Бриллиантовый корабль.
VIII. Ночь не безмолвна

VIII

Ночь не безмолвна

Я пообедал с Мак-Шанусом в восемь часов вечера, а затем мы решили сыграть небольшую партию в пикет. Теперь он был уже посвящен в мои дела и знал многое из того, что я предполагал сделать.

- Так по-твоему, - сказал он, - люди на том судне отправляются за бриллиантами, украденными из рудников Африки? Ты произведешь сенсацию во всей Вселенной, если только тебе удастся доказать это!..

В ответ на эти слова я напомнил ему о громадной ценности алмазов, которые похищаются ежегодно из рудников одного только Кимберлея.

А затем, несмотря на самый тщательный надзор полиции, отправляются в конце концов в Европу, где пускаются в оборот не очень щепетильными купцами. Как объяснить все это? Не все ли это равно, если бы мы спросили, возможно ли, чтобы украденные драгоценности стоимостью в несколько миллионов исчезали ежегодно чуть ли не на глазах у полиции?

- Тимофей, - сказал я, - я пришел к тому заключению, что драгоценности эти скрываются на море. Судно, которое мы собираемся исследовать, получит часть украденных драгоценностей на пути между этим местом и Св. Еленой. Оно передаст их на большее судно, которое плавает теперь по Атлантическому океану. Это последнее судно, имей мы только возможность попасть на него, могло бы рассказать нам историю многих знаменитых грабежей, показать содержимое многих обокраденных несгораемых сейфов, сообщить нам о том, где находятся многие ценные вещи, о пропаже которых объявлено теперь полицией. Я надеюсь, что настанет тот день, когда я ступлю на палубу этого судна, а ты будешь сопровождать меня, Тимофей. Есть одна вещь на свете, в которой я никогда не сомневался... и вещь эта - мужество моего друга.

Ему понравился мой комплимент, и он, чтобы выразить свой восторг, ударил кулаком по столу.

- Я на горы готов карабкаться, только бы добраться до него, - сказал он с искренним чувством. - Не думай плохо обо мне, если я считаю все это нелепостью и жду разочарований. Ты говоришь, что ночь все разъяснит нам. Не обвиняй никого, если ночь будет безмолвна, Ин, мой мальчик.

- Она не будет безмолвна, Тимофей! А вот и капитан Лорри, который несется сюда, чтобы сообщить нам кое-что. Он спешит передать, что слышал какую-то новость. Послушаем его.

Честный Вениамин Лорри, истинный сын Портсмута, влетел в каюту с таким видом, как будто бы судно наше горело. Мне достаточно было взглянуть ему в глаза, и я сразу понял, что он сейчас подтвердит мои слова и скажет, что ночь не безмолвна, а красноречива.

- Доктор, - крикнул он, еле говоря от волнения, - пройдите, пожалуйста, наверх, там случилось кое-что.

Мы бросились вверх по лестнице... Мак-Шанус при этом с легкостью и быстротой давно прошедшей молодости. Было около десяти часов вечера - четыре склянки первой смены, как говорят моряки. Ночь была темная и на небе ни одной звезды. Море нежно раскачивало нашу яхту, точно любящая рука, нежно качающая колыбель. Я сразу заметил, что машины наши остановлены и огни погашены. Африканский берег еле виднелся вдали и только шум прибоя напоминал о нем. Весь экипаж собрался на носовой части яхты. Я заметил также, что орудия уже приготовлены и люки открыты.

Я, право, удивлялся активности своих служащих в этот важный момент. Будь они еще вымуштрованы на каком-нибудь британском военном судне, я не обратил бы такого внимания на их ревностный пыл и в то же время утонченную осторожность. Никто из них не говорил громко, никто не выказывал овладевшего им волнения. Боцман, которого звали Валаамом, спокойно провел меня вперед, а когда я взошел на палубу, указал мне рукой на зрелище, которое привлекало всеобщее внимание, и ждал моих замечаний. Все остальные выразительно кивнули мне головой. Они точно хотели сказать: "А хозяин все-таки прав". Лучшего комплимента мне и желать нельзя было.

Что же так приковало наше внимание? Слабая полоса света, сверкавшая на воде всего на расстоянии одной трети мили от нашей собственной палубы, и полосы света с палубы парохода, отвечавшие, очевидно, на этот сигнал. Не нужно было быть провидцем, чтобы сказать, что из какой-то гавани поблизости вышла шлюпка и обменивается сигналами с пароходом, за которым мы следовали целый день. Но это было далеко еще не все: с палубы парохода направили вдруг прожектор в ту сторону, откуда приближалась шлюпка, и перед нами во всем своем блеске открылась целая картина на темном фоне ночи.

Мы увидели два судна; одно из них походило по наружному виду своему на канонерскую лодку, а другое было немногим больше морского баркаса, быстрое и змееобразное - на нем сидело всего три человека. Мы ясно увидели, как с мнимой канонерской лодки спустили веревочную лестницу и как один из гребцов баркаса поднялся по ней на борт парохода. Большое облако красноватого дыма над трубой большого судна указывало на то, что там готовятся к быстрому отъезду, а также на очень короткое пребывание на нем его посетителей. Я могу сказать с точностью, что шлюпка пробыла там не более пятнадцати минут. Человек, поднявшийся на борт, спускался уже с лестницы по прошествии этого времени и сел в шлюпку, которая тотчас же отчалила, не заметив нашего присутствия и не зная, что мы наблюдаем за ней. Все это случилось с быстротой молнии, сверкнувшей на мрачном горизонте. Дрожащие лучи большого прожектора, как бы направленные на шлюпку рукой человека, державшего фонарь, скользнули вдруг по поверхности моря и на минуту осветили нашу палубу, открыв таким образом грозные и непонятные очертания нашей темной яхты. С берега в ту же минуту грянули сигнальные выстрелы. Огни моментально погасли, и все погрузилось в непроницаемую тьму, за исключением красноватого дыма над трубой парохода. Тут я услышал голос, говоривший на моей собственной яхте. Это был голос капитана Лорри.

- Они спешат на запад, сэр, - сказал он, - в открытое море. Все так, как вы говорили.

- И впредь так будет, капитан Лорри! - На всех парусах вперед, пожалуйста! Мы не должны терять их из виду...

- Чего бы это ни стоило, сэр?

- Это ничего не будет стоить, капитан!

А остальным служащим я сказал:

- Пятьдесят фунтов каждому, ребята, если вы проследите за этим пароходом до самого порта.

второй ружейный сигнал, значения которого я не понял. Вдали на горизонте не видно было никакого света, кроме красного отблеска огня, выдававшего нам направление, по которому шел пароход. Он был целью, к которой мы стремились... но, однако, не он один: океан имеет свои тайны, но я не верю, чтобы он мог скрыть их от нас.

- У нас такие же снасти, как и у них, капитан Лорри? - спросил я.

- Без сомнения, сэр!

- И мы догоним их через полчаса?

- Через четверть даже, если только будем идти тем же ходом. Мистер Бенсон лезет из кожи, как видите.

- Капитан Лорри, - сказал я, - у них наверняка есть с собой оружие, я же не желаю рисковать жизнью ни одного из тех людей, которые согласились, служить мне, ничего не подозревая. Посоветуйте мистеру Бенсону несколько умерить свой пыл. Мы должны держаться на расстоянии выстрела.

- Понимаю, сэр! Только бы не опоздать!

Он хотел этим сказать, что мы уже, пожалуй, находимся в досягаемости выстрелов преследуемых, и стремглав ринулся вниз, чтобы сказать относительно "полухода", как он выражался. Приказание поспело минута в минуту. Раздался громовой выстрел, и в море, на расстоянии одной восьмой мили от нашего штирборта, упало ядро. Нет слов для выражения впечатления, произведенного на мой экипаж падением этого ядра. Надо полагать, что до этой минуты никто не верил в возможность такого зрелища, представить которое они себе никак не могли. Выстрел и ядро! Наименее сообразительный из них понял значение этого. Что касается гениального ирландца, то он съежился, как старуха, которой кажется, что с крыши валится черепица.

- Ах, черт бы их побрал, Фабос! Не ранен ли я куда-нибудь?

- Под ложечку, пожалуй, Тимофей!

- Но это ядро, которым они стреляли?..

- Я пожалуюсь на него, Тимофей, когда мы взберемся к ним на борт.

Он весь побелел... Что ж, я протаю ему это. Он, как и все остальные, понял, чего может нам стоить преследование этого судна и сколько страниц прибавится к истории преступлений. Громовой выстрел из большого орудия, нарушивший тишину ночи, больше слов дал ему понять настоящую истину.

- Нет, право, гнев так и кипит во мне!

- Вернемся в таком случае назад, Тимофей!

- Хоть выложи ты передо мной тысячу соверенов, ни за что!

Слова его вызвали общее веселье. На это нам ответили и с парохода, убегающего на всех парах; подхваченный слабыми порывами ветра ответ донесся к нам по водяной зыби моря, которое начинало уже волноваться, как бы заслышав отдаленный голос бури. Да, она надвигалась, пока еще не замечаемая нами, ибо глаза наши заняты были одними лишь чернеющими вдали очертаниями парохода.

- Вот вам и вода на суп, сэр! - сказал квартирмейстер Каин. - Ветру вам тут надует на целую чашку.

- Сомнения не может быть, сэр, буря нагрянет, - сказал он мне.

- А если так, Лорри, что тогда?

- О, судно само покажет нам это.

- Они погасили огни, Лорри, - сказал я. - Счастьем своим они обязаны ночному мраку. Мы потеряем их теперь из виду, но найдем снова, когда будем переплывать Атлантический океан!

- И я с вами, будь это хоть два раза вокруг света и обратно.

Волнение этой ночи странно подействовало на нервы людей, и они, подобно всем матросам вообще, были поражены суеверным ужасом под влиянием окружавшей их тайны. Там среди валов мрачного океана находилось неизвестное судно, на поиски которого мы отправились. Ночная тьма скрывала его от нас, волны моря росли, и ветер начинал дуть с силой шторма. Нечего было и думать о выстрелах из пушки и о возможности открытой войны против нас. Там спешили в открытое море, надеясь спастись. Наш прожектор высвечивал пространство волнующейся воды и черный остов судна, борющегося с водопадами пены. Вскоре оно исчезло среди мрака бурной ночи...