Сокровище гугенотов.
Глава ХХII

ХХII

Рассчитывал ли Генрих на такой ответ? Был ли он уверен в своем обаянии? Это неизвестно, только он не выказал ни малейшего удивления и удовольствовался кратким ответом:

-- Пусть будет так, как вам угодно, кузина!

-- Значит, вы меня любите? -- спросила Анна.

-- Да, я люблю вас!

-- Вы, наваррский король, счастливый супруг Маргариты Валуа?

-- Полно! Королева первая разлюбила меня! По отношению к ней у меня нет никаких угрызений совести!

-- Но подумали ли вы, дорогой кузен, что наши семьи находятся в беспрестанном соперничестве и что мои братья...

-- Лучше не будем говорить о них! -- Генрих снова поцеловал руку герцогини и продолжал: - Я хочу сделать вам два предложения - одно сердечное, а другое - политического характера!

-- Начнем с последнего!

-- О, нет, тут положение несравненно более запутанно, тогда как сердечное соглашение, по - моему, крайне просто.

-- Ну, так говорите, кузен, я слушаю вас!

-- В то время как ваш брат остановился в королевском замке, вы предпочли поселиться в маленькой гостинице. Значит, вы не рассчитывали официально появиться на собрании штатов?

-- У меня были для этого свои основания!

-- Хорошо! Так вот вам пришел в голову каприз, и вы покинули Блуа...

-- Немного против собственного желания, право!

-- Ах, кузина, нехорошо, что вы так говорите! Вспомните, я только что предлагал вам свободу, а вы...

-- Вы правы. Продолжайте, кузен!

-- Скоро мы прибудем в Бретань. Там у меня много друзей, и мне уже мало дела до французского короля и до герцогов лотарингских. Кроме того, там живет в собственном замке некий сир д'Энтраг, старый друг моего отца. Там, если хотите, мы остановимся с вами на несколько дней, тогда как мои друзья поведут барку далее.

-- Но куда же идет ваша шаланда?

-- В Гасконию, кузина. Она спустится до Пенбефа и отправится далее морем.

-- А мы с вами остановимся у сира д'Энтрага?

-- Да. Замок расположен за Ансени, и туда мы прибудем завтра на восходе солнца.

-- Ну а дальше?

 Дальше? Господи! Когда мы будем любить друг друга, мы посмотрим, не найдется ли средство примирить политику наших родов!

В этот момент с палубы послышался голос Ноэ, окликнувший Генриха.

-- Что тебе? -- спросил король.

-- Шаланда остановилась, я жду приказаний! -- произнес Ноэ.

-- Хорошо, я сейчас поднимусь на палубу! -- ответил ему Генрих и, обращаясь к герцогине, сказал: - Значит, вы предпочитаете провести ночь на шаланде?

-- Ну разумеется, -- ответила Анна. -- Разве таким образом мы не доберемся скорее до сира д'Энтрага?

-- Вы правы. В таком случае, быть может, моя прелестная кузина соблаговолит пригласить меня к ужину?

-- Вы очаровательны! Ступайте же распорядитесь и возвращайтесь поскорее! Генрих встал с колен с любезным вздохом.

-- Кстати, -- остановила его Анна, -- в вашей свите имеется некий гасконский дворянин, по имени Лагир? Да? Так будьте любезны не посылать его ко мне.

Генрих прикусил губу, чтобы не улыбнуться, и сказал: - Вероятно, вы предпочтете пользоваться услугами вашего шталмейстера Рауля?

-- А, так он тоже здесь? Этот предатель, допустивший чтобы меня похитили?

-- Господи! -- добродушно ответил Генрих. -- Конечно, Рауль немножко любил вас, но меня-то он любил еще больше.

-- Ну, так избавьте меня от счастья видеть его! -- с гневной вспышкой во взоре сказала Анна.

-- В таком случае я прикомандирую к вам кого - нибудь другого из моих гасконцев, а через четверть часа вернусь сам! -- и с этими словами Генрих Наваррский вышел из каюты, оставив Анну в глубокой задумчивости.

Через некоторое время легкое сотрясение шаланды оповестило, что она снова двинулась в путь. Почти вслед за этим в дверь каюты раздался резкий стук, и вошли два гасконца, которые принесли накрытый на два прибора столик. Один из гасконцев сейчас же удалился, а другой с почтительным поклоном подошел к герцогине, ожидая ее приказаний. Это был голубоглазый, темноволосый юноша высокого роста. Он был очень красив меланхолической, мечтательной красотой, и выражение его лица говорило о нежности и сентиментальности его характера.

Но в то же время сразу чувствовалось, что этот юноша способен на самую пламенную, огневую страсть, на самое беззаветное самопожертвование любви!

в восхищении! Никогда еще, даже в самой страстной грезе, ему не приходилось видеть такое дивное создание! "О, как она прекрасна!" - подумал он.

Заметив произведенное ею впечатление, Анна Лотарингская заговорила, придавая своему голосу особо обольстительные нотки. Недаром же еще в Нанси говорили, что вовсе не нужно видеть герцогиню Монпансье, чтобы потерять от нее голову: достаточно услыхать звук ее голоса.

-- Не вас ли, мсье, наваррский король прикомандировал к моей особе? -- спросила она. Гасконец поклонился, смущенный и взволнованный.

-- Как вас зовут?

-- Гастон, ваше высочество.

 У вас прелестное имя, мсье, и оно мне очень нравится!

При этих словах гасконец покраснел, при виде чего герцогиня подумала:

"Не пройдет и суток, как этот юноша будет безгранично влюблен в меня!" Однако вслух она сказала:

 Вы, конечно, состоите в свите наваррского короля?

-- Да, ваше высочество.

Гастон вышел, окончательно завороженный, герцогиня же подумала: "Ну, а теперь поборемся, мой прелестный кузен!"