Похождения червонного валета.
Глава V

V

--Да что же это такое? -- сердито пробормотал Маликан, сидя теплым августовским утром на пороге своего кабачка. -- Что же это за порядки, позвольте вас спросить? Когда швейцарцы находятся на страже в Лувре, герцог Крильон приказывает запирать вес ворота и калитки, а раз все луврские ворота и калитки заперты, как же будут швейцарцы ходить к Маликану за стаканчиком-другим вина? А если они это не будут делать, то, позвольте вас спросить, чем же будет жить старик Маликан? Правда, я сделал из Миетты важную даму, но... но сам я все же завишу от своего ремесла! И как на грех даже и со стороны-то нет ни одного клиента!

Сжалилась ли судьба на сетования старого беарнца, или, наоборот, она хотела показать ему, насколько преждевременны подобные сетования, только в этот момент по деревянному настилу прозвучали лошадиные копыта, и кабатчик увидел всадника, направлявшегося к его заведению. Этим всадником был юный Рауль, красавец паж Рауль, сумевший, как говорили в Лувре, серьезно затронуть непобедимое доселе сердечко красавицы, насмешницы и интриганки Нанси.

Рауль возвращался из Гаскони. Женившись на Миетте, наш старый приятель Амори де Ноэ почему-то почувствовал непреодолимую потребность совершить вместе с молодой женой путешествие по Наварре и, отправившись туда, взял с собой и пажа Рауля. Зачем? Это оставалось в секрете между ним, Генрихом Наваррским и Нанси. Даже сам Маликан не был посвящен в это: он знал лишь, что Рауль сопровождал чету новобрачных в ее путешествии.

-- Ба, месье Рауль! -- радостно воскликнул старый кабатчик, обрадованный тем, что может узнать что-нибудь о племяннице. -- Вы возвращаетесь из дальнего пути?

-- Ну, ты это видишь по пыли, которая покрывает мою одежду! -- ответил юноша, соскакивая с лошади. -- Здравствуй, Маликан! Дай мне, пожалуйста, стакан вина!.Я просто умираю от жажды!

-- Войдите, месье Рауль!

Паж привязал лошадь к одному из железных колец, приделанных с этой целью у наружной стены, и вошел в кабачок.

-- Вы из Наварры? -- спросил Маликан.

-- Прямым путем!

-- А Миетту вы видели?

-- Я расстался с нею неделю тому назад.

-- Как поживает господин де Ноэ?

-- Пять дней тому назад, когда я покинул его, он чувствовал себя совсем хорошо.

-- То есть как это? -- с негодованием сказал Маликан. -- Разве господин де Ноэ уже покинул свою жену?

-- О, всего только на несколько дней!

-- Уж не разлюбил ли он ее? -- продолжал спрашивать кабатчик, нахмурившись.

Рауль искренне расхохотался, а затем сказал:

-- Успокойся! Господин де Ноэ обожает свою жену не меньше прежнего, но ему было необходимо совершить какую-то поездку. Куда и зачем - этого я не знаю, и будет лучше, если ты даже не станешь расспрашивать меня об этом. Зато я надеюсь, что ты посвятишь меня во все, что произошло в это время в Париже!

Маликан взял Рауля за руку и подвел его к двери кабачка, после чего сказал, показывая на одно из окон верхнего этажа Лувра, в котором смутным пятном виднелась какая-то женская головка:

-- Смотрите, если у вас зрение так же остро, как у старика Маликана, то вы узнаете в этой даме мадемуазель Нанси, ту самую, которая сумеет лучше меня, старика, посвятить вас во все происшедшее! Знаете ли, -- прибавил он, хитро подмигивая правым глазом, -- мы, мужчины, никогда не сравнимся в осведомленности с женщинами!

-- Ты прав! -- сказал он, поспешно отвязывая лошадь. -- Нанси должна знать многое, чего не знаешь ты!

Затем, попрощавшись с Маликаном, он вскочил в седло и галопом погнал лошадь к Лувру, у зарешеченных ворот которого постучал эфесом шпаги.

Швейцарец-часовой открыл калитку и, узнав пажа, воскликнул:

-- А, месье Рауль! Это хорошо, что вы приезжаете днем, а то с возвращением королевы Екатерины...

-- Что такое? -- удивленно переспросил паж.

-- А то, что с возвращением королевы Екатерины ночью никто не имеет права входить в Лувр.

-- Как, разве королева Екатерина вернулась?

-- Да, -- ответил швейцарец, пропуская пажа во двор. Рауль въехал в двор, бросил поводья первому попавшемуся солдату и стремглав понесся вверх по маленькой лестнице, которая вела в верхние этажи Лувра, то есть в помещения пажей и камеристок.

На первой же площадке он встретил Нанси, которая, то краснея, то бледнея, ждала его. Она без всяких околичностей бросилась к нему на шею.

-- Ах, милочка Рауль! Честное слово, я глубоко почувствовала твое отсутствие! -- воскликнула она, после чего взяла его за руку и потащила наверх. -- Скорее! Сегодня в Лувре танцевали, и все спят еще!

-- А, так в Лувре танцевали?

-- До утра!

-- Черт возьми! -- пробормотал Рауль, который связывал это обстоятельство с возвращением королевы Екатерины.

Нанси провела Рауля в свою комнату и толкнула его на табурет, тогда как сама уселась в большом кресле, где свернулась клубочком вроде хорошенькой кошечки.

-- Бедный Рауль, в каком ты виде! -- сказала она, оглядывая запыленную одежду пажа.

-- Господи! -- ответил Рауль. -- В дороге мне некогда было заниматься туалетом. Надеюсь, что вы простите меня!

Нанси улыбнулась, показывая два ряда великолепных жемчужно - белых зубов, после чего спросила:

-- Ну-с, как мы путешествовали?

-- Да, в общем, очень хорошо, только... было очень грустно!

-- Неужели?

 Ну да! Ведь я все время думал о вас!

-- Гм! -- сказала Нанси. -- Вот уже три недели, как я жду этого ответа! Иначе, разумеется, и быть не могло!

-- Вы сами отлично знаете, что я вас очень люблю, Нанси! Камеристка королевы Маргариты слегка покраснела и не выказывала ни малейшего сопротивления, когда Рауль взял ее маленькую ручку и принялся страстно целовать ее.

-- Да, вот что, Нанси, -- сказал паж, когда его чувства получили некоторый исход, -- неужели правда, что королева Екатерина вернулась? Ведь король торжественно заявил, что она будет сослана в Амбуаз, откуда не выйдет до самой его смерти?

-- Да, он заявил это, но теперь уверен, что королева ему так нужна, что ему без нее не обойтись!

-- Ну вот еще!

-- В Амбуаз она и была сослана после свадьбы принцессы Маргариты, но из своего уединения не переставала следить за делами королевства. И вот однажды она открыла заговор гугенотов, о котором и сообщила королю.

-- Заговор?

-- Да. Во главе его стоял какой-то лимузенский дворянчик по имени де Кот-Гарди, которого и удалось арестовать по точным указаниям королевы.

-- Это странно!

-- Заговорщика пытали, но в Лувре усиленно говорили, что пытка была чистейшей комедией.

-- Да зачем же?

-- Постой! Этот господин под пыткой признался во всем, и его приговорили к смертной казни, которая должна была состояться вчера утром. Но когда пришли за осужденным, оказалось, что он таинственным образом убежал!

-- Да где он был заключен?

-- В Шатле.

-- В Шатле? Откуда бежать нельзя? -- смеясь, спросил Рауль. -- А, теперь я понимай все!

-- Кто же не понимает! -- ответила Нанси. -- Одним словом, это открытие заговора показало королю, до какой степени ему необходима королева-мать, и указ о ссылке был отменен!

-- Ну, а Рене что?

-- Рене по-прежнему в Шатле, и каждый день Крильон за обедом у короля повторяет: "Черт возьми, ваше величество! Парламент, по-моему, сделал большую ошибку, приговорив Рене к колесованию, так как приговор до сих пор не приводится в исполнение. Уж лучше бы парламент оправдал его: не так бы ему было зазорно!"

-- А что отвечает король?

-- Король испуганно смотрит в сторону и не решается взглянуть Крильону в глаза.

 А королева-мать?

-- Она смотрит на Крильона уничтожающим взглядом, но тоже ничего не говорит!

пришла в движение и зашелестела: это было условленным знаком между наваррской королевой Маргаритой и ее камеристкой.

-- Постой! -- сказала Нанси. -- Опять какие-то новости!

-- Да неужели? -- воскликнул Рауль.