Гоп-Фрог
(Старая орфография)

Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: Гоп-Фрог

Эдгаръ По

Никогда я не видалъ никого, кто могъ бы сравниться съ королемъ въ зажигательной веселости и любви къ шуткамъ. Онъ, повидимому, жилъ только для шутокъ. Разсказать добрую шутливую исторiю, и разсказать ее хорошо, это быль вернейшiй путь къ его благосклонности. Такимъ образомъ произошло, что семь его министровъ все были отменными шутниками. Кроме того, по примеру короля, они все были плотными, коренастыми и жирными, въ этомъ они были такъ же несравненны, какъ и въ искусстве шутить. Толстеютъ-ли люди отъ шутокъ, или въ самой тучности есть что-то предрасполагающее къ шутливости, этого я никогда въ точности не могъ определить, но во всякомъ случае достоверно, что худощавый шутникъ rara avis in terris {Птица редкостная.}.

Объ утонченностяхъ, или, какъ онъ называлъ ихъ, о "призракахъ" остроумiя король безпокоился очень мало. Онъ въ особенности любилъ, чтобы шутка была, такъ сказать, на широкую ногу, и ради этого нередко заботился объ ея длиннотахъ. Излишнiе деликатессы претили ему. Онъ предпочелъ бы "Гаргантюа" Раблэ "Задигу" Вольтера; и, въ заключенiе всего, шутки, сопровождавшiяся действiемъ, соответствовали его вкусу гораздо более, чемъ шутки словесныя.

Въ те времена, къ которымъ относится мое повествованiе, профессiональные шуты еще не совсемъ вышли изъ моды при дворахъ. Некоторые изъ великихъ "властителей" континента еще держали при себе "дураковъ", они были одеты въ пестрые костюмы, украшены колпаками съ бубенчиками, и отъ нихъ всегда ожидали меткихъ остротъ на тотъ или иной случай, въ обменъ на крохи, падавшiя съ королевскаго стола.

Нашъ возлюбленный король, конечно, держалъ при себе "дурака". Дело въ томъ, что онъ положительно нуждался

Его дуракъ, или профессiональный шутъ, былъ, однако, не только дуракомъ. Его достоинство было утроено въ глазахъ короля темъ обстоятельствомъ, что онъ былъ карликъ и увечный. Карлики были въ те дни такими же обычными явленiями при дворахъ, какъ и шуты; и многимъ монархамъ было бы трудно прожить свой векъ (дни при дворе, пожалуй, длиннее, чемъ где-либо), если бы у нихъ не было шута, вместе съ которымъ можно было бы смеяться, и карлика, надъ которымъ можно бы было насмехаться. Но, какъ я уже заметилъ, все эти шуты, въ девяносто девяти случаяхъ изъ ста, толсты, жирны и неповоротливы, - такъ что у нашего короля было съ чемъ поздравить себя, ибо Гопъ-Фрогъ (такъ звали шута) представлялъ изъ себя тройное сокровише въ одной персоне.

Я думаю, что лица, крестившiя карлика, назвали его при крещенiи не "Гопъ-Фрогомъ", это имя ему было милостиво пожаловано, по общему согласiю, семью министрами, благодаря тому, что онъ не могъ ходить, какъ все другiе. Действительно, Гопъ-Фрогъ могъ двигаться только такимъ образомъ, что его походка какъ бы напоминала знаки междометiя: онъ не то прыгалъ, не то ползалъ, извиваясь, - движенiя, безконечнымъ образомъ услаждавшiя короля и, конечно, доставлявшiя ему немалое утешенiе, потому что (несмотря на выпуклость его живота и прирожденную припухлость головы) вссь дворъ считалъ его красавцомъ-мужчиной.

Но хотя Гопъ-Фрогъ, благодаря искривленiю ногъ, могъ двигаться по земле или по полу съ большими трудностями и усилiями, громадная мускульная сила, которой природа наградила его, какъ бы въ виде возмещенiя за несовершенство нижнихъ коночностей, давала ему возможность учинять съ необыкновеннымъ проворствомъ всякiя проделки, везде, где дело шло о деревьяхъ, канатахъ, или вообще, где нужно было на что-нибудь вскарабкиваться. При такихъ упражненiяхъ онъ, конечно, более походилъ на белку или на маленькую обезьяну, нежели на лягушку.

Не могу сказать съ точностью, изъ какой страны былъ родомъ Гопъ-Фрогъ, - изъ какой-то дикой области, о которой никто не слыхалъ и которая находилась очень далеко отъ двора нашего короля. Гопъ-Фрогъ, вместе съ одной молодой девушкой, почти такой же карлицей, какъ онъ (хотя необыкновенно пропорцiональной и преискусной танцовщицей), былъ насильственно оторгнутъ отъ родного очага, и оба они изъ своихъ собственныхъ домовъ, находившихся въ смежныхъ провинцiяхъ, были посланы, въ качестве подарка, королю, однимъ изъ техъ генераловъ, которые всегда побеждаютъ.

При такихъ обстоятельствахъ нетъ ничего удивительнаго, что между двумя маленькими пленниками возникла самая тесная близость. Действительно, они скоро сделались закадычныяи друзьяли. Гопъ-Фрогъ, хотя и былъ большимъ искусникомъ во всякихъ шуткахъ, но пользовался, однако, популярностью и не могъ оказывать никакихъ услугъ Триппетте, но она, благодаря изяществу и изысканной красоте, (хоть и карлица), была общей любимицей, пользовалась большимъ влiянiемъ и никогда не упускала случая применить его на пользу Гопъ-Фрога.

По случаю какого-то крупнаго государственнаго событiя, какого именно не помню, - король решилъ устроить маскарадъ; а когда при нашемъ дворе случался маскарадъ или что-нибудь въ этомъ роде, тогда таланты и Гопъ-Фрога и Триппетты, конечно, выступали на сцену. Гопъ-Фрогъ въ особенности былъ изобретателенъ въ искусстве устраивать пышныя зрелища, выдумывать новые характерные типы и подбирать костюмы для маскированныхъ баловъ, во всемъ этомъ онъ былъ такимъ искусникомъ, что, казалось, ничего бы не вышло безъ его помощи.

Ночь, назначенная для празднества, наступила. Пышный залъ причудливо былъ разукрашенъ, подъ надзоромъ Триппетты, чтобы придать маскараду возможный блескъ. Весь дворъ съ лихорадочнымъ нетерпенiемъ ожидалъ торжества. Что до костюмовъ и масокъ, какъ легко догадаться, каждый вовремя пришелъ къ тому или другому решенiю. Многiе приготовились къ своимъ за неделю или даже за месяцъ; и ни у кого на самомъ деле не было ни малейшихь колебанiй, ни у кого, кроме короля и его семи министровъ. Почему колебались они, я никакъ бы не могь сказать, - разве что они делали это ради шутки. Более вероятно, впрочемъ, что имъ было трудно приготовиться, по причине ихъ основательной тучности. Какъ бы то ни было, время уходило; и, прибегая къ последнему средству, они послали за Триппеттой и Гопъ-Фрогомъ.

Когда два маленькiе друга пришли на зовъ короля, онъ сиделъ за столомъ и пилъ вино вместе съ семью сочленами своего совещательнаго кабинета; но владыка, повидимому, былъ решительно не въ своей тарелке. Онъ зналъ, что Гопъ-Фрогъ не выносилъ вина; действительно, оно возбуждало беднаго калеку настолько, что онъ делался почти безумнымъ, а безумiе чувство не особенно прiятное. Но король любилъ свои активныя шутки, и ему показалось очень прiятнымъ заставить Гопъ-Фрога выпить и (какъ король изволилъ определить это) "развеселиться".

"Ну-ка, поди-ка сюда, Гопъ-Фрогъ", сказалъ онъ, когда шутъ вместе со своею подругой вошелъ въ комнату: "вотъ выпей-ка", онъ показалъ ему на кубокъ, налитый до краевъ, "за здоровье твоихъ отсутствующихъ друзей" (тутъ Гопъ-Фрогь вздохнулъ), "а потомъ покажи намъ, братецъ, свою изобретательность. Намъ нужно что-нибудь характерное, что-нибудь характерное, любезнейшiй, новенькое. Надоело намъ это вечное одно и то же. Ну, пей же, вино подогреетъ твое остроумiе".

Гопъ-Фрогь попытался было ответить на предупредительность короля обычною шуткой, но усилiе не увенчалось успехомъ. Случилось такъ, что это былъ какъ разъ день рожденiя беднаго карлика, и приказанiе выпить за "отсутствующихъ друзей" вызвало слезы на его глаза. Не одна крупная горькая капля упала въ кубокъ, который онъ взялъ изъ рукъ тирана.

"А! ха, ха", загремелъ тотъ, когда карликъ съ отвращенiемъ выпилъ кубокъ. "Стаканъ добраго вина вещь великая! Да что это, братецъ, у тебя уже и глаза засветились!"

Бедняга! Его большiе глаза не светились, а скорее сверкали, вино оказывало на его впечатлительный мозгъ не только сильное, но и мгновенное действiе. Онъ порывисто поставилъ кубокъ на столъ и осмотрелъ всю компанiю пристальнымъ полубезумнымъ взглядомъ. Все эти господа, повидимому, въ высшей степони забавлялись успешною "шуткой" короля.

"Ну-съ, а теперь къ делу", сказалъ первый министръ, очень толстый человекъ.

"Да", сказалъ король; "помоги-ка намъ, братецъ, что-нибудь выдумать, что-нибудь характерное, Гопъ-Фрогъ; всемъ намъ не достаетъ характера - всемъ - ха, ха, ха!" И такъ какъ это положительно было сказано въ виде шутки, смехъ короля былъ подхваченъ семикратнымъ эхомъ.

Гопъ-Фрогъ также смеялся, хотя слабо и несколько разсеянно.

"Ну, ну", нетерпеливо проговорилъ король, "что же, ничего еще тебе не приходитъ въ голову?"

"Мне хочется выдумать что-нибудь новое", отвечалъ карликъ разсеянно. Онъ былъ совершенно ошеломленъ виномъ.

"Хочется!" бешено закричалъ тиранъ. "Что ты хочешь сказать этимъ хочется? А, понимаю. Ты надулъ губы? и тебе еще хочется впна, ну, выпей, выпей!" и, наливъ другой кубокъ, онъ предложилъ его увечному. Тотъ уставился на вино пристальнымъ взглядомъ и еле дышалъ.

"Пей, говорятъ тебе", разразилось чудовище, "или, чорть побери...".

Карликъ колебался. Король былъ красенъ отъ гнева. Придворные сладко улыбались. Триппетта, мертвенно бледная, приблизилась къ креслу короля и, упавъ передъ нимъ на колени, умоляла пощадить ея друга.

Несколько мгновенiй тиранъ смотрелъ на нее, очевидно, пораженный ея дерзостью. Онъ, повидимому, соверренно не зналъ, что ему делать или говорить, - какъ наиболее прилично выразить свое негодованiе. Наконецъ, не говоря ни слова, онъ съ яростью толкнулъ ее отъ себя и выплеснулъ ей въ лицо полный стаканъ впна.

Несчастная девушка встала черезъ силу и, не смея даже вздохнуть, заняла свое прежнее место у конца стола.

На полминуты воцарилась такая мертвая тишина, что можно было бы услыхать паденiе листа или пера. Тишина была прервана глухимъ, но резкимъ и продолженнымъ царапающимъ звукомъ, который одновремешю исходилъ какъ бы изо всехъ угловъ колнаты.

"Что - что - что, спрашиваю я тебя, хочешь ты этимъ сказать?" спросилъ король, бешено поворачиваясь къ карлику. Последнiй, какъ кажется, въ значительной степени успелъ отрезвиться и, смотря пристально, но спокойно, прямо въ лицо тирану, воскликнулъ. "Я, я? Почему непременно я?"

"Это, кажется, оттуда", заметилъ одинъ изъ придворныхъ, "я думаю, это попугай на окне точилъ клювъ о проволоку клетки".

"Верно", ответилъ король, какъ будто весьма облегченный этою догадкой, "но я бы могъ поклясться рыцарскою честью, что это вонъ тотъ бродяга скрипелъ зубами".

Тутъ карликъ захохоталъ (а король былъ слишкомъ расположенъ къ шуткамъ, чтобы быть недовольнымъ чьимъ бы то ни было смехомъ), причемъ обнаружилъ два ряда широкихъ, сильныхъ и безобразныхъ зубовъ. При этомъ онъ выразилъ решительную готовность выпить сколько угодно вина. Государь былъ умиротворенъ; и Гопъ-Фрогъ, осушивъ новый кубокъ, безъ видимыхъ дурныхъ последствiй, тотчасъ же и съ большимъ воодушевленiемъ началъ обсуждать маскарадные планы.

"Не могу объяснить, въ силу какого сплетенiя мыслей", заметилъ онъ очень спокойно, и съ такимъ видомъ какъ будто бы онъ никогда съ роду не пилъ вина, "не могу объяснить, но именно после того, какъ именно после того, какъ ваше величество изволили это сделать, и въ то время какъ попугай произвелъ такой странный шумъ около окна, мне припомнилась прекрасная забава - одна изъ обычныхъ въ моей стране игръ - у насъ въ маскарадахъ она исполняется очень часто, здесь же будетъ совершенною новинкой. Къ несчастью, однако, для этого требуется компанiя въ восемь человекъ, и - "

"Да насъ какъ разъ восемь!" воскликнулъ король, смеясь на свою тонкую наблюдательность. "Я и семь министровъ, какъ разъ восемь. Ну, въ чемъ же дело?"

"Мы называемъ это", ответилъ хромецъ, "Восемь-Скованныхъ Орангъ-Утанговъ", и, действительно, это чудесная штука, если хорошо разыграть".

"Мы-то ужь ее разыграемъ," заметилъ король, прiосаниваясь и опуская веки.

"Вся прелесть игры," продолжалъ Гопъ-Фрогъ, "заключается въ чувстве страха, который можно нагнать на женщинъ".

"Превосходно!" заревели хоромъ король и его миннстры.

"Я васъ наряжу орангъ-утантами" продолжалъ карликъ; "предоставьте все мне. Сходство будетъ такое поразительное, что все прпмутъ васъ за настоящихъ зверей и, конечно, страхъ гостей будетъ равняться ихъ изумленiю".

"О, да это действительно превосходно", воскликнулъ король, "Гопъ-Фрогь, я тебя, братецъ, озолочу".

"Цепи будутъ греметь, потому они и необходимы, они увеличатъ смятенiе. Можно будетъ подумать, что вы убежали целой толпой отъ своихъ вожатыхъ. Вы не можете себе представить, ваше величество, какой эффектъ произведутъ на маскарадную публику восемь скованныхъ орангъ-утанговъ, которые большинству покажутся настоящими; и каково это будетъ, когда они бросятся съ дикими криками въ толпу изящныхъ и разряженныхъ мужчинъ и женщинъ. Контрастъ

"Надо думать," сказалъ король и весь советъ быстро поднялся (уже становилось поздно), чтобы немедленно привести въ исполненiе планъ Гопъ-Фрога.

Те прiемы, съ помощью которыхъ онъ хотелъ изготовять партiю орангъ-утанговъ, были очень несложны, но въ достаточной степени действительны для намеченной цели. Упомянутыя животныя въ ту эпоху, къ которой относится мое повествованiе, были весьма редкостными везде въ цивилизованномъ мiре, и такъ какъ черты сходства, созданныя карликомъ, приводили къ достаточной звероподобности и къ более чемъ достаточной отвратительности, соответствiе съ природой были, повидимому, обезпечено. Король и его министры прежде всего были облечены въ узкiя ажурныя рубахи и панталоны. Затемъ они были густо намазаны жидкой смолой. Тутъ кто-то изъ участниковъ предложилъ применить перья; но это предложенiе было немедленно отвергнуто карликомъ, который, какъ дважды два четыре, доказалъ, что шерсть такого животнаго, какъ орангъ-утангъ, гораздо лучше можно изобразить съ помощью льна. и была закреплена; затемъ она обошла вокругъ талiи одного изъ министровъ и тоже закреплена; затемъ вокругъ талiи каждаго изъ остальныхъ, темъ же порядкомъ. Когда этотъ процесъ закрепленiя цепи былъ оконченъ, и участники игры стояли другъ отъ друга такъ далеко, какъ только было можно, они образовывали изъ себя кругь; и, чтобы придать всему естественный видъ, Гопъ-Фрогъ протянулъ остатокъ цепи, въ виде двухъ дiаметровъ, сходящихся подъ прямыми углами, поперекъ круга, совершенно такъ же, какъ въ наши дни сковываютъ Чимпанзе и другихъ крупныхъ обезьянъ съ острова Борнео.

Большой залъ, въ которомъ долженъ былъ праздноваться маскарадъ, представлялъ изъ себя круглую комнату, очень высокую, причемъ солнечный светъ проходилъ сюда черезъ единственное окно, находившееся въ вышине. По ночамъ (время, для котораго преимущественно предназначался этотъ чертогъ) залъ освещался главнымъ образомъ громаднымъ канделябромъ, который свешивался на цепи изъ самаго центра косого окна, находившагося въ потолке, и который поднимался и опускался съ помощью обыкновеннаго противовеса; но (въ видахъ изящества) этотъ последнiй шелъ по ту сторону купола и тянулся надъ сводомъ.

Внешнее убранство комнаты было предоставлено надзору Триппетты, но кое въ чемъ, повидимому, ею руководилъ разсудительный ея другъ, карликъ. Такъ, по его внушенiю кандолябръ былъ убранъ прочь. Капли воска (а при такой теплоте атмосферы разве можно было отъ нихъ уберечься) могли бы причинить серьезный ущербъ богатому одеянiю гостей, которые, по причине большого многолюдства, не все и по одному ароматичному факелу было помещено въ правой руке каждой изъ Карiатидъ, которыя стояли противъ стенъ, числомъ всего на всего пятьдесятъ или шестьдесятъ.

Следуя советамъ Гопъ-Фрога, восемь орангъ-утанговъ терпеливо дожидались полночи, чтобы явиться въ полномъ блеске, когда залъ будетъ биткомъ набитъ нарядными масками. Но какъ только часы возвестили полночь, они тотчасъ же ринулись все вместе, или вернее вкатились - ибо, благодаря цепи, большинство изъ участниковъ этой компанiи по необходимости падало, и все они спотыкались.

Въ толпе масокъ последовало необыкновенное возбужденiе, отъ котораго исполнилось восторгомъ сердце короля. Какъ и было предположено, многiе изъ гостей решили, что эти твари съ такой свирепой наружностью действительно какiя-то животныя, хотя быть можетъ и не подлинные орангъ-утанги. Многiя изъ женщинъ отъ ужаса попадали въ обморокъ. И еслибы король не позаботился заранее о томъ, чтобы въ зале не было никакого оружiя, его компанiя быстро искупила бы свою забаву кровью. Теперь же поднялась страшная давка по направленiю къ дверямъ, но они, по приказанiю короля, были заперты тотчасъ же, какъ онъ вошелъ, и ключи, согласно внушенiямъ карлика, были переданы ему.

настоящей), можно, было видеть, какъ цепь, на которой обыкновенно виселъ канделябръ и которая была удалепа вместе съ нимъ, теперь мало-по-малу, еле заметно, начала опускаться внизъ, пока ея крючковатый конецъ не очутился на разстоянiи приблизительно трехъ футовъ отъ пола.

Вскоре после этого король и его семь сотоварищей, вдоволь напрыгавшись въ зале по всемъ направленiямъ, очутились, наконецъ, въ ея центре и, естественно, въ непосредственпой близости отъ цепи. Карликъ, следуя за ними по пятамъ и понуждая ихъ поддерживать суматоху, схватилъ ихъ цепь въ точке пересеченiя двухъ частей, проходившихъ по кругу дiаметрально, подъ прямыми углами, затемъ съ быстротою молнiи онъ зацепилъ за это место крюкомъ, на которомъ обыкновенно виселъ канделябръ, - и въ одно мгновенiе, действiемъ какой-то невидимой силы, висячая цепь была подтянута вверхъ настолько, что за крюкъ уже нельзя было взяться; орангъ-утанги, съ логической неизбежностью, были стянуты вместе и столкнулись лицомъ къ лицу.

"Предоставьте ихъ мне!" вдругъ закричалъ Гопъ-Фрогъ, и его резкiй пронзительный голосъ отчетливо вырезался изъ этого смутнаго гула. "Предоставьте ихъ мне! Кажется, я-то я тотчасъ же скажу, кто они!

Затемъ, карабкаясь надъ головами столпившихся зевакъ, онъ пробрался къ стене, выхватилъ у одной изъ Карiатидъ факелъ, и, вернувшись темъ же порядкомь къ центру комнаты, вскочилъ, съ ловкостью обезьяны, на голову къ королю, вскарабкался еще на несколько футовъ по цепи и опустилъ внизъ факелъ, какъ бы разсматривая группу орангъ-утанговъ и все продолжая кричать: "ужь я-то разузнаю, кто они!"

И въ то врвлчя какъ вся нарядная толпа (до обезьянъ включительно) была объята судорожнымъ смехомъ, шутъ внезапно издалъ резкiй свисть, цепь быстро взлетела вверхъ футовъ на тридцать, увлекая за собою испуганныхъ и бьющихся орангъ-утанговъ и заставляя ихъ висеть въ пространстве между косымъ окномъ и поломъ. Что касается Гопъ-Фрога, онъ, карабкаясь по цепи, пока она поднималась, все еще сохранялъ свое прежнее положенiе относительно восьми замаскированныхъ и все еще (какъ будто ничего не произошло) онъ продолжалъ устремлять къ нимъ факелъ, словно пытаясь разсмотреть, кто они.

царапающимъ звукомъ, какой раньше привлекъ вниманiе короля и его советниковъ, когда въ лицо Триппетте было выплеснуто вино, но теперь уже не могло быть вопроса, откуда исходилъ этотъ звукъ - это карликъ скрипелъ и скрежеталъ своими клыкообразными зубами, между темъ какъ ротъ его покрылся пеной, а глаза блистали сумасшедшею яростью, устремляясь къ приподнятымъ лицамъ короля и его семи сотоварищей.

"Ага", выговорилъ, наконецъ, разсвирепевшiй шутъ. "Ага! я начинаю узнавать, что это за публика!" и, делая видъ, что онъ желаетъ посмотреть на короля хорошенько, онъ поднесъ факелъ къ его льняному покрову, и мгаовенно брызнули струи яркаго огня. Менее чемъ въ полминуту все восемь орангъ-утанговъ пылали ослепительнымъ пламенемъ, среди криковъ толпы, которая, будучи поражена глубокимъ ужасомъ, смотрела на нихъ снизу и не имела возможности оказать имъ хотя бы малейшую помощь.

Наконецъ, огни, быстро увеличвваясь въ силе, принудили шута вскарабкаться выше по цепи. И когда онъ сделалъ это движенiе, толпа опять на краткое мгновенiе погрузилась въ безмолвiе. Карликъ воспользовался удобнымъ случаемъ и снова заговорилъ:

"Теперь я вижу, что это за публика. Это великiй король и его семь советниковъ - король, которому ничего не стоитъ ударить беззащитную девушку, и его семь советнивовъ, которые подстрекаютъ его на оскорбленiе. A что до меня, я просто шутъ - Гопъ-Фрогъ, и это моя поеледняя шутка."

Благодаря сильной воспламеняемости льна и смолы, деянiе мести былъ окончено, едва только карликъ договорилъ свои последнiя слова. Восемь труповъ висели на своихъ цепяхъ, почернелая масса, вонючая, гнусная, неузнаваемая. Калека швырнулъ въ нихъ свой факелъ, проворно вскарабкался къ потолку, и скрылся въ косомъ окне.

Думаютъ, что Триппетта, находясь надъ сводомъ зала, была соучастницей своего друга въ его жестокой мести, и что оба они бежали на родину, ибо никто ихъ больше не видалъ.