Разговор между Эйросом и Хармионой
(Старая орфография)

Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: Разговор между Эйросом и Хармионой

Эдгаръ По

Эйросъ. Почему ты зовешь меня Эйросомъ?

Хармiона. Такъ отныне ты будешь называться всегда. Ты долженъ, кроме того, забыть и мое земное имя и говорить со мной, какъ съ Хармiоной.

Эйросъ. Такъ это действительно не сонъ!

Хармiона. Для насъ нетъ больше сновъ; - но объ этихъ тайнахъ мы будемъ говорить сейчасъ. Какъ я рада, что ты имеешь видъ живого и мыслящаго. Завеса тени уже ниспали съ твоихъ глазъ. Будь мужественнымъ и не бойся ничего. Назначенные тебе дни оцепененiя исполнились, и завтра я сама введу тебя въ полноту блаженства и чудесности новаго твоего существованiя.

Эйросъ. "голосу многихъ водъ". Но чувства мои зачарованы, Хармiона, остротою воспрiятiя новаго.

Хармiона. Черезъ несколько дней все это пройдетъ; - но я вполне понимаю тебя и чувствую за тебя. Вотъ уже десять земныхъ летъ прошло съ техъ поръ, какъ я испытала то, что испытываешь ты - но воспоминанiе объ этомъ все еще не покидаетъ меня. Впрочемъ, ты уже перенесъ теперь все то страданiе, которое тебе суждено было пспытать въ Эдеме.

Эйросъ. Въ Эдеме?

Хармiона. Въ Эдеме.

Эйросъ. О, Боже! пощади меня, Хармiона! - Я подавленъ величiемъ всего окружающаго - неизвестнаго, сделавшагося известнымъ - умозрительнаго Будущаго, погрузившагося въ торжественное и достоверное Настоящее.

Хармiона. Не прикасайся теперь къ такимъ мыслямъ. Мы будемъ говорить объ этомъ завтра. Твой умъ колеблется, и его волненiе утихнетъ, если ты предашься простымъ воспоминанiямъ. Не гляди кругомъ, ни впередъ - но назадъ. Я горю нетерпенiемъ, такъ мне хочется услышать о подробностяхъ того поразительнаго событiя, которое перебросило тебя къ намъ. Разскажи мне о немъ. Поговоримъ о знакомыхъ вещахъ, старымъ знакомымъ языкомъ мiра, погибшаго такъ страшно.

Эйросъ. О, страшно, страшно! - Это действительно не сонъ.

Хармiона. Сновъ больше нетъ. Очень меня оплакивали, милый Эйросъ?

Эйросъ. Оплакивали, Хармiона? - о, горько. До этого последняго часа надъ твоими родными тяготела, какъ туча, неотступная печаль и благоговейная скорбь.

Хармiона. A этотъ последнiй часъ - говори мне о немъ. Вспомни, что, кроме самаго факта гибели, я не знаю ничего. Когда, выйдя изъ среды человечества, я перешла сквозь Могилу въ Ночь - въ это время, если память мне не изменяетъ, несчастiе, постигшее насъ, не было предвидено никемъ. Но, правда, я была мало знакома съ умозренiями техъ дней.

Эйросъ. тебе, другъ мой, что даже въ то время, когда ты насъ покинула, люди согласились понимать те места въ священнейшихъ писанiяхъ, которыя говорятъ о конечномъ разрушенiи всехъ вещей огнемъ, какъ имеющiя отношенiе лишь къ земному шару. Но касательно того, что явится непосредственной причиной гибели, умозренiе было безъ указанiй, съ той эпохи, когда астрономическое знанiе лишило кометы ихъ пламенныхъ ужасовъ. Весьма малая плотность этихъ телъ была прочно установлена. Наблюденiя показали, что они проходили среди спутниковъ Юпитера, не причиняя какого-либо ощутимаго измененiя ни въ массе, ни въ орбитахъ этихъ второстепенныхъ планетъ. Долгое время мы смотрели на этихъ странниковъ какъ на туманныя созданiя, непостижимой разреженности, и считали ихъ совершенно неспособными нанести какой-либо ущербъ нашей прочной планете, даже въ случае соприкосновенiя. Но соприкосновенiя не опасались нимало, ибо элементы всехъ кометъ были въ точности известны. Что среди нихъ мы должны были искать посредника, грозившаго разрушенiемъ черезъ огонь, въ теченiи несколькихъ летъ считалось мыслью недопустимой. Но чудесное и безумно-фантастическое въ последнiе дни страшно возросло среди человечества; и хотя лишь между немногихъ невежественныхъ людей укоренилось истинное предчувствiе, когда новая комета была возвещена астрономами, однако эта весть всеми была принята съ какимъ-то особеннымь волненiемъ и недоверiемъ.

Элементы этого страннаго небеснаго тела были немедленно вычислены, и всеми наблюдавшими тотчасъ было признано, что его прохожденiе черезъ перигелiй {Точка ближайшаго разстоянiя планетъ отъ солнца.} должно будетъ привести его въ тесное соседство съ землей. Было два-три астронома, изъ числа второстепенныхъ, решительно утверждавшихъ, что соприкосновенiе было неизбежно. Я не могу хорошо изобразить тебе впечатленiе, оказанное этимъ сообщенiемъ на толпу. Въ теченiи немногихъ краткихъ дней никто не хотелъ поверить въ предположенiе, котораго никакъ не могъ принять разумъ, такъ долго бывшiй среди повседневнаго. Но истина факта, имеющаго жизненный интересъ, вскоре находитъ себе доступъ и въ разумъ людей самыхъ глупыхъ. Въ конце все увидели, что астрономическое знанiе не обманывало, и кометы стали ждать. Ея приближенiе сначала не было, повидимому, быстрымъ, и видъ ея, какъ казалось, не представлялъ ничего особеннаго. Она была темно-красная, и хвостъ ея былъ едва заметенъ. Въ теченiи семи или восьми дней мы не замечали существеннаго увеличенiя въ ея дiаметре, и могли наблюдать лишь частичное измененiе, въ цвете. Между темъ обычныя занятiя людей подверглись небреженiю, и все интересы сосредоточились на разроставшихся обсужденiяхъ природы кометы, возникшихъ между философами. Даже люди наиболее невежественные пробудили свои дремотные умы, чтобы предаться этимъ размышленiямъ. Ученые теперь отдавали свой умъ, свою душу - не на то, чтобы успокоить страхъ, или чтобы поддержать излюбленную теорiю. Нетъ. Они отыскивали - они жадно искали истины. Они съ мученiемъ рвались къ усовершенствованному знанiю. Правда возникла во всей чистоте своей силы и необыкновеннаго величiя, и мудрые поклонились ей.

Чтобы отъ ожидавшагося столкновенiя получился существенный ущербъ для нашей планеты или для ея обитателей, это мненiе съ каждымъ часомъ теряло почву среди мудрыхъ; и мудрые получили теперь полную свободу въ управленiи разсудкомъ и фантазiей толпы. Было доказано, что плотность кометнаго ядра была гораздо менее плотности самаго разреженнаго изъ нашихъ газовъ; и безвредное прохожденiе такого гостя среди спутниковъ Юпитера было важнымъ пунктомъ, на которомъ настаивали и который въ значительной степени успокоилъ опасенiя. Теологи, съ ревностью, зажженной страхомъ, указывали на библейскiя пророчества и излагали ихъ передъ народомъ съ прямотой и простотой, какимъ не было раньше примера. Что конечное разрушенiе земли должно последовать черезъ воздействiе огня, эта истина была указываема съ необыкновеннымъ жаромъ, везде усилившимъ эту убежденность. И такъ какъ кометы по природе своей были не огненными (какъ знали теперь все), эта истина въ значительной степени избавляла всехъ отъ предчувствiя предсказаннаго великаго бедствiя. Следуетъ заметить, что распространенные предразсудки и вульгарныя заблужденiя касательно чумы и войнъ - заблужденiя, обыкновенно овладевавшiя умами при каждомъ новомъ появленiи кометы - были теперь совершенно неизвестны, точно разумъ какимъ-то внезапнымъ судорожнымъ движенiемъ сразу сбросилъ суеверiе съ его престола. Самые слабые умы почерпнули энергiю въ пробудившемся чрезмерномъ интересе.

Какiя меньшiя невзгоды могутъ последовать за столкновенiемъ, объ этомъ говорили тщательно и подробно. Ученые разсуждали о незначительныхъ геологическихъ переворотахъ, о вероятныхъ измененiяхъ климата и, въ результате, растительности; о возможныхъ магнетическихъ и электрическихъ влiянiяхъ. Многiе утверждали, что никакого видимаго или ощутимаго воздействiя не получится никоимъ образомъ. Въ то время какъ подобныя разсужденiя шли своимъ порядкомъ, предметъ разсужденiя постепенно приближался, делаясь шире въ видимомъ дiаметре и усиливаясь въ яркости блеска. По мере того какъ онъ приближался, человечество стало бледнеть. Все людскiя занятiя прекратились.

Былъ замечательный моментъ въ теченiи общаго чувства, когда комета, въ длине своей, достигла размеровъ, превосходящихъ размеры каждаго изъ подобныхъ явленiй, сохранившихся въ памяти. Отбросивъ теперь всякую шаткую надежду на то, что астрономы ошибались, все чувствовали достоверность беды. Химерическiй видъ отошелъ отъ ужаса. Сердца самыхъ смелыхъ изъ нашей расы бились яростно въ ихъ груди. Немногихъ дней было, однако, достаточно, чтобы превратить эти ощущенiя въ чувства еще более нестерпимыя. Мы не могли больше связывать эту странную сферу ни съ какими обычными мыслями. Ея историческiе аттрибуты исчезли. Она подавляла насъ отвратительною новизною разреженнаго пламени, простирающейся отъ горизонта до горизонта.

Но прошелъ день, и люди вздохнули свободнее. Было ясно, что мы уже находимся въ полосе влiянiя кометы, но мы жили. Мы даже чувствовали необыкновенную эластичность тела и живость ума. Чрезмерная разреженность предмета нашего ужаса была очевидна; ибо все, что было на небе, ясно было видно черезъ него. Между темъ наша растительность видимо изменилась; и благодаря этому предсказанному обстоятельству мы уверовали въ предвиденiе мудрыхъ. Безумная роскошь листвы, до техъ поръ совершенно неизвестная, вспыхнула на всехъ произрастанiяхъ.

Наступилъ новый день - а бичъ еще не достигь насъ. Теперь было очевидно, что сперва насъ должно было коснуться его ядро. Безумная перемена совершилась съ людьми; и первое ощущенiе боли радикально изменилась; ея строенiе и возможныя грозившiя измененiя были теперь предметомъ всеобщихъ толковъ. Результаты изследованiя отозвались электрическимъ ударомъ напряженнейшаго страха, дрогнувшаго во всемiрномъ сердце человека.

Давно было известно, что окружавшiй насъ воздухъ состоялъ изъ газовъ кислорода и азота въ отношенiи двадцати одной сотой кислорода и семидесяти девяти сотыхъ азота на каждую единицу атмосферы. Кислородъ, являвшiйся основой горенiя и проводникомъ тепла, былъ безусловно необходимъ для поддержанiя телесной жизни и былъ самымъ могучимъ и энергичнымъ проводникомъ въ природе. Напротивъ, азотъ былъ неспособенъ поддерживать ни телесную жизнь, ни пламя. Было удостоверено, что неестественный избытокъ кислорода долженъ былъ сказаться именно въ такомъ повышенiи телесной живости, какую мы испытали за последнее мгновенiе. Логическое развитiе этой мысли, ея продленiе и было темъ, что породило ужасъ. Что должно было явиться результатомъ Воспламененiе неудержимое, всепожирающее, всевластное, немедленное; - полное осуществленiе во всехъ точныхъ и страшныхъ подробностяхъ - пламенныхъ и внушающихъ ужасъ пророчествъ, которыми грозила Святая Книга.

Нужно-ли мне изображать, Хармiона, безумiе человечества, лишившееся теперь всякихъ узъ? Ta разреженность кометы, которая сперва внушала намъ надежду, была теперь источникомъ самаго горькаго отчаянiя. Въ ея неосязаемой газообразности мы ясно увидели свершенiе Рока. Между темъ прошелъ еще день - унося съ собой последнiй отблескъ надежды. Мы задыхались въ быстро изменявшемся воздухе. Красная кровь бурно билась въ своихъ узкихъ каналахъ. Бешеный бредъ овладелъ всеми людьми; и, судорожно протянувъ руки къ грозившимъ небесамъ, все дрожали и оглашали воздухъ криками. Ядро разрушителя было теперь на насъ; - даже здесь, въ Эдеме, я трепещу, говоря это. Позволь мне быть краткимъ - краткимъ, какъ застигнувшая насъ гибель. Въ теченiи мгновенiя везде былъ дикiй, зловещiй светъ, всего коснувшiйся и во все проникшiй. Потомъ - преклонимся, о, Хармiона, предъ чрезмерньпiъ величiемъ Бога! - потомъ возникъ пронесшiйся повсюду, исполненный вскрика, гулъ, какъ бы голосъ изъ самыхъ устъ Его, и вся нависшая масса эфира, въ которомъ мы существовали, сразу вспыхнула особымъ напряженнымъ пламенемъ, для чьего чрезмернаго блеска и всевоспламеняющаго зноя даже у ангеловъ нетъ имени въ вышнихъ Небесахъ чистаго знанiя. Такъ окончилось все.