Путь на эшафот.
Глава двенадцатая. Заговор Бабингтона

Глава двенадцатая
ЗАГОВОР БАБИНГТОНА

Года за четыре до этого в Париже проживал молодой англичанин, он не принадлежал к числу изгнанников, а находился там для собственного удовольствия. Обладая большими средствами и имея рекомендательные письма к влиятельным парижанам, этот англичанин вскоре занял довольно видное положение в рядах местной знати. Но в этом положении не было ничего такого, чего пришлось бы стыдиться молодому человеку. Энтони Бабингтон хотя и был весел и жизнерадостен, но это не мешало ему оставаться нравственным и порядочным, между прочим он щедро помогал бедным соплеменникам, принужденным жить в Париже по политическим причинам. Благодаря всему этому, благодаря его симпатичной наружности и богатству многие с большой настойчивостью добивались знакомства с ним, а куда хотел проникнуть он сам - для него не бывало запрета.

Будучи ревностным католиком, Бабингтон не чувствовал особой любви к Елизавете, и равнодушие к английской королеве легко превратилось у него, вследствие ее политики, в пламенную ненависть. Как чувствительный, рыцарски настроенный человек, он искренне сожалел Марии Стюарт, и, когда попал в среду ее приверженцев, эта симпатия переросла в энтузиазм.

Когда прошло время, которое Бабингтон собирался провести в Париже, он оказался не только вполне посвященным во все планы заговорщиков, но и сам всей душой примкнул к ним. На первых порах он взял на себя роль посредника, через руки которого проходила корреспонденция Марии Стюарт с ее приверженцами в Париже. Это было нетрудно, так как его поместья были расположены недалеко от Чэтсуорта, где в то время Мария содержалась под надзором лорда Шресбюри.

Когда Марию перевели в Тильбэри, Бабинггону еще удавалось по временам помогать обмену писем, но со времени назначения надзирателем за шотландской королевой Амиса Полэта это стало невозможным. Когда же Марию перевели в Чартлэй, то Бабингтон переселился в Лондон, где вел существование джентльмена, ищущего в жизни одни только забавы и наслаждения. Там, в Лондоне, у Бабингтона были громадные связи, в различных салонах ему приходилось встречаться даже с Валингэмом и лордом Лейстером, так что он постоянно бывал в курсе придворной жизни. И скоро он убедился, что помочь Марии совершенно невозможно.

Отчасти в силу этого, а отчасти из сознания громадной опасности, которой он совершенно бесцельно подвергался, Бабингтон стал все больше и больше удаляться от кружка заговорщиков, не подозревая, что они уже наметили его для одной из главнейших ролей. Он уже подумывал, во избежание всяких случайностей, переселиться на материк и начал готовиться к эмиграции, но судьба готовила ему иное.

В мае 1586 года Бабингтон окончательно решил уехать как раз в то самое время, когда в Лондон прибыли Саваж и Баллар.

Однажды, вернувшись поздно вечером домой, Бабингтон узнал от лакея, что в его отсутствие был какой-то незнакомец, который обещал прийти на следующее утро. Бабингтон с большим неудовольствием принял это известие, он догадывался, что должно было означать это появление таинственного незнакомца, а когда справился о его внешнем виде, то подумал - уж не скрыться ли ему на рассвете из Лондона? Но посетитель явился на другое утро настолько рано, что Бабингтон еще был в постели, и ему волей-неволей пришлось принять его.

Посетителем оказался Джон Саваж. Если патер Баллар счел необходимым надеть форму солдата, чтобы не быть узнанным в Англии, то вояка, наоборот, нацепил рясу священнослужителя. Однако Бабингтон был достаточно проницателен, чтобы разгадать, что внешний вид Саважа - только личина. Поэтому довольно недружелюбно принял его и недовольно ответил на приветствия посетителя, пытливо осматривавшего того, от кого должен был получить ближайшие инструкции для столь важного дела, как цареубийство.

- Вы уже вчера были здесь, сэр? - начал Бабингтон. - Чем могу служить вам?

- Собственно ничем, - осторожно ответил Саваж, - Но, быть может, окажется, что мы оба служим кому-нибудь другому, для которого было бы очень выгодно, если бы мы объединились с вами в нашей службе.

- Я - свободный дворянин, - гордо произнес Бабингтон. - Я что-то вас не понимаю. Да и кто вы такой вообще?

- Мое имя не имеет никакого отношения к делу. Но, если хотите, меня зовут Джон Саваж, я - капитан армии герцога Пармского, католик и приверженец королевы Марии Стюарт, как и вы, если верить слухам.

- Все это располагает меня в вашу пользу, - ответил Бабингтон, - нужны доказательства.

- А вот и доказательства! - сказал Саваж, подавая принесенные с собой бумаги.

Бабингтон сначала осмотрел внешний вид поданных ему писем и только потом распечатал их. Во время чтения он несколько раз изменился в лице, и со стороны могло бы показаться, что его бросает то в жар, то в холод.

"Вот каковы все эти знатные барчуки! - подумал он. - На разговор горазды, а чуть дошло до дела - так и на попятный!"

Но он сильно ошибался, делая такие умозаключения. Конечно, Бабингтон далеко не равнодушно относился к опасностям, которые ему грозили, но по существу он все-таки был не трусом. В данном же случае его волнение объяснялось отчасти некоторой неожиданностью, заключавшейся как в необходимости против воли снова выступить на арену открытой противоправительственной деятельности, так и в исключительности намеченных мер.

Кончив чтение, он несколько раз прошелся взад и вперед по комнате и, вдруг остановившись перед Саважем, произнес:

- Ваших рекомендаций вполне достаточно, имена, которыми они подписаны, не оставляют желать ничего лучшего. Но тем не менее, мне ни к чему подробно обсуждать с вами содержание врученных вами писем. Однако вы сами должны понять, что осторожность необходима не только в смысле общего правила, но и в том отношении, что ни за какое дело нельзя браться, если почва для него не подготовлена.

- Поспешишь - людей насмешишь. Поэтому пока что вам придется подождать моих инструкций.

Саваж не ожидал, что Бабингтон заговорит в таком тоне. Он был удивлен и заметил, вставая с кресла:

- Я думал, что лучшим путем всегда является самый короткий.

- Наоборот, сэр, - возразил ему Бабингтон. - Если задуманное предприятие сорвется, то это может повести только к окончательной гибели того самого лица, которому мы хотим послужить. В данном деле имеется еще и другая сторона, которую непременно надо принять во внимание. Для того чтобы правильно подойти к нашему делу, необходимо выждать некоторое время.

- Время? - переспросил Саваж. - Но я здесь в большой опасности.

- О вашей безопасности я позабочусь, сэр.

Бабингтон заставил Джона снова переодеться и послал его в сопровождении слуги в свои поместья. Что именно предпринимал он в это время, так и осталось неизвестным.

Вскоре к Бабингтону явился Баллар, и благодаря этому переодетому священнику все дело приняло новый оборот.

Вообще Баллар был рожден скорее воином, чем священником. Во всей его внешности, в повадках было что-то импонирующее, и отвага, которой дышало его лицо, была действительно главной чертой его характера. А вдобавок ко всему этому он отличался еще и истинно монашеским фанатизмом!

Прибыв в первый раз к Бабингтону, он тоже вручил ему свои рекомендательные письма.

К этому времени Бабингтон несколько свыкся с мыслью о затеянном заговорщиками смелом деянии, но продолжал считать, что насильственное освобождение Марии Стюарт все-таки лучше, чем убийство Елизаветы. Поэтому Бабингтон уже не удивлялся, как при встрече с Саважем, а стал разрабатывать план, который давал всему этому безрассудному предприятию хоть какое-нибудь разумное движение. По прочтении писем он сказал Баллару:

- Лорд Морган пишет мне, что я во что бы то ни стало должен помешать вам или Саважу вступать в непосредственный контакт с шотландской королевой. Это требование очень разумно, вы должны согласиться.

- Разумеется, - ответил священник, - и не входит в мои намерения.

- Выслушайте-ка внимательно, что я вам скажу. Толкуют, как и всегда, будто на Англию готовится нападение извне. Это безусловно необходимо для осуществления нашего плана, хотя бы для отвлечения внимания. Но одновременно с нападением внутри страны должно произойти восстание. Тогда освобождение Марии и убийство Елизаветы должны произойти одновременно, так как иначе Бэрлей вырвет у нас из рук все благие последствия задуманного нами предприятия. Но, пока мы подготовим все это, наступит осень, лучшее время года для проведения намеченного плана.

- Мне предписано повиноваться вам, и я готов к этому.

- О ней я позабочусь сам.

- Хорошо! Теперь скажите мне, где я могу найти вас?

Баллар объяснил Бабинггону, где он будет находиться и каким образом ему можно дать знать, а затем ушел.

Баллар нашел убежище у некоего Мода, весьма загадочного человека, с которым он познакомился за границей и которому слепо доверял. У этого Мода собирались для обсуждения подробностей заговора секретарь французского посольства Поли, Артур Грегори, Филиппс и, наконец, иезуит Жильбер Джиффорд, которого ни в коем случае не надо смешивать с доктором Джиффордом из Реймса.

Все эти люди служили главным образом посредниками при обмене письмами заговорщиков, рассеянных по всей Европе, и в сущности играли только подчиненную роль.

У Бабингтона был загородный дом, куда он и поместил Джона Саважа в качестве управляющего.

Познакомившись с Балларом, Саваж несколько раз посещал собрания в доме Мода, но члены этого собрания не расположили его в свою пользу, а Джон даже находил, что все эти люди слишком легкомысленны для того, чтобы им можно было доверять.

Но Бабингтон уже не мог отступать назад. Деятельно работая по всем направлениям, он довел дело до той точки, когда оказалось существенно необходимым снестись с Марией Стюарт. Для этой цели Баллар предложил иезуита Джиффорда, и Бабингтон велел тому придти к нему.

Джиффорд произвел далеко не благоприятное впечатление на Бабингтона, но когда он вкратце описал всю свою предшествующую деятельность, то Бабингтон не мог сомневаться, что иезуит посвящен во все детали заговора. Поэтому он сообщил иезуиту о своих намерениях и спросил о том, как бы можно было их исполнить.

Тот на короткое время задумался, а затем ответил:

- Знаю!... Во время моих попыток вступить в отношения с людьми в Чартлее я заметил, что каждую неделю в определенный день туда привозят бочку пива.

- Подобные поставки делаются очень часто, но все предметы, проходящие этим путем, подвергаются тщательному досмотру.

- Конечно. Но в пиве можно переслать письмо так, что его не заметят. Разрешите мне только попробовать. Сначала произведем маленький опыт. Можно?

- Ну что же, попытайтесь!

Джиффорд направился переодетым к пивовару, который, по его сведениям, доставлял пиво, подкупил одного из рабочих и попросил, чтобы тот, доставив пиво в Чартлей, обратил внимание смотрителя винного погреба королевы на втулку, которой была закупорена бочка.

В эту втулку было вложено письмо на имя секретаря Марии Стюарт - Ноэ; в письме не было ничего особенного, но просили сообщить таким же способом, возможен ли в дальнейшем этот путь для передачи корреспонденции.

Ответ не замедлил последовать, и Джиффорд отправился с ним к Бабингтону. Тогда тот переслал Ноэ шифрованное письмо, в котором сообщал о намерениях и планах, питаемых приверженцами королевы.

На последние Мария ответила лично. Хотя ее письмо и было адресовано на имя Моргана, но в сущности предназначалось для сведения всех ее приверженцев. Между прочим она написала:

"Берегитесь - очень прошу вас об этом - втягиваться в такие дела, которые позднее только увеличат подозрения против вас. Что касается меня, то в настоящий момент я имею основания не сообщать об опасности, которая грозит в случае раскрытия дела. Мой тюремщик ввел такой строгий и педантичный порядок, что я не могу ничего принять или отослать без его ведома".

Вообще все письмо было полно уговоров отступиться от задуманного.

Между прочим необходимо отметить, что с самого начала этого обмена письмами Марии была предоставлена большая свобода, а Полэт стал притворяться более приветливым. Но Мария Стюарт не могла совершенно переродиться, поэтому вновь кинулась в самый водоворот заговора. Каждую неделю вышеописанным путем письма шли в Чартлей и обратно. Мария была в курсе всего происходящего и затеваемого ее приверженцами, ей даже представилась возможность лично руководить всем делом из тюрьмы.

Одно из самых важных заседаний состоялось в первых числах июля в загородном доме Бабингтона, и тут было решено, что освобождение Марии Бабингтон возьмет на себя, с этой целью он купил имение Лихтфилд, находившееся в непосредственной близости от Чартлея.

На этом же заседании были намечены люди, обязанностью которых будет убить Елизавету. Это были: Джон Саваж, Патрик Баруэль, ирландец родом, Джон Черсик, Эдуард Абингтон, Чарльз Тильнай, Чидьок Тичбори.

Поднять знамя восстания в провинции поручалось Эдуарду Виндзору, Томасу Салисбэри, Роберту Геджу, Джону Тауерсу, Джону Томасу, Генриху Дэну. К числу этих заговорщиков принадлежал также и Сэррей.

Из высшей английской аристократии готовыми по первому знаку подняться за Марию Стюарт были: сын герцога Норфолка, граф Арундель, Томас и Вильям Говарды, граф Нортумберленд, лорд Дакр, лорды и графы Стрэндж, Дерби, Сэнлей, Монтэдж Комптон, Морлей, всего - тридцать девять человек.

Помощь, обещанная Филиппом II, тоже начинала вырисовываться, он готовился к экспедиции в Англию. Шотландские отряды тоже готовы были двинуться на Англию.

Бабингтон участвовал в заговоре против Елизаветы в общем-то по своей глупости. Но руководство заговором было очень разумным и могло бы даже обеспечить успех, если были бы сдержаны все обещания и, наконец, если бы не было измены. А предатель таился в том обществе, среди которого вращался Баллар, или полковник Форсо, как он назывался в Лондоне.

Вообще Баллар был очень странным человеком. Будучи одет в рясу и сдерживая себя строгими тисками монашеского долга, он мог легко провести кого угодно. Но в мундире, стараясь поступками и привычками подражать разнузданным нравам военных, он чувствовал себя не в своей тарелке, так что даже не особенно дальновидный Саваж мог его разоблачить. Это и заставляло Бабингтона доверять Баллару менее того, сколько нужно было для успеха дела. Так, например, Баллар был исключен из числа тех, которые собирались в загородном доме Бабингтона на совещания, и он, считая себя одной из важнейших фигур заговора, был очень обижен этим.

Мод, хозяин Баллара, был долгое время его верным товарищем в его распутных похождениях. И вот случилось так, что однажды они попали в кабачок, где приносились жертвы не только Бахусу. В этом кабачке возникла ссора, оба приятеля вмешались в нее, и когда появилась полиция, то в числе других собралась арестовать и их обоих.

То, что для всякого другого человека могло оказаться только неприятным происшествием, для наших героев должно было повлечь за собой очень дурные последствия. Поэтому они обнажили оружие и напали на полицейских, в чем их ревностно поддержал весь остальной сброд посетителей кабачка, А так как их было довольно много, то полиция потерпела поражение, и забияки поспешили разбежаться. Баллар и Мод думали, что довольно счастливо выкарабкались из этой истории и через несколько дней совершенно забыли о ней.

Но вот однажды, отправляясь в Кастэнд, загородный дом Бабингтона, Баллар встретил человека с перевязанной головой и загляделся на него. Тот обратил на это внимание и неожиданно поскользнулся. Баллар спокойно продолжал свой путь, а перевязанный последовал за ним на некотором расстоянии.

Вскоре им навстречу попался человек, одетый в мундир одного из высших полицейских чинов "Звездной палаты". Это был Пельдрам.

Перевязанный человек почтительно поздоровался с ним и указал на Баллара:

- Вот человек, который ранил меня несколько дней тому назад в кабачке.

- По виду - это дворянчик, ну а этим господам не вменяется в особенное преступление, если они ткнут шпагой низшего служителя "Звездной палаты". Но на всякий случай проследи за ним, Том, а чтобы он не заметил этого, постарайся встретить кого-нибудь из коллег и поручи ему продолжить наблюдение. Я хочу знать, кто этот человек. Понял?

- Слушаюсь! - ответил подчиненный Пельдрама и поспешил за Балларом.

А тот все продолжал спокойно идти своей дорогой, не заметив никакого преследования. Так дошел он до окраины города, где начинались уже поля, прошел в какую-то лачугу, побыл там короткое время и затем вернулся в Лондон в свою квартиру.

Агент, которому Том поручил проследить за Балларом, дождался, когда тот через шесть часов вышел из дома, и наблюдал за ним до тех пор, пока не встретил товарища и не поручил продолжать слежку. Сам же поспешил вернуться к квартире преследуемого, чтобы навести там требуемые справки.

Он узнал, что живет здесь Баллар, и без всяких размышлений отправился в квартиру Мода.

Мод был дома и с удивлением взглянул на вошедшего полицейского. Когда же тот объяснил, что он - служащий "Звездной палаты", то от испуга у Мода кровь в жилах застыла и волосы чуть ли не встали дыбом. Полицейский потребовал, чтобы Мод назвал свое имя и род занятий.

Это было легко Моду. Чем-чем, а документами он был снабжен в достаточном количестве. Он предъявил доказательства того, что он - англичанин, состоящий на службе секретаря французского посольства.

- Хорошо, - произнес полицейский, - совсем хорошо, по крайней мере в отношении вас, хотя с другой стороны, англичане, состоящие на службе у французов, всегда подозрительны. Но у вас имеется квартирант.

- Квартирант?

- Пожалуйста, не притворяйтесь! Я знаю, что это так! Кто этот человек?

- Ах, вы про этого?.. Да это, собственно говоря, не квартирант, а, так сказать, гость...

- В таком случае я должен сказать еще, что вы принимаете у себя очень подозрительных гостей... Дело, должно быть, не чисто, раз люди с наружностью джентльмена живут в такой дыре, как ваше жилище, раз они посещают низкопробные вертепы и вступают там в драку со стражами общественной безопасности!

- Этого я уж не знаю, - дерзко ответил Мод.

- Готов вам поверить, но все-таки будьте любезны сказать мне, как попал этот человек в ваш дом?

- Мне его рекомендовали...

- Кто именно?

- Мой патрон.

- Тоже хорошая рекомендация! Как его зовут?

- Форсо.

- Он военный, полковник, в настоящее время в отставке.

- Так, так!

Полицейский в замешательстве почесал затылок. Положение полковника в отставке сразу объясняло все, что с первого взгляда казалось подозрительным, а именно - привычку к бесшабашной жизни и неимение средств. Кроме того, полицейский из личного опыта знал, что с безработными военными шутить не приходится. Но как бы там ни было, а поручение ему было дано в самой категорической форме, и он должен был довести дознание до конца.

- Когда же вернется этот господин домой? - спросил он Мода.

- Это совершенно неопределенно.

- Так я подожду его здесь, - решительно заявил полицейский. - А пока он не вернется домой, вы тоже должны оставаться здесь.

Но Баллар не был таким неосторожным и легкомысленным, как это могло показаться, он нарочно колесил по городу, чтобы измучить преследователя. Когда же полицейский отмахал за ним два больших конца, то Баллар неожиданно исчез.

Домой Баллар решил тоже сразу не возвращаться - сначала послал мальчишку, чтобы тот прощупал почву.

Когда мальчишка прибыл на квартиру Мода, полицейский все еще оставался на своем посту. Следуя данным инструкциям, мальчик сказал Моду, что его кузен просил спросить, как его здоровье.

- Ага! - воскликнул полицейский. - Знаем мы этих кузенов! Не трудитесь отвечать, сэр Мод! Слушай-ка, мальчик, я - служащий "Звездной палаты".

Мальчишка страшно перепугался.

- Тебе меня нечего бояться, если ты будешь послушным, - продолжал полицейский. - Но берегись, если ты не сделаешь того, что я тебе сейчас прикажу!

- Я готов все сделать! - ответил мальчик.

- В таком случае ступай обратно к "кузену" и скажи ему, что сэр Мод ждет его.

Мальчик отправился, а полицейский пошел следом за ним и встал настороже у двери.

Баллар принял ответ мальчика за правду, но в последний момент лисьим нюхом почувствовал что-то неладное. Он юркнул в сторону, хотя полицейский и кинулся за ним, но не мог помешать иезуиту ускользнуть из его рук.

Надутый полицейский вернулся к своему начальнику и доложил ему обо всем происшедшем. Выслушав его, Пельдрам решил лично взяться за это дело.

Эта история затянулась. Преследование Баллара продолжалось несколько месяцев, но Пельдраму так и не удалось поймать человека, следить за которым его заставляла скорее честь сыщика, чем подозрение, что преследуемый и на самом деле - важный преступник.

Что может показаться очень странным - так это то, что соучастники заговора не имели никакого понятия об этом преследовании. Таким образом, это было каким-то состязанием на приз, происходившим только между Пельдрамом и Балларом.

изменился. Прежде он отличался некоторой полнотой, а теперь стал худым, физически и нравственно истощенным. Кроме того, лето стояло очень жаркое, и во время своих частых путешествий Бабингтон изнемогал от палящих лучей солнца. Он истосковался по отдыху, и твердо решил в течение нескольких дней сделать передышку.

Прибыв в свой городской дом, он разделся с помощью камердинера, вытянулся на софе и сказал:

- Джек, меня ни для кого нет дома сегодня!

- Слушаюсь! - ответил тот.

- Меня нет в Лондоне вообще, понимаешь?

- Понимаю.

- Я устал, Джэк, так устал, что на отдых и восстановление сил мне понадобится по крайней мере неделя.

- Совершенно верно!

- Теперь ты знаешь, значит, что нужно делать. Всем посетителям ты скажешь, что меня нет, что я в Париже, что ли.

- Я желал бы, сэр, чтобы мы действительно были там.

- И я желал бы того, ей Богу, но делать нечего, приходится оставаться здесь.

- К сожалению, - произнес слуга со вздохом и вышел из комнаты.

Бабингтон был настолько утомлен, что заснул.

Вдруг слуга снова появился с очень обеспокоенным видом и воскликнул:

- Сэр! Дорогой сэр, проснитесь!

Но так как тот не двигался, то Джэк стал будить его.

- Мне слишком скоро пришлось ослушаться вашего приказания, сэр, но я принужден сделать это, - сказал он.

- Ну, в чем дело? - недовольно спросил очнувшийся хозяин.

Пришел какой-то незнакомец.

- К черту его, я никого не хочу видеть!

- Кто же он такой?

- Это - агент "Звездной палаты", состоящий у вас на жаловании.

Через две минуты в комнату вошел посетитель, находившийся, по-видимому, также в большом волнении.

- Да хранит вас Бог, сэр! - быстро проговорил он. - Какое счастье, что я застал вас в Лондоне и имею возможность говорить с вами.

- У вас, по-видимому, имеются дурные вести?

- Дурные, очень дурные, сэр!

- Что-нибудь открыто?

- Да, во всяком случае нас предали!

- Черт возьми! Кто же мог быть этим предателем?

- Вы знаете, сэр, некоего Мода?

- Конечно!

- Так вот он явился сегодня к нашему начальнику Пельдраму и заявил, что проживающий у него полковник Форсо на самом деле - священник и зовут его Баллар.

- Будь проклят этот предатель!

Затем он заявил, что после долгих стараний ему удалось заманить Баллара в свою квартиру, где он осилил его и связал, так что можно теперь взять его оттуда.

- Это должно совершиться с минуты на минуту.

- Хорошо, благодарю вас за сообщение. Джэк, Джэк, поди сюда!

Лакей вошел, а посетитель удалился.

- Коня мне поскорее! - крикнул Бабингтон.

и поспешил из Лондона. Некоторое время он скакал вперед без всякой определенной цели, пока наконец не стемнело. Тем временем он собрался с мыслями и понял, что его бегство не только испортит все дело, но послужит еще проявлением трусости. Наконец, известия могли быть ложны, даже в случае их достоверности еще многое можно было бы спасти. Под влиянием этих соображений он повернул обратно в Лондон, переночевав по дороге в плохонькой гостинице.

На следующее утро он отправился в Сэнт-Эгидиен, свое загородное поместье, где его встретил Саваж.

Последний проводил его в жилую комнату и спросил:

- Вы знаете, сэр, что нас выдали и что Баллар уже арестован?

- Да, знаю. А кто еще арестован?

Прочтя письмо, Бабингтон сказал:

- Я отвечу, но что можно предпринять, сэр Джон?

Бабингтон старался казаться таким же спокойным, каким был Саваж.

- Немедленно убить Елизавету! - ответил Саваж.

- Завтра этой женщины не будет в живых! - сказал отважный офицер.

- Хорошо, хорошо! - сказал Бабингтон, вынимая кошелек и снимая с пальцев кольца. - Вот вам на всякий случай необходимые средства. Только ваша рука может спасти нас... Не мешкайте!

- Завтра это свершится! - подтвердил Саваж. - Вообще все эти большие приготовления были совершенно излишни

Джон удалился, а Бабингтон принялся за письмо к Марии Стюарт. Он извещал ее о том, что случилось, но обещал употребить все средства, чтобы удалось их предприятие.

Насколько Бабингтон в первый момент струсил и потерял бодрость, настолько потом в нем явилась какая-то отчаянная отвага. Он решил самолично принять участие в свержении Елизаветы. Для этого он поехал в Лондон. Но Бабингтону не удалось исполнить свое намерение, поэтому он отправился в свою квартиру, где его уже ждал Саваж.

- Это невозможно, - воскликнул тот, - ни сегодня, ни завтра, ни вообще в ближайшее время. Приняты все меры предосторожности, весь наш план обнаружен.

После краткого совещания оба покинули дом и отправились к Тичборну. Последний, встретив их, возбужденно спросил:

- Знаете ли вы, что Баллара подвергли пытке и он выдал всех нас?

- Необходимо бежать! - сказал Бабингтон.

Только не днем, - заметил Тичборн. - Следуйте за мной, я укажу вам убежище, где мы можем выждать ночи! - с этими словами Тичборн ввел своих посетителей в подвальное помещение с несколькими выходами.

Заговорщики все прибывали к Тичборну, и его слуга препровождал их в упомянутое убежище, Про неявившихся говорили, что они все арестованы. Тичборн распорядился, чтобы к вечеру были приготовлены лошади.

Вечером Бабингтон бежал из Лондона вместе со своими сообщниками. Достигнув Сэн-Джонского леса, они надеялись укрыться там, но их преследовали, настигли очень скоро и, арестовав, отправили в Лондон.

приглашению на охоту по приказанию Валингэма.

Однако разоблачению способствовал не только арест Баллара. Сыграла роковую роль и измена Кингтона.