Женщина-дьявол.
Глава VII

VII

Молча дошли они до крайне мрачного и неприветливого на вид здания. Можно было подумать, что оно совершенно необитаемо; но, когда мрачный дворянин постучался в ворота, они сейчас же открылись, и Жак с удивлением увидал, что внутренний двор здания занят массой народа самого разнообразного общественного положения. Здесь были солдаты, монахи, простые буржуа и знатные дворяне; все они очень оживленно и дружелюбно разговаривали друг с другом.

В самом центре двора Жак увидел величественную фигуру одетую в рясу. При виде этого монаха Жак испуганно вздрогнул: это был о. Григорий, настоятель монастыря доминиканцев, а следовательно, начальник Жака. Но мрачный дворянин не дал Жаку времени предаваться своему удивлению. Он быстро увлек его в подъезд и провел в мрачную комнату, драпированную темными материями. Здесь он велел ему подождать, а сам исчез за портьерой, скрывавшей дверь в соседнюю комнату.

Эта комната по своему убранству находилась в полном несоответствии с мрачностью первой, так как была отделана со всей роскошью в светлых тонах.

На кушетке лежала, мечтая, прекрасная женщина. Это была Анна Лотарингская, герцогиня Монпансье.

При входе мрачного дворянина она подняла голову и спросила, как бы пробуждаясь от радужного сна:

-- А! Это вы, граф Эрих?

Эрих де Кревкер поклонился с большим почтением, хотя в его манере и лежал сильный оттенок неуловимого грубого презрения.

Анна знаком предложила Кревкеру сесть, но тот молча отклонил приглашение и остался стоять.

-- Откуда вы, Эрих? -- спросила Анна.

-- Из кабачка Маликана, герцогиня.

-- А! Что же там по-прежнему поносят гугенотов?

-- По-прежнему.

-- И наваррского короля?

-- Более чем когда-либо.

-- А короля Генриха III?

-- О, этот-то окончательно скомпрометирован, герцогиня! Монахи и солдаты рвутся пойти приступом на Лувр.

-- Расскажите мне об этом подробнее, Эрих, -- сказала герцогиня, лицо которой повеселело.

Тогда граф Эрих де Кревкер рассказал герцогине о монашке, перенесшем тяжелые издевательства в Сен-Клу.

-- И вы говорите, что монах взбешен до крайности?

-- Он так взбешен, что я счел за благо привести его к вам, зная, что вы собираете вокруг себя всех людей, имеющих серьезные счеты с королем. А этот монах мне показался вообще очень полезным: в нем много страстности и горячности.

-- Где он?

 В соседней комнате.

Анна осторожно соскочила с кушетки, подошла на цыпочках к портьере и заглянула в соседнюю комнату. Когда она вернулась, ее взор сверкал дикой радостью.

-- Благодарю вас, Эрих, -- сказала она, -- этот монах - действительно ценное приобретение! Он может послужить в наших руках отличным оружием! При взгляде на него у меня сразу родился целый план! -- и с этими словами герцогиня позвонила, приказала позвать к себе двух пажей и долго и обстоятельно о чем-то беседовала с ними.

Григорий очень почтительно поклонился ему, а ведь о. Григорий был немаловажной особой!

Прошло более часа, пока вернулся этот таинственный незнакомец. За ним пришли двое молодых людей - два пажа, разодетых в нарядные костюмы.

-- Вот ваши товарищи, -- сказал Жаку мрачный дворянин, указывая на пажей.

-- Мои... товарищи? -- удивленно переспросил Жак.

-- Ну да. Они угостят вас обедом и развлекут, чтобы заставить забыть бедствия в Сен-Клу.

-- Как тебя зовут?

-- Жак.

-- Сколько тебе лет?

-- Двадцать.

 Мне столько же, -- подхватил другой паж. -- Меня зовут Амедей, а моего товарища - Серафин. Ну, а теперь идем с нами в столовую. Там мы поедим и на славу выпьем вина! -- и молодые люди увлекли за собою монаха. Вид роскошно накрытого стола ослепил бедного монаха.

-- Да где же я? -- воскликнул он, озираясь на пышное убранство роскошной комнаты и богато сервированного стола.

-- В свое время узнаешь, -- ответил Серафин. Бедный монашек подумал, что стал жертвой волшебного сна, но сон был прекрасен, а монах крайне голоден - ведь в кабачке Маликана он питал лишь свою ненависть, но не желудок. Поэтому, не стараясь долее разбираться в странности своего положения, он энергично взялся за еду, обильно поливая ее вином. Последнее оказалось очень старым и крепким, пустой желудок делал свое дело, и вскоре монах почувствовал, что его голова приятно кружится. К тому же оба собутыльника были заразительно веселы, удивительно любезны и крайне мило шутили и острили, так что всем существом монаха овладело чувство бесконечного блаженства. Лишь по временам это блаженное состояние прорезывали приступы меланхолии. Ведь сон - не вечен, скоро рассеется, а тогда опять придется зажить скучной, убогой жизнью мелкого монаха.

-- Ах, что за мерзкое ремесло быть монахом! -- с горечью воскликнул он.

-- Ручаюсь, что ты предпочел бы стать пажом! -- подхватил Серафин.

 О, еще бы!

-- Ну, так ведь это зависит лишь от тебя!

-- Что такое?

-- Хочешь быть одетым, как мы? Ну, так выпей сначала! -- и Серафин поднес к устам монаха полный кубок вина. Жак опорожнил его единым духом.

 Как? Разве я не монах? -- теряясь, спросил Жак.

-- Да ты им никогда и не был! -- в один голос ответили Амедей и Серафин.

Жак схватился за голову и замер в полном недоумении. Что-нибудь одно - или его монашество, или теперешнее состояние было сном. Жак сильно ущипнул себя и почувствовал боль. Значит, он не спит? Значит, он и в самом деле дворянин?