Красотка-еврейка.
Глава VIII

VIII

Молодые люди молчаливо направились по Медвежьей улице и, свернув на улицу Святого Дионисия, дошли до Сены, по правому берегу которой и направились к Лувру.

-- Пибрак видел меня ребенком, -- задумчиво сказал Генрих, -- готов держать пари, что он сразу узнает меня!

-- Это очень возможно, -- ответил Ноэ, -- но надо постараться, чтобы он отнюдь не узнал вас с первого взгляда. Ведь у него может вырваться какое-нибудь неосторожное слово, которое сразу обнаружит ваше инкогнито.

-- Ты прав! -- согласился принц.

-- А поэтому будет лучше, -- продолжал Ноэ, -- если я отправлюсь в Лувр один. Я повидаю Пибрака и предупрежу его.

-- Отлично, -- сказал принц. -- Ну а я в таком случае подожду тебя здесь! -- И он указал на кабачок, вывеска которого гласила: "Свидание беарнцев".

В этом кабачке было пусто, только два ландскнехта играли в кости за грязным, засаленным столом. Когда принц вошел, его встретила на пороге хорошенькая девушка лет двадцати в беарнском чепчике. Она спросила:

-- Чем прикажете служить вам, благородный господин? Юный принц знал, как сладко звучит родной язык в ушах тех, кто живет вдали от родины. Поэтому он ответил по-беарнски:

-- Чем угодно, прелестное дитя мое!

Девушка вздрогнула, покраснела от удовольствия и крикнула:

-- Эй, дядя, земляк!

На этот крик из глубины зала выбежал маленький человек лет пятидесяти. Протягивая руку принцу, он спросил:

-- Вы беарнец?

-- Да, хозяин. Я из По.

-- Черт возьми! -- крикнул трактирщик. -- Здесь, в Париже, все земляки - братья мне! По рукам! ЭЙ, Миетта! -- обратился он к девушке в красной юбке, продолжая говорить на родном языке. -- Принеси-ка нам бутылочку того доброго кларета, который стоит там в углу... Знаешь?

-- Еще бы! -- смеясь, ответила девушка. -- Того самого, которого не полагается ландскнехтам!

-- Так же, как и швейцарцам, французам и прочей нечисти, -- добавил трактирщик, подводя принца к столику и без церемоний усаживаясь против него. -- Простите меня, -- продолжал он, -- я отлично вижу, что вы - дворянин, тогда как я простой кабатчик. Но в нашей стране дворяне не кичливы, не так ли?

-- И все порядочные люди одного происхождения! -- ответил принц, крепко пожимая руку трактирщика.

-- Странное дело, -- сказал последний, в то время как Миетта расставляла на столе оловянные кружки и запыленную бутылку с длинным горлышком, -- чем больше я смотрю на вас... Надо вам сказать, что в молодости я пас стада в Пиренеях поблизости от Коарасса и нередко встречал красивого дворянина... Ну а другого такого пойди-ка сыщи!.. Это было лет двадцать тому назад, но я мог бы подумать, что это вы сами и были, если бы...

-- А кто же был этот дворянин? -- спросил Генрих, который при первых словах трактирщика вздрогнул, а теперь улыбался, овладев собой.

 О, это был большой барин...-- При этих словах кабатчик случайно взглянул на правую руку принца и сейчас же встал, почтительно снимая свой берет. -- Хотя ваша честь и одета в камзол грубого сукна, словно мелкопоместный дворянин, -- продолжал он, -- но... это ничего не значит!

Принц беспокойно оглянулся на ландскнехтов, которые продолжали спокойно играть в кости.

Кабатчик, очевидно, понял этот взгляд, потому что сейчас же надел свой берет и снова уселся на место.

-- У этого барина было на пальце кольцо, -- продолжал он на беарнском наречии. -- Однажды в дождь он укрылся в нашей хижине. Вот он и показал это кольцо мне и моему отцу, сказав:

а так как я запомнил кольцо и вижу его вот на этом самом пальце...

-- Молчи, несчастный! -- шепнул принц. -- Ты узнал меня, это хорошо, но... молчи!

В это время ландскнехты кончили играть и, расплатившись, тяжело вышли из кабачка.

Трактирщик встал и сказал, отвешивая почтительный поклон:

-- Ваше высочество, такой принц, как вы, не наденет камзола из грубого сукна и не заберется запросто в простой кабачок без соображений политического свойства. Но будьте спокойны! Я не пророню ни словечка о том, что признал ваше высочество, и это так же верно, как то, что меня зовут Маликаном, и как я дам колесовать себя за члена вашего дома!

 Да сядь же, -- сказал ему принц. -- Ведь мой отец разрешал тебе сидеть в своем присутствии. Так вот, присядь и давай поговорим. Ты можешь дать мне кое-- какие сведения. Приходилось тебе видеть короля?

-- Ну еще бы! Ведь Лувр-то совсем близко от моего заведения, только по другую сторону!

-- Каков король собою?

-- Король-то? Коли говорить откровенно, странный он государь! Всегда нелюдимый вид... Вечно он болен, взволнован... Говорят, что сам-то он очень добрый, но вот... королева-мать доводит его до жестокости и бешенства...

-- Ну, а... его сестра?

 Принцесса Маргарита? Вот что, ваше высочество: вы уж позвольте мне говорить с вами так же открыто, как приходилось, бывало, с вашим покойным батюшкой! Позволите? Да? Так вот, иной раз мне приходят в голову странные мысли. Вижу я, например, что ваше высочество соблюдает инкогнито, и вспоминаю, как наш земляк, капитан Пибрак, рассказывал вот в этом самом зале другому военному, что в Лувре поговаривают насчет брака Маргариты Валуа и Генриха Наваррского!

-- А, так насчет этого говорили?

-- Только вчера еще, ваше высочество! Ну так вот мне и пришло в голову, чго, по обычаям нашей страны, моему принцу захотелось сначала повидать принцессу Маргариту в неподготовленном виде, прежде чем начать ухаживать за ней!

-- Что же, эта мысль не лишена остроумия! -- заметил принц улыбаясь. -- У нас говорят, что не следует покупать поросенка в мешке, и если принцесса некрасива...

-- Вот уж нет, она хороша, как ангел!

 В таком случае мать была совершенно права, если пожелала видеть ее моей женой!

-- Вот уж нет, должен я сказать и тут!

 Это почему?

-- Да видите ли, ваше высочество, ваш покойный батюшка любил говорить, что лучше быть угольщиком и жить в своей хижине, чем одеваться в шелка и бархат, но искать приюта под чужой кровлей!

-- Это золотые слова, Маликан.

 Конечно, наваррский король повелевает таким маленьким государством, что французский король в сравнении с ним является важным барином. Поэтому французская принцесса крови должна казаться лакомым кусочком для наваррского короля, но...

-- Да договаривай же до конца, нелепый человек!

-- Но и принцессы крови иной раз подвержены той же участи, что и простые горожанки, а именно: о них слишком много говорят!

-- Эй, эй, друг мой! -- недовольно сказал Генрих, сердито сдвигая брови. -- Начинаешь ты издалека, да кончаешь уж очень близко!

-- Простите великодушно, ваше высочество, но ваш покойный батюшка всегда позволял нам говорить с ним совершенно откровенно.

 Ну так говори, черт возьми!

-- Так вот, если вашему высочеству придется когда-нибудь побывать в Нанси...

-- У моего кузена Генриха де Франс?

-- Вот именно. Так герцог Генрих сможет порассказать вам много всякой всячины о принцессе Маргарите!

-- Маликан, -- сказал Генрих, -- ты верный слуга, и возможно, что твои советы и предостережения очень полезны. Но в данный момент я должен повиноваться желанию матери... Тише! -- перебил он сам себя, увидев входившего Ноэ.

-- Чем могу служить вам? -- спросила Миетта.

-- Ровно ничем, красавица, -- ответил Ноэ. Миетта скорчила гримаску и убежала. Ноэ подошел к принцу и сказал ему:

-- Пибрак ждет вас!

-- Вот как? -- ответил принц. -- Как же ты разыскал его?

 Да очень просто. Я отправился в Лувр с самым независимым видом. Часовой остановил меня, но я сослался на то, что хочу видеть капитана Пибрака. Только я назвал его имя, как из кордегардии вышел какой-то мужчина, подошел ко мне и сказал: "Это вы ищете меня? Я вас не знаю, но, судя по произношению, вы должны быть гасконским дворянином, ищущим моей протекции". С этими словами он утащил меня к себе в комнату, где я вручил ему письмо от королевы, вашей матушки. Вид знакомого наваррского герба на печати страшно взволновал Пибрака. Узнав, что вы здесь неподалеку, он приказал мне сейчас же сходить за вами и дал в провожатые пажа, который ждет нас луврских ворот. На прощанье Пибрак шепнул мне: "Попросите принца поторопиться, потому что я, вероятно, буду иметь возможность показать ему принцессу Маргариту!"

Последняя фраза заставила Генриха вздрогнуть. Он сейчас же встал и, крикнув Маликану: "Покойной ночи, земляк!", взял под руку Ноэ и вышел с ним из кабачка. Впрочем он не преминул воспользоваться случаем, чтобы ущепнуть Миетту за подбородок, сказав ей подходящий комплимент.

У ворот Лувра Ноэ поджидал прехорошенький паж. Он казался переодетой девушкой - такой был белый и розовый.

 Как вас зовут, милочка? -- спросил его принц.

-- Рауль, к вашим услугам, месье! -- с изящным поклоном ответил мальчик.

Наконец перед одной из дверей паж остановился и заявил:

-- Здесь частная квартира господина Пибрака! "Гм!.. -- подумал принц. -- Старый сир де Пибрак живет в такой лачуге, в которой его сын, вероятно, не захочет держать своих лошадей. Но то в Наварре, а то в Лувре..."

Паж открыл дверь и приподнял портьеру, пропуская принца. Генрих вошел в комнату.