Факты в деле мистера Вальдемара
(Старая орфография)

Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: Факты в деле мистера Вальдемара

Эдгаръ По

Собранiе сочиненiй Эдгара По въ переводе съ англiйскаго К. Д. Бальмонта

Томъ второй. Разсказы, статьи, отрывки, афоризмы.

М., Книгоиздательство "Скорпiонъ", 1906

Я, конечно, не вижу ничего удивительнаго въ томъ, что необыкновенное дело Мистера Вальдемара возбудило толки. Было бы удивительнымъ обратное - въ особенности если принять во вниманiе все обстоятельства. Благодаря желанiю заинтересованныхъ сторонъ держать дело вне веденiя публики, по крайней мере въ настоящее время, или до того времени, пока не представится новый случай для изследованiя - благодаря нашимъ тщательнымъ попыткамъ въ этомъ смысле - въ обществе возникли искаженные и преувеличенные разсказы, сделавшiеся источникомъ крайне непрiятныхъ ложныхъ представленiй, а отсюда, естественно, источникомъ недоверiя.

Теперь положительно необходимо, чтобы я изложилъ факты - по крайней мере такъ, какъ я понимаю ихъ самъ. Въ сжатомъ виде они таковы:

Вниманiе мое за последнiе три года было несколько разъ привлекаемо къ вопросамъ о месмеризме; около девяти месяцевъ тому назадъ, совершенно внезапно, мне пришла въ голову мысль, что въ целомъ ряде опытовъ, произведенныхъ до сихъ поръ, сделано было весьма достопримечательное и въ высшей степени необъяснимое ощущенiе: никто еще не былъ подвергнутъ месмерическому току in articulo mortis. Следовало выяснить, во-первыхъ, cyществуетъ ли, при такихъ условiяхъ, у пацiента какая-нибудь впечатлительность къ магнетическому влiянiю; во-вторыхъ, если существуетъ, ослабляется-ли она или усиливается даннымъ обстоятельствомъ; въ-третьихъ, въ какомъ размере, или на какой промежутокъ времени, захватъ властительной Смерти можетъ быть задержанъ даннымъ процессомъ. Были еще и другiе пункты, нуждавшiеся въ удостоверенiи, но вопросы, мною отмеченные, наиболее возбуждали мое любопытство - въ особенности последнiй, благодаря громадной важности его последствiй.

Отыскивая вокругъ себя какого нибудь субъекта, съ помощью котораго я могъ бы изследовать эти вопросы, я невольно подумалъ о Мистере Эрнесте Вальдемаре, весьма известномъ компиляторе, сотруднике "Bibliotheca Forensica", и авторе польскихъ переводовъ "Валленштейна" и "Гаргантюа" (изданныхъ подъ псевдонимомъ Иссэхара Маркса). Мистеръ Вальдемаръ, жившiй съ 1839 года преимущественно въ Гарлеме, Нью-Йоркъ, особенно достопримечатетеленъ (или былъ достопримечателенъ) своей необыкновенной худобой - нижняя часть его тела имела большое сходство съ теломъ Джона Рандольфа; онъ выдавался также своими белыми бакенбардами, которыя были такимъ резкимъ контрастомъ по отношенiю къ его чернымъ волосамъ, что эти последнiе почти все принимали за парикъ. Его темпераментъ отличался крайней нервозностью, и делалъ его субъектомъ очень удобнымъ для месмерическихъ опытовъ. Два или три раза, при случае, я заставилъ его заснуть безъ большихъ затрудненiй, но былъ разочарованъ относительно другихъ результатовъ, достиженiе которыхъ представлялось мне вероятнымъ въ силу особенностей его телосложенiя. Его воля никогда не подчинялась моему контролю положительно или всецело, а что касается ясновиденiя, я не могъ достичь въ опытахъ съ нимъ ничего, на что можно было разсчитывать. Я всегда приписывалъ такiя неудачи разстроенному состоянiю его здоровья. За несколько месяцевъ, передъ темъ какъ я съ нимъ познакомился, его врачи констатировали вполне определившуюся чахотку. Нужно заметить, что онъ имель привычку говорить совершенно спокойно о своей приближающейся смерти, какъ о вещи, которой нельзя избежать и о которой не следуетъ сожалеть.

Когда мне пришла въ голову вышеуказанная мысль, я, весьма понятно, долженъ былъ тотчасъ же подумать о Мистере Вальдемаре. Я слишкомъ хорошо зналъ твердыя философскiя убежденiя этого человека, чтобы ожидать какихъ-нибудь колебанiй съ его стороны; кроме того, въ Америке у него не было никакихъ родственниковъ, которые могли бы вмешаться. Я откровенно высказался передъ нимъ по этому вопросу, и къ моему удивленiю онъ выразилъ самый живой интересъ. Я говорю, къ моему удивленiю; потому что, хотя Мистеръ Вальдемаръ всегда любезно предоставлялъ себя въ мое распоряженiе для месмерическихъ опытовъ, онъ никогда раньше не выказывалъ по отношенiю къ этимъ последнимъ никакихъ признаковъ сочувствiя. Характеръ его болезни давалъ возможность точно определить время смерти; и между нами было въ конце концовъ условлено, что онъ пошлетъ за мной приблизительно за двадцать четыре часа до того времени, которое его доктора определятъ, какъ срокъ смерти.

Вотъ уже слишкомъ семь месяцевъ, какъ я получилъ отъ самого мистера Вальдемара следующую записку:

"Мой милый П--,

Д-- и Ф-- оба говорятъ, что, самое большее, я дотяну до завтрашней полночи; я полагаю, что они вполне правы.

Я получилъ эту записку черезъ полчаса после того, какъ она была написана, и не далее какъ черезъ четверть часа былъ въ комнате умирающаго. Я не видалъ его десятъ дней, и ужаснулся при виде страшной перемены, происшедшей въ немъ за этотъ краткiй промежутокъ времени, лицо его было свинцоваго цвета: глаза совершенно потускнели; исхуданiе было до такой степени велико, что кожа лопнула на скулахъ. Отделенiе мокроты было необыкновенно сильно. Пульсъ былъ едва заметенъ. И темъ не менее онъ замечательно владелъ еще какъ своими умственными способностями, такъ, до известной степени, и физической силой. Онъ говорилъ отчетливо - принималъ безъ посторонней помощи разныя лекарства - и, когда я вошелъ въ комнату, былъ занятъ занесенiемъ какихъ то заметокъ въ памятную книжку. Онъ весь былъ обложенъ подушками. Около больного находились Доктора Д-- и Ф--. Поздоровавшись съ Вальдемаромъ, я отвелъ этихъ джентльмэновъ въ сторону, и получилъ отъ нихъ точный отчетъ о состоянiи больного. Левое легкое уже восемнадцать месяцевъ было въ состоянiи полуокостенеломъ или хрящеватомъ, и, конечно, было совершенно негодно для какихъ-либо жизненныхъ целей. Правое, въ своей верхней часги, также местами, если не всецело, окостенело, въ то время какъ нижняя часть представляла изъ себя массу гнойныхъ бугорковъ, которые переходили одинъ въ другой. Существовало несколько глубокихъ прободенiй, и въ одномъ месте наступило прочное приращенiе къ ребрамъ. Эти явленiя въ правой лопасти были сравнительно недавняго происхожденiя. Процессъ окостененiя развивался съ необыкновенной быстротой; еще месяцъ тому назадъ не было ни одного симптома, а приращенiе было замечено только въ теченiи трехъ последнихъ дней. Независимо отъ чахотки, доктора подозревали аневризмъ аорты; но касательно даннаго обстоятельства симптомы окостененiя делали невозможнымъ какой-либо точный дiагнозъ. Оба врача полагали, что Мистеръ Вальдемаръ долженъ умереть около полуночи на следующiй день (Воскресенье). Тогда была Суббота, семь часовъ пополудни.

Отходя отъ постели больного для беседы со мной, Доктора Д-- и Ф-- простились съ нимъ окончательно. Они больше уже не имели намеречнiя возвращаться; но по моей просьбе согласились взглянуть на пацiента около десяти часовъ въ следующую ночь.

Когда они ушли, я сталъ свободно говорить съ Мистеромъ Вальдемаромъ относительно приближающойся смерти и, съ большей подробностью, о предноложенномъ опыте. Онъ попрежнему высказалъ полное согласiе., и даже выразилъ настойчивое желанiе, торопилъ меня начать опытъ тотчасъ-же. Въ комнате было двое слугъ-сиделокъ, мужчина и женщина, но я не решался предпринимать такую важную задачу безъ другихъ более надежныхъ свидетелей, имея въ виду возможность какого-нибудь внезапнаго осложненiя. Я отложилъ поэтому опытъ до восьми часовъ следующей ночи, когда приходъ студента-медика, съ которымъ я былъ немного знакомъ (Мистеръ Теодоръ Л - ль), долженъ былъ освободить меня отъ дальнейшихъ затрудненiй. Сперва я намеревался подождать врачей; но я долженъ былъ начать немедленно, во-первыхъ, благодаря настойчивымъ просьбамъ Мистера Вальдемара, во-вторыхъ - благодаря и моему собственному убежденiю, что нельзя было терять ни минуты, такъ какъ онъ, очевидно, быстро угасалъ.

Мистеръ Л - ль былъ настолько добръ, что согласился исполнить мое желанiе заносить заметки обо всемъ, что должно было происходить: именно изъ его заметокъ я теперь и составляю, главнымъ образомъ, данный разсказъ, преддагая ихъ въ более сжатомъ виде, местами же, переписывая дословно.

Было приблизительно безъ пяти минутъ восемь, когда, взявъ пацiента за руку, я попросилъ его подтвердить мистеру Л - лю возможно отчетливее, что онъ (Мистеръ Вальдемаръ), находясь въ данныхъ обстоятельствахъ, имеетъ собственное желанiе подвергнуться съ моей стороны месмерическому опыту.

Онъ отвечалъ слабымъ, но совершенно внятнымъ голосомъ: "Да, я хочу подвергнуться месмерическому опыту" - и тотчасъ же прибавилъ: "я боюсь только, что вы слишкомъ долго медлите".

Въ то время какъ онъ говорилъ, я началъ пассы въ действiи которыхъ на него я уже имелъ случай убедиться. Первое же косвенное движенiе моей руки, прошедшее вдоль его лба, оказало видимое влiянiе; но, хотя я напрягалъ все силы, я не могъ получить никакого другого видимаго эффекта до начала одиннатцатаго, когда, согласно уговору, пришли Доктора Д-- и Ф--. Въ немногихъ словахъ я объяснилъ имъ мои намеренiя, и, такъ какъ они не делали никакихъ возраженiй, говоря, что пацiентъ уже находится въ предсмертной агонiи, я продолжалъ безъ колебанiй - переменивъ, однако, боковые пассы на продольные, и устремляя мой взглядъ всецело на правый глазъ умирающаго.

Въ это время его пульсъ былъ совсемъ неощутимъ, а дыханiе сопровождалось хрипомъ, и перерывалсь паузами въ полминуты.

Въ такомъ положенiи онъ находился почти безъ всякихъ измененiй въ теченiй четверти часа. По истеченiи этого пррмежутка времени изъ груди его вырвался вздохъ, правда естественный, но чрезвычайно глубокiй, и звуки хрипа прекратились - точнее говоря, хрипъ не былъ более слышенъ; паузы не уменьшались. Конечности тела были холодны какъ ледъ.

Безъ пяти минутъ въ одиннадцать я заметилъ несомненные признаки месмерическаго воздействiя. Вращенiе стекловиднаго глаза сменилось выраженiемъ того мучительнаго взгляда внутрь, который бываетъ только при усыпленномъ бодрствованiи, и ошибиться въ которомъ совершенно невозможно. Несколькими быстрыми боковыми пассами я заставилъ веки задрожать, какъ будто они испытывали предчувствiе сна, несколькими новыми пассами я заставилъ ихъ совершинно закрыться. Однако, я этимъ не удовольствовался, а съ силой продолжалъ свои манипуляцiи, при самомъ полномъ напряженiи воли, пока наконецъ мне не удалось заставить все члены спящаго совершенно окоченеть, предварительно придавъ имъ, повидимому, удобное положенiе. Ноги были вытянуты во всю длину; руки были въ такомъ же положенiи и лежали на постели въ некоторомъ разстоянiи отъ поясницы. Голова была чуть-чуть приподнята.

Когда я окончилъ все это, была уже полночь, и я обратился въ присутствующимъ джентльмэнамъ съ покорнейшей просьбой изследовать состоянiе Мистера Вальдемара. После несколькихъ опытовъ они подтвердили, что онъ находится въ необыкновенно-ярко выраженномъ состоянiи месмерическаго транса. Любоинтство обоихъ врачей было возбуждено до крайности. Докторъ Д-- тотчасъ же решилъ остаться около пацiента на всю ночь, а Докторъ Ф-- простился, сказавъ, что вернется на разсвете. Мистеръ Лл - ль, сиделка и больничный служитель остались.

Мы не тревожили мистера Вальдемара до трехъ часовъ пополуночи; тутъ я къ нему приблизился, и увидалъ, что онъ находится совершенно въ томь же самомъ состоянiи, какъ прежде, когда Докторъ Ф-- уходилъ, т.е. онъ соблюдалъ ту же самую позу; пульсъ былъ неощутимъ; дыханiе было слабо (его едва можно было заметять и то только приложивъ зеркало къ губамъ); глаза были закрыты естественнымъ образомъ, все члены были тверды и холодны, какъ мраморъ. И, однако же, общiй видъ отнюдь не указывалъ на смерть.

При такихъ опытахъ съ нимъ я никогда раньше не приходилъ къ успешнымъ результатамъ и, конечно, не помышлялъ о нихъ теперь; но къ моему изумленiю его правая рука съ большой готовностью, хотя и слабо, последовала за каждымъ движенiемъ, которое я предназначалъ ей своей рукой. Я рискнулъ обратиться къ нему съ несколькими словами.

"Мистеръ Вальдемаръ", сказалъ я, "вы спите?" Ответа не последовало, но я заметилъ трепетъ вокругъ его губъ, и решился повторить вопросъ еще и еще разъ. При третьемъ повторенiи вопроса все его тело слегка затрепетало: веки раскрылись сами собою настолько, что обнажили белую линiю глазного яблока; губы лениво зашевелились, и изъ нихъ, едва слышнымъ шопотомъ, проскользнули слова:

"Да, - теперь сплю. Не будите меня! - дайте мне такъ умереть!"

Я пощупалъ его руки и ноги; они были тверды по-прежнему. Правая рука, какъ раньше, повиновалась мне, следуя направленiю моей руки. Я опять спросилъ усыпленнаго:

"Вы все еще чувствуете боль въ груди, Мистеръ Вальдемаръ?"

Ответъ последовалъ теперь тотчасъ же, но онъ былъ еще менее внятенъ, чемъ прежде:

"Боли нетъ - я умираю".

Я не счелъ удобнымъ безпокоить его тогда еще, и ничего не было ни сказано, ни сделано до прибытiя Доктора Ф--, который пришелъ незадолго до разсвета, и выразилъ безграничное удивленiе по поводу того, что пацiентъ еще живъ. Пощупавъ пульсъ, и приложивъ зеркало къ его губамъ, онъ попросилъ меня опять обратиться съ вопросомъ къ усыпленному. Я спросилъ:

"Мистеръ Вальдемаръ, вы еще спите?"

Опять прошло несколько минутъ, прежде чемъ последовалъ ответь; и во время этой паузы умирающiй, казалось, собиралъ все свои силы, чтобы заговорить. Когда я въ четвертый разъ повторилъ свой вопросъ, онъ проговорилъ очень слабымъ, почти неслышнымъ голосомъ:

"Да, еще сплю - умираю".

Въ это время врачи выиказали мненiе или, скорее, желанiе, чтобы Мистера Вальдемара больше не тревожили въ его теперешнемъ, повидимому спокойномъ, состоянiи, и чтобы такимъ образомъ онъ безъ помехи умеръ: все высказали убежденiе, что смерть должна последовать черезъ несколько минутъ. Я, однако, решился заговорить съ нимъ еще разъ и повторилъ предъидущiй вопросъ.

Пока я говорилъ, въ лице спящаго произошла решительная перемена. Глаза медленно открылись, зрачки закатились, кожа праняла трупную окраску, походя не столько на пергаментъ, сколько на белую бумагу: и круглыя чахоточныя пятна, до сихъ поръ ярко видневшiяся въ середине обеихъ щекъ, игновенно погасли. Я употребляю именно это выраженiе, потому что внезапность ихъ исчезновенiя напомнила мне потухающую свечу, когда на нее быстро дунешь. Въ то же самое время верхняя губа искривилась, и обнажились зубы, которые она до техъ поръ совершенно закрывала, между темъ какъ нижняя челюсть, издавъ явственный звукъ, отвалилась на некоторое разстоянiе, и такимъ образомъ въ полости широко открытаго рта передъ нами обрисовался вспухшiй и почерневшiй языкъ. Я думаю, что все свидетели этой сцены были отлично знакомы съ ужасами смерти; но видъ Мистера Вальдемара въ это мгновенiе былъ такъ непостижимо мерзостенъ, что все невольно отшатнулись отъ постели.

Чувствую, что я достигъ теперь критическаго пункта въ своемъ повествованiи: каждый изъ читателей будетъ возмущенъ, решительно никто мне не поверитъ. Однако, мой долгъ требуетъ, чтобы я продолжалъ безъ всякихъ оговорокъ.

движенiемъ вибрацiи. Это продолжалось, быть можетъ, въ теченiи минуты; затемъ, изъ подвижныхъ и вытянутыхъ челюстей раздался голосъ - такой голосъ, что было бы сумасшествiемъ пытаться описать его. На самомъ деле, есть два или три эпитета, которые могутъ быть отчасти применены къ нему; я могъ бы, напримеръ, сказать, что звукъ былъ грубый, и прерывистый, и глухой; но отвратительность его целаго неописуема по той простой причине, что никогда подобные звуки не оскорбляли человеческаго слуха. Были, однако, две особенности, которыя, какъ я подумалъ тогда, и какъ продолжаю думать теперь, могутъ считаться красноречивыми при определенiи этой интонацiи - могутъ дать некоторое представленiе объ ея нечеловеческихъ свойствахъ. Во-первыхъ, голосъ, повидимому, достигалъ нашего слуха - но крайней мере моего - на отдаленномъ разстоянiи, или исходилъ изъ какой то глубокой подземной пещеры. Во-вторыхъ, голосъ (я боюсь, однако, что не въ силахъ буду сделать мои слова понятными) производилъ на меня такое впечатленiе, какое желатиновая или клейкая масса производитъ на чувство осязанiя.

Я говорилъ о "звуке" и о "голосе". Я хочу сказать, что звукъ былъ отчетливъ до удивительности - отчетливъ до ужаса. Мистеръ Вальдемаръ говорилъ - очевидно, онъ отвечалъ на вопросъ, который я предложилъ ему несколько минуть тому назадъ. Какъ читатель можетъ припомнить. я спросилъ его, продолжаетъ ли онъ спать. Онъ говорилъ теперь:

"Да; - нетъ; я спалъ - а теперь - теперь - я мертвъ".

Никто изъ присутствовавшихъ не старался скрыть, и непопытался подавить чувство невыразимаго захватывающаго ужаса, вызваннаго этими немногими словами. Мистеръ Л - ль (студентъ) лишился чувствъ. Сиделка и служитель немедленiю обратились въ бегство, и никакимъ образомъ ихъ нельзя было вернуть въ комнату. Собственныя свои впечатленiя я и не пытаюсь описывать. Чуть не целый часъ мы безмолвно хлопотали около мистера Л - ля, стараясь возвратить его къ сознанiю - и у насъ не вырвалось ни звука. Когда онъ пришелъ въ себя, мы опять стали изследовать состоянiе Мистера Вальдемара.

неудачной. Я долженъ, кроме того, упомянуть, что рука Мистера Вальдемара больше не подчинялась чоей воле. Я тщетно пытался заставить ее следовать за движенiями моей руки. Единственнымъ несомненнымъ указанiемъ на месмерическое влiянiе было теперь только дрожанiе языка, приходившаго въ движенiе, когда я обращался къ Мистеру Вальдомару съ вопросомъ. Этотъ последнiй, повидимому, делалъ усилiя ответить, но у него больше не хватало на это доста точной воли. Къ вопросамъ, предложеннымъ ему не мной, а кемъ-нибудь другимъ, онъ, повидимому, оставался совершенно нечувствительнымъ - хотя я пытался приводить каждаго изъ членовъ общества въ месмерическое соотношенiе съ нимъ. Я, кажется, разсказалъ теперь все, что необходимо для поннманiя того состоянiя, въ которомъ находился въ это время усыпленный. Мы пригласили другихъ сиделокъ; и въ десять часовъ я вышелъ изъ дому въ обществе обоихъ врачей и Мистера Л - ля.

После полудня мы все опять сошлись посмотреть на пацiента. Онъ находился совершенно въ томъ же самомъ состоянiи. Мы подвергли обсужденiю вопросъ, удобно ли и возможно ли будить его; но безъ большихъ затрудненiй все согласились, что это не могло бы привести ни къ какимъ благимъ результатамъ. Было очевидно, что до сихъ поръ смерть (или то, что обыкновенно называется смертью) была задержана месмерическимъ процессомъ. Всемъ намъ казалось несомненнымъ, что будить Мистера Вальдемара - это просто-напросто значило бы упрочить моментъ смерти, или, по крайней мере, обусловить быстрое умиранiе.

Съ этого времени до конца прошлой недели - -- мы продолжали ежедневно собираться въ доме Мистера Вальдемара, причемъ время отъ времени сюда сходились также некоторые другiе врачи и кое-кто изъ близкихъ. Все это время усыпленный оставался совершенно въ томъ же состоянiи, какъ я его описалъ. Надзоръ со стороны сиделокъ не прекращался.

Наконецъ, въ последнюю Пятницу мы решили сделать опытъ пробужденiя, вернее - решили попытаться разбудить его; и (быть-можетъ) несчастный результатъ этого опыта именно и послужилъ источникомъ для столькихъ разнообразныхъ толковъ въ частныхъ кружкахъ - толковъ, которые я не могу не отнести на счетъ легковерiя публики.

было то, что радужная оболочка несколько опустилась внизъ. Весьма достопримечательно, что это передвиженiе зрачковъ сопровождалось обильнымъ отделенiемъ желтоватой сукровицы (изъ-подъ векъ), распространявшей острый и въ высшей степени непрiятный запахъ.

Тогда присутствовавшiе внушили мне мысль подчинить месмерическому влiянiю руку пацiента, какъ я это делалъ раньше. Попытка оказалась неудачной. Докторъ Ф-- выразилъ желанiе, чтобы я обратился къ усыпленному съ вопросомъ. Я спросилъ:

,,Мистеръ Вальдемаръ, можете-ли вы объяснить намъ, что вы теперь чувствуете, или чего хотите?"

Чахоточныя пятна мгновенно выступили опять на щекахъ; языкъ затрепеталъ или, вернее началъ яростно вращаться во рту (хотя челюсти и губы были по-прежнему неподвижны); и, наконецъ, тотъ же самый мерзостный голосъ. который былъ уже мною описанъ, съ силой прорвался:

"Ради Бога! - скорее! - скорее! - заставьте меня спать - или нетъ, скорее! - разбудите меня! - скорее! - "

Я былъ совершенно вне себя, и мгновенье оставался въ нерешительности, не зная, что мне делать. Сперва я сделалъ попытку успокоить пацiента; но после того, какъ мне это не удалось, благодаря полному отсутствiю воли, я сталъ делать обратные пассы, и приложилъ все усилiя, чтобы разбудить его. Я вскоре увидалъ, что эта попытка мне удается - или, по крайней мере, мне представилось, что мой успехъ будетъ полнымъ; и я уверенъ, что все находившiеея въ комнате приготовились увидеть пацiента проснувшимся.

Но что произошло въ действительности, этого не могъ бы ожидать никто на земле.

"Мертвъ! мертвъ!" которые буквально срывались - сгнило у меня подъ руками. На кровати, передъ глазами целаго общества, лежала почти жидкая масса - густой омерзительной гнилости.