказательств.

- Похоже скорее на апрель, чем на сентябре, - продолжал Гэмпсид.

- Верно! Но чего же хорошего можно ожидать при современном правительстве? - возразил Джеллибэнд.

Гэмпсид глубокомысленно покачал головой, выражая этим глубокое недоверие как к британскому климату, так и к британскому правительству.

- Я ничего хорошего и не жду, - сказал он. - В Лондоне не считаются с мнениями таких маленьких людей, как мы. Впрочем, я на это и не претендую. В Писании сказано...

- Все это так, мистер Гэмпсид, но после этого до чего же мы дойдем? По ту сторону канала люди убивают своих королей и свою аристократию, а господа Питт, Фокс и Берк [английские министры и видные политические деятели того времени] все еще спорят, должны ли англичане допустить продолжение этого безбожного дела!

- А я скажу: пусть французы делают, что хотят, - возразил Гэмпсид, - но немыслимо допустить, чтобы в сентябре шел такой дождь, это - даже против природы и Священного писания, где сказано...

Но только что мистер Гэмпсид собрался с духом, чтобы привести одно из изречений, знание которых доставило ему необычайную популярность, как раздался громкий голос Сэлли:

- Господи, мистер Гарри! Как вы меня напугали!

- Перестань, Сэлли, дитя мое! - громко сказал Джеллибэнд, стараясь придать строгое выражение своему добродушному лицу. - Перестань дурачиться с этими молокососами и займись своим делом!

- Я итак занимаюсь, отец.

Но Джеллибэнд был непреклонен.

Он имел другие планы относительно будущности своей единственной дочери и вовсе не намеревался выдать ее за рыбака.

- Ты слышала меня, дитя? - повторил он. - Постарайся приготовить вкусный ужин для милорда Тони, да смотри--такой, чтобы он остался доволен.

- Вы ждете сегодня важных гостей? - спросил Джимми Питкин.

- Да, друзей самого милорда Тони, герцогов и герцогинь из-за моря, которым молодой лорд и его товарищи помогли спастись из когтей дьяволов.

- Удивляюсь, зачем они это делают, - заметил Гэмпсид. - Что за охота мешаться в чужие дела? В Писании сказано...

- Как личный друг мистера Питта, - с едким сарказмом прервал его Джеллибэнд, - вы, пожалуй, готовы повторять вместе с мистером Фоксом: пусть их убивают!

- Извините, я никогда не говорил...

- Уж не подружились ли вы с французами, которые, как слышно, приехали сюда, чтобы как-нибудь заполучить наше сочувствие их варварским поступкам?

- Что вы хотите сказать, мистер Джеллибэнд? Все, что я знаю...

- А я знаю одно, - громко заявил хозяин. - Что мой друг Пепперкорн был честнейшим и правдивейшим из англичан; но, когда он подружился с какими-то французами и стал с ними бражничать, то кончилось тем, что он судит теперь о революции и свободе совсем как вы, мистер Гэмпсид.

Слова Джеллибэнда предназначались для всей компании, которая с благоговейным вниманием выслушивала повествование о Пепперкорне. Два посетителя, судя по платью, - настоящие джентльмены, оставив свое домино, с большим интересом прислушивались к выражению интернациональных взглядов Джеллибэнда.

Иначе чем же объяснить такой их успех?

- Они просто заговорили его: ведь французы такие краснобаи; вот мистер Гэмпсид может вам порассказать, как они всякого могут заставить плясать под свою дудку.

- Неужели? - вежливо сказал незнакомец. - Так не будет ли мистер Гэмпсид так добр...

- Нет, сэр, нет! - с раздражением воскликнул Гэмпсид. - Боюсь, что не сумею дать вам нужные сведения.

- Ладно! - сказал незнакомец. - Будем же надеяться, что этим шпионам не удастся поколебать ваши стойкие убеждения.

- В Писании сказано... - начал Гэмпсид.

- Молчите, сэр! - прервал его Джеллибэнд, держась за бока от смеха. - Про меня в Писании ничего не сказано, так как я не был ему известен. Нет, вы только подумайте, к чему я стал бы распивать пиво с убийцами? Никто и ничто не заставит меня изменить своим убеждениям. Притом по-английски они, как слышно, говорить не умеют, а хотел бы я посмотреть, как кто-нибудь из них попробовал бы в моем доме заговорить на своем богомерзком языке!

- Вы уж слишком решительны, - весело прервал его незнакомый джентльмен. - Сэр, вы стоите двадцати французов. За ваше здоровье, почтенный хозяин! Не хотите ли сделать мне честь - распить со мной бутылочку?

- Вы очень любезны, сэр, я ничего не имею против этого, - ответил Джеллибэнд, вытирая слезы, выступившие у него на глазах.

- Как честные англичане, мы должны все-таки признать, что получаем из Франции и кое-что хорошее, - с усмешкой сказал он, указывая на вино.

- Никто этого и не отрицает, - согласился Джеллибэнд.

- Итак, за здоровье лучшего хозяина в Англии, за нашего уважаемого мистера Джеллибэнда! - провозгласил незнакомец.

- Гип, гип, ура! - подхватили присутствующие, и звон кружек слился с громким говором и смехом...