Похождения валета треф.
Глава XXVIII

XXVIII

Лошадь, которую дал управитель Памфил Ожье де Левису, не раз путешествовала в Блуа и обратно, следуя при этом прямым путем среди целой паутины лесных троп. Сам Ожье никогда нс мог бы разобраться в этом лабиринте дорожек, но умное животное с быстротой стрелы несло его куда нужно, и это обстоятельство в связи с необычайно быстрым бегом лошади помогло ему употребить на дорогу туда и обратно менее двух часов.

Въезжая в замковый двор, Ожье кликнул Памфила, чтобы тот принял лошадь, а сам подумал:

"Судьба не очень-то балует меня. Еще месяц тому назад мне не было ни малейшего дела ни до политических, ни до религиозных распрей, и я не знал, как распорядиться собой в бесконечном досуге. Почему же в то время судьба не поставила на моей дороге этой очаровательной вдовушки, которую я страстно полюбил и которой - увы! -- теперь не могу отдаться всецело? Неужели наваррский король не мог обойтись без меня?"

-- Черт возьми! Видно, что вы не мешкаете в пути!

-- Ты думаешь?

-- Ну еще бы! Бедная лошадь вся в мыле.

-- Прикажи обтереть ее хорошенько соломой, и завтра не останется ни малейшего следа! -- и, сказав это, Ожье легко соскочил на землю.

 А дамы-то поджидают вас! -- сказал Памфил.

-- Что такое? -- удивленно спросил Ожье. -- Почему же они до сих пор не легли спать?

-- Они хотели во что бы то ни стало дождаться вас.

Ожье с радостным волнением направился в столовую. Большой стол, стоявший посредине, был наполовину накрыт скатертью, уставленной лакомыми холодными блюдами. На непокрытой части стола Нанси и Рауль играли в кости, а мнимая госпожа Шато-Ландон сидела в кресле лицом к двери.

Она встретила Ожье очаровательной улыбкой и сказала:

 Как! Вы решаетесь оставлять нас одних в этом старом замке? Хорош защитник, нечего сказать!

-- Но поверьте, что я... - заикаясь начал Ожье. Однако Маргарита перебила его.

-- В замке, населенном привидениями!

-- О, вы смеетесь!

-- Где в трубах так страшно завывает ветер!

 В самом деле?

-- Где слышатся таинственные шорохи!

-- Ах, господин Ожье, если вы только послушаете мою тетю, то... - начала Нанси. Но Маргарита сейчас же перебила ее, сказав:

-- Молчи, милочка! Ты отлично знаешь, что я большая трусиха.

-- О, да! -- согласилась Нанси. -- Моя тетя - такая трусиха, что даже не захотела лечь спать, пока вы не вернетесь.

-- Но вы вернулись, и мой страх мало-помалу рассеивается, -- сказала мнимая госпожа Шато-Ландон.

-- Не прикажете ли, чтобы я провел всю ночь на пороге двери вашей комнаты? -- спросил юный гасконец.

-- Нет, пока этого не требуется, -- ответила Маргарита. -- Однако будем ужинать, не правда ли?

-- У моей тетушки страх не отбивает аппетита, -- заметила Нанси, покатываясь со смеха.

 Пойдемте, господин Ожье, -- сказала Маргарита, вставая с места, и села за накрытый стол, причем Ожье было указано место рядом с нею. Притом она добавила: - Ах, вы, мужчины, -- жестокий народ! Вы готовы ни с того ни с сего убежать куда-то среди глубокой ночи, оставляя на произвол судьбы двух слабых женщин и юношу, вверившихся вашему покровительству.

-- Неужели вы серьезно говорите все это? -- с мягким упреком спросил Ожье.

-- Моя тетушка - страшная трусиха, -- смеясь сказала Нанси. -- Но, если бы она, как я, знала, зачем вы ездили в Блуа...

-- Да я ездил исполнить поручение, данное мне в Париже, -- краснея ответил Ожье.

-- Ладно, ладно! -- смеясь сказала Нанси. -- Так вам и поверили! Ну, да ведь тут еще нет ничего дурного...

 Но что вы подумали о моем отъезде? -- недоумевающе спросил гасконец, бледнея и краснея поочередно.

-- Господи, да ведь, это так просто! Наверное в Влуа - ваш стук открылось маленькое оконце, через которое просунулась нежная женская ручка... Шепот приветствий... поцелуи... Да мало ли что!

Как вы могли подумать это? -- с упреком сказал Ожье. и его взор с выражением бесконечной нежности обратился на Маргариту, как бы говоря: "Могу ли я любить кого-нибудь на свете, кроме вас?"

Маргариту тронул этот взгляд, и она подумала: "Может быть, этот молодой человек послан наваррским королем следить за мной, но все же он полюбил меня, и король увидит, что я направляю послушное ему орудие против него же самого".

-- А! Так, значит, вы ездили в Блуа не ради любви? -- спросила Нанси.

 Да нет же, клянусь вам!

-- Ну, так простите, я ошиблась... Однако вот и господин управитель. За стол, господа, за стол!

Все уселись за стол. Памфил, вошедший с салфеткой под мышкой, взял со стола блюдо с окороком дикого вепря и отнес его на поставец, чтобы нарезать. Как только он отвернулся, чтобы заняться резкой, Маргарита вздрогнула и слабо вскрикнула.

-- Что с вами? -- тревожно спросил Ожье.

-- Мне показалось, что в окно кто-то постучал!

-- Уверяю вас, там никого нет!

-- Должно быть, мне это просто показалось, -- согласилась Маргарита. -- Ведь я большая трусиха. Садитесь, господин Ожье!

Хотя де Левис отворачивался на каких-нибудь тридцать секунд, но для проворной Нанси этого времени было совершенно достаточно, чтобы опустить в стакан юного гасконца крупинку своего чудесного порошка. Она сейчас же налила туда знаменитого розового муската и сказала:

-- Давайте выпьем, господин Ожье, за здоровье привидений, которых так боится моя тетя!

 В моем присутствии ваша тетушка может никого и ничего не бояться! -- ответил Ожье, бросая на Маргариту страстный взгляд, и затем одним духом опорожнил стакан вина.

Прошло четверть часа. Ожье пил и ел на славу, но вдруг стал испытывать своеобразное ощущение. Его голова кружилась очень слабо, однако стены и пол замка принялись плавно покачиваться, а всем существом молодого гасконца овладевала непреодолимая радость; ему хотелось смеяться, плясать и болтать, болтать без конца.

-- Действие моего порошка начинается большой веселостью, -- шепнула Маргарите Нанси и сказала вслух: - Я думаю, что мы уже достаточно попировали, тетушка. Вы-то спали днем, а мы с Раулем - нет. И так как я не боюсь никаких привидений. то я была бы не прочь уйти спать.

-- Я тоже, -- подтвердил Рауль.

-- Ну вот еще, спать! -- смеясь сказал Ожье.

 Слишком жарко, чтобы спать... А вот в ту ночь, когда они свалились как снег на голову, чтобы послать меня, было гораздо прохладнее.

"Ого! -- подумала королева. -- Порошок начинает действовать!"

-- Ну что же, -- сказала она вслух, -- вы можете идти спать. Но я боюсь этого старого замка, и если бы господин Ожье согласился посидеть со мной...

-- О, хоть до утра!

-- Отлично, мы посидим, поболтаем, и вы расскажете мне о своем путешествии.

-- Куда вы меня уводите? -- спросил старик.

-- Ах вы наивный управитель! -- смеясь ответила ему Нанси. -- Разве вы не видите, что наша тетушка и господин Ожье...

-- Любят друг друга.

-- Да ведь они должны жениться после сбора винограда! Поняли теперь?

 Вы совершенно правы! -- согласился управитель и, простившись с молодыми людьми, пошатываясь, стал подниматься по лестнице к себе наверх.

Но молодые люди не ушли спать, а вернулись к дверям столовой. Здесь Нанси приложила глаз к замочной скважине.

-- Что вы делаете? -- спросил Рауль.

-- Делаю свое дело: подслушиваю и подглядываю, как то и полагается хорошо воспитанной камеристке.

-- И вы думаете, что...

 Я, милочка, думаю многое. Прежде всего я думаю, что мой порошок делает человека очень разговорчивым.

-- Вернее сказать, таково было мнение вашего батюшки.

-- Затем я думаю, что Ожье пьян.

-- Это сразу видно.

-- Он предприимчив.

 Еще бы!

-- А наша королева пойдет на что угодно, лишь бы разузнать, откуда у него кольцо наваррского короля. Кроме того, Ожье пришелся ей по вкусу.

-- Вы думаете?

-- И конце концов я думаю, что ты несравненно счастливее в данный момент, чем наваррский король, у которого должен чесаться лоб.

-- Ах, дорогая Нанси, вы умны как маленький чертенок! -- шепнул паж и, притянув к себе голову камеристки, крепко поцеловал ее.

 Тише! -- шепнула Нанси. -- Будем слушать!