Фараон.
Книга третья.
Глава 2

2

Многолюдная свита фараона все еще находилась в зале, но как будто раскололась на две части: с одной стороны Херихор, Мефрес и несколько престарелых верховных жрецов. С другой - все военачальники, вельможи и большая часть младших жрецов. Орлиный взгляд фараона сразу уловил и отметил этот раскол среди сановников, и в душе молодого повелителя вспыхнула радость и гордость.

"Итак, не извлекая меча, я уже одержал победу", -- подумал он.

Между тем военачальники и высшие сановники все дальше и решительнее отодвигались от Херихора и Мефреса. Никто не сомневался, что оба верховных жреца, до сих пор наиболее влиятельных в государстве, не пользуются милостью нового фараона.

Владыка прошел в трапезную, где прежде всего его внимание привлекло число прислуживающих жрецов и подаваемых блюд.

 Неужели я должен все это съесть? -- спросил он, не скрывая удивления.

Жрец, наблюдавший за кухней, объяснил, что блюда, оставшиеся от трапезы его святейшества, приносят в жертву умершим членам династии.

Говоря это, он указал на ряд изваяний, расставленных вдоль трапезной. Владыка посмотрел на эти статуи, которые, судя по виду, ничего не ели, а потом на цветущие лица жрецов, которые, очевидно, съедали все, и потребовал себе пива и солдатского хлеба с чесноком.

Старший жрец остолбенел, однако передал приказ дальше.

Младший заколебался было, но повторил поручение отрокам и отроковицам. Отроки, казалось, не поверили своим ушам, но тотчас же разбежались по всему дворцу.

Фараон улыбнулся и распорядился, чтобы впредь на кухне всегда были простые блюда. Потом съел голубя, кусок рыбы, пшеничную булку и запил все вином.

Мысленно он признал, что блюда приготовлены отлично, а вино - превосходно, однако подумал и о том, что придворная кухня, наверно, поглощает колоссальные суммы.

Воскурив благовония в честь предков, повелитель направился в царский кабинет, чтобы выслушать доклады.

Первым выступил Херихор. Он поклонился фараону значительно ниже, чем когда приветствовал его в первый раз, и с глубоким волнением в голосе поздравил его с победой над ливийцами.

 Ты, повелитель, бросился на ливийцев, как тифон на жалкие шатры кочевников в пустыне. Ты выиграл большое сражение с весьма незначительными потерями и одним ударом благословенного богами меча закончил войну, которой мы, простые смертные, не предвидели конца.

Фараон почувствовал, что его неприязнь к Херихору начинает ослабевать.

-- Поэтому, -- продолжал Херихор, -- верховная коллегия всеподданнейше просит тебя, владыка, назначить доблестным полкам награду в десять талантов. Сам же ты, пресветлый государь, разреши рядом с твоим именем писать: "Победоносный".

В расчете на молодость фараона Херихор хватил через край в своей лести, и это отрезвило Рамсеса.

-- А какое же прозвище вы дадите мне, когда я сокрушу ассирийскую армию и наполню храмы богатствами Ниневии и Вавилона? -- спросил он.

Фараон же, как бы в подтверждение его опасений, спросил: - Какова же численность нашей армии?

-- Здесь, под Мемфисом?

-- Нет, во всем Египте.

 У вашего святейшества было десять полков, -- ответил верховный жрец. -- У достойнейшего Нитагора на восточной границе - пятнадцать. Десять полков стоит на юге, потому что Нубия начинает волноваться... А пять размещены гарнизонами по всей стране.

 Всего, значит, сорок? -- подсчитал фараон. -- А сколько в них будет солдат?

-- Около шестидесяти тысяч.

Фараон вскочил с кресла.

-- Шестьдесят вместо ста двадцати! -- вскричал он. -- Что это значит? Что вы сделали с моей армией?

-- У нас нет средств на содержание большей...

 О боги! -- воскликнул фараон, хватаясь за голову. -- Да ведь через какой-нибудь месяц на нас нападут ассирийцы! А мы обезоружены!

-- С Ассирией у нас заключен предварительный договор, -- заметил Херихор.

-- Так может ответить женщина, а не военный министр. Какое значение имеет договор, за которым не стоит армия?.. Ведь царю Ассару достаточно половины его армии, чтобы раздавить нас!

-- Не изволь беспокоиться, святейший государь. При первом же известии о предательстве ассирийцев у нас будет полмиллиона воинов...

Фараон расхохотался ему в лицо.

 Что? Откуда? В своем ли ты уме? Ты роешься у себя в папирусах, а я семь лет провел в армии, почти не пропуская дня, чтобы не быть на ученье или маневрах. Каким образом за несколько месяцев вы соберете полумиллионную армию?..

-- Вся знать выступит...

-- Какой прок в твоей знати?.. Знать - это не солдаты. Для полумиллионной армии нужно по крайней мере сто пятьдесят полков, а у нас, как вы сами говорите, их всего сорок... Как же эти люди, которые сейчас пасут скот, пашут землю, лепят горшки или пьют и бездельничают в своих поместьях, -- как же они научатся военному делу? Египтяне - плохие солдаты. Я это хорошо знаю, потому что наблюдаю их каждый день. Ливиец, грек, хетт уже ребенком стреляет из лука и пращи и отлично владеет палицей; за один год он научается прекрасно маршировать. А египтянин и после трех лет обучения марширует кое-как. Правда, с мечом и копьем он осваивается за два года, но чтобы научиться попадать в цель, ему мало и четырех. Значит, в несколько месяцев вы соберете не армию, а полумиллионную орду, которую в одно мгновение разобьет другая орда - ассирийская, потому что, хотя у ассирийцев полки неважные и плохо обучены, ассирийский солдат умеет метать камни и стрелы, рубить и колоть, а главное - бросаться в бой, как дикий зверь, что совсем несвойственно мирному египтянину. Мы побеждаем неприятеля тем, что наши дисциплинированные и хорошо обученные полки бьют, как таран. Чтобы расстроить нашу колонну, надо истребить половину ее солдат. Но если нет колонн, то нет и египетской армии.

-- Истину говоришь ты, государь, -- ответил Херихор взволнованному фараону. -- Только богам дано такое знание дела. Я тоже вижу, что силы Египта слабы и что для укрепления их потребуется многолетняя работа. Потому-то я и хочу заключить договор с Ассирией.

-- Ведь вы его уже заключили.

 Временный. Саргон, узнав о болезни царя и опасаясь твоего святейшества, отложил окончательное подписание договора до твоего восшествия на трон.

Фараон опять пришел в ярость.

-- Что? -- вскричал он. -- Так они действительно думают захватить Финикию? И надеются, что я подпишу позорный приговор своему царствованию? Злые духи обуяли всех вас!..

Аудиенция была окончена. Херихор на этот раз пал ниц. Возвращаясь от фараона, он рассуждал про себя:

снова... Но это лев... даже не лев... а разъяренный слон, этот юноша... А ведь его сделали фараоном только потому, что он - внук верховного жреца. Он еще не понимает, что те же руки, которые подняли его так высоко..."

В саду никого не было, только из рассеянных по нему павильонов доносились вопли. Это женщины умершего фараона оплакивали того, кто ушел на запад.

Скорбь их, казалось, была искренней.

-- Что ты скажешь мне, достойнейший? -- спросил Рамсес.

 Несколько дней назад близ Фив произошел необыкновенный случай, -- ответил судья. -- Какой-то крестьянин убил жену, троих детей и сам утопился в священном пруду.

-- Сошел с ума?

 Очевидно, голод побудил его...

Фараон задумался.

-- Странный случай, -- сказал он. -- А у меня к тебе другой вопрос. Какие преступления чаще всего наблюдаются в последнее время?

 Говори смело, -- сказал фараон, начиная терять терпение, -- ничего не скрывай от меня. Я знаю, что Египет попал в трясину, и хочу его извлечь оттуда, а для этого мне нужно знать все источники зла...

-- Чаще всего... наиболее обычные преступления - это бунты. Но бунтует только чернь... - поспешил прибавить судья.

-- Я слушаю, -- сказал фараон.

-- В Косеме, -- продолжал судья, -- взбунтовался полк каменщиков и каменотесов, которых вовремя не снабдили всем необходимым. В Сехеме крестьяне убили писца, собиравшего налоги. В Мелькатисе и Пи-Хебите опять-таки крестьяне разрушили дома финикиян-арендаторов. У Касы они отказались чинить канал, утверждая, что за эту работу им полагается плата от казны. Наконец, в порфировых каменоломнях каторжники избили надсмотрщиков и хотели всей толпой бежать к морю.

 Твои сообщения для меня отнюдь не новость, -- ответил фараон. -- Но что ты думаешь об этом?

-- Прежде всего надо наказать виновных... А я думаю, что прежде всего надо дать работнику то, что ему полагается, -- сказал фараон. -- Голодный вол ложится на землю, голодная лошадь шатается на ходу и падает. Так разве можно требовать, чтобы голодный человек работал и не жаловался, что ему плохо?

-- Значит, ваше святейшество...

-- Пентуэр создаст комиссию для расследования этих дел, -- перебил фараон. -- А пока я не хочу, чтоб наказывали виновных.

 Но тогда вспыхнет общий бунт! -- воскликнул с ужасом судья.

-- Хорошо, -- сказал он наконец. -- Пусть судьи делают свое дело, только... без жестокостей... А Пентуэр пусть сегодня же созовет комиссию... Право, -- прибавил он немного погодя, -- легче распоряжаться на поле сражения, чем в том хаосе, какой водворился в Египте...

После ухода верховного судьи Рамсес позвал Тутмоса и приказал ему приветствовать от имени фараона войска, возвращающиеся от Содовых озер, и раздать двадцать талантов офицерам и солдатам. Затем фараон велел позвать Пентуэра, а до его прихода принял главного казначея.

 Мне хотелось бы знать, -- сказал фараон, -- каково состояние нашей казны.

-- В данный момент, -- ответил сановник, -- у нас имеется приблизительно на двадцать тысяч талантов ценного имущества в житницах, скотных дворах, амбарах и сундуках. Кроме того, ежедневно поступают налоги.

 Ежедневно бывают и бунты, -- прибавил фараон. -- А каковы наши доходы и расходы? На армию мы тратим в год двадцать тысяч талантов. На двор фараона от двух до трех тысяч талантов в месяц.

-- Неужели? А общественные работы?

 В настоящее время они выполняются бесплатно, -- ответил главный казначей, опустив глаза.

-- А доходы?..

-- Сколько мы тратим, столько и получаем... - бормотал казначей.

 Значит, мы получаем сорок - пятьдесят тысяч талантов в год, -- подытожил фараон. -- А где остальное?..

 В залоге у финикиян, у некоторых ростовщиков, у торговцев, наконец - у святых жрецов...

-- Хорошо, -- сказал фараон. -- Но ведь существует неприкосновенный фонд фараонов в золоте, платине, серебре и драгоценных камнях. Сколько он составляет?..

-- Он нарушен уже десять лет тому назад и израсходован...

-- На что?.. Для кого?..

 На нужды двора, -- ответил казначей, -- на подарки номархам, храмам...

-- Двор ведь получал средства из текущих налогов, разве подарки могли истощить всю сокровищницу моего отца?

-- Осирис-Рамсес, отец ваш, был щедрым государем и делал крупные пожертвования...

-- Ну, например, какие?.. Я хочу, наконец, узнать... - продолжал с раздражением допытываться фараон.

 Точные счета находятся в архивах. Я помню только общие цифры...

 Говори...

-- Например, храмам, -- сказал нерешительно казначей, -- за время своего счастливого царствования Осирис-Рамсес подарил около сотни городов, до ста двадцати кораблей, два миллиона голов скота и два миллиона мешков зерна, сто двадцать тысяч лошадей, восемьдесят тысяч рабов, пива и вина около двухсот тысяч бочек, миллиона три караваев хлеба, тысяч тридцать дорогих одеяний, тысяч триста кувшинов меду, оливкового масла и благовоний. Кроме того, тысячу талантов золота, три тысячи серебра, десять тысяч листов бронзы, пятьсот тысяч талантов темной бронзы, шесть миллионов венков, тысячу двести статуй богов и около трехсот тысяч драгоценных каменьев [Дары Рамсеса XII храмам были несравнимо больше

Фараон рассмеялся, вскинув кверху руку, но вдруг вспылил и, ударив кулаком по столу, воскликнул:

 Это неслыханное дело, чтобы кучка жрецов употребила столько пива, меда, венков и одежд, имея собственные доходы. Огромные доходы, в несколько сот раз превышающие потребности этих святых...

-- Ваше святейшество изволили забыть, что жрецы поддерживают десятки тысяч бедняков, лечат больных и содержат около двадцати полков за счет храмов.

 На что им эти полки?.. Ведь фараоны пользуются ими только во время войны. Что касается больных, то почти каждый платит за себя или отрабатывает, что должен храму за лечение. А бедняки? Они работают на храмы - носят богам воду, принимают участие в торжественных процессиях, а главное - помогают творить чудеса. Ведь это им возвращают у врат храмов потерянный рассудок, зрение, слух, у них исцеляются руки и ноги, а народ, глядя на эти чудесные исцеления, тем усерднее молится и приносит богам тем более щедрые жертвы. Бедняки - это как бы волы и овцы храмов. Они приносят им чистую прибыль.

-- Да ведь жрецы, -- решился заметить казначей, -- и не расходуют всех жертвоприношений, а копят их и увеличивают фонд.

-- Для чего?

 На случай какой-нибудь внезапной нужды государства.

 А кто видел этот фонд?

-- Я сам, -- ответил сановник. -- Сокровища, спрятанные в Лабиринте, не убывают, а множатся из поколения в поколение, чтобы в случае...

-- Чтобы, -- перебил фараон, -- было что взять ассирийцам, когда они завоюют Египет, так чудно управляемый жрецами! Спасибо тебе, казначей, -- прибавил он. -- Я знал, что положение Египта очень скверно, но не предполагал, что государство разорено вконец. В стране бунты, армии нет, фараон в нужде... но зато сокровищница в Лабиринте обогащается из поколения в поколение!.. Если бы каждая династия, только династия, приносила храмам столько, сколько им подарил мой отец, в Лабиринте было бы уже девятнадцать тысяч талантов золота, около шестидесяти тысяч талантов серебра, а сколько зерна, скота, земли, рабов и городов, сколько одежд и драгоценных каменьев - этого не сосчитать самому лучшему счетоводу!..

Главный казначей ушел от повелителя удрученный. Но и фараон не был собой доволен. Подумав, он решил, что слишком откровенно разговаривал со своими сановниками.