Фараон.
Книга третья.
Глава 4

4

Итак, фараон Мери-Амон-Рамсес XII, повелитель обоих миров, владыка вечности, дарующий жизнь и всяческую радость, скончался в месяце атир после тридцати четырех лет благополучного царствования.

Он умер, ибо почувствовал, что тело его становится слабым и нежизнеспособным. Умер, ибо затосковал по вечной родине и пожелал передать земную власть в более молодые руки. Наконец, потому, что он так хотел, такова была его воля. Божественный дух его отлетел, как ястреб, который, покружив над землей, исчезает в лазурном просторе.

Как жизнь его была лишь временным пребыванием бессмертного существа в этом бренном мире, так его смерть явилась лишь одним из моментов его божественного бытия.

В последний день своей земной жизни фараон проснулся с восходом солнца и, поддерживаемый двумя пророками, окруженный хором жрецов, направился к часовне Осириса. Там, как всегда, воскресил божество, омыл его и одел, совершил жертвоприношение и воздел руки для молитвы.

В это время жрецы пели.

Хор первый. "Хвала тебе, возносящийся над горизонтом и обегающий небо..."

Хор второй. "Чудесный путь твой - залог благополучия тех, на чей лик падут твои лучи..."

Хор первый. "Мог ли бы я, о солнце, шествовать, как ты, не останавливаясь!.."

Хор второй. "Великий путник бесконечного пространства, над которым нет господина и для которого сотни миллионов лет - одно мгновенье..."

Хор первый. "Ты заходишь, но продолжаешь существовать. Ты множишь часы, дни и ночи, сам же ты вечен и творишь для себя законы..."

Хор второй. "Ты озаряешь землю своими руками, отдавая в жертву самого себя, когда в облике Ра восходишь на горизонте..."

Хор первый. "О светоч, восходящий на горизонте, великий своей лучезарностью, -- ты сам творишь свои формы..."

Хор второй. "И, никем не рожденный, сам рождаешь себя на горизонте..."

После этого раздался голос фараона:

-- "О лучезарный на небе! Дозволь мне войти в вечность, соединиться с великими и совершенными тенями высшего мира и вместе с ними созерцать твой свет утром и вечером, когда ты соединишься со своей матерью Нут [Нут - богиня неба, считалась супругой бога земли Геба]. И когда-ты обратишь свой лик на запад, пусть мои руки вознесутся для молитвы во славу засыпающей за горами жизни..." [Заимствовано из подлинных источников (прим.авт.)]

Так, воздев к небу руки, говорил фараон, окруженный облаком фимиама. И вдруг умолк и откинулся назад, стоявшие за ним жрецы подхватили его.

Он был уже мертв.

толпа поваров, кладовщиков, конюхов, женщин фараона и детей. Одни спрашивали: правда ли это? Другие удивлялись, что солнце светит на небе. И все громко взывали:

-- "О господин!.. О наш отец!.. О любимый!.. Может ли быть, что ты уже уходишь от нас!.. О да, он идет в Абидос... На Запад!.. На Запад! В землю правоверных. Место, которое ты возлюбил, стонет и плачет по тебе!..". [Заимствовано из подлинных источников (прим.авт.)]

Ужасные вопли раздавались по всем дворам, по всему парку. Они докатились до восточных гор, на крыльях ветра перелетели через Нил и посеяли тревогу в Мемфисе.

Между тем жрецы с молитвами усадили тело умершего в богатые крытые носилки. Восемь человек взялись за шесты, четверо держали опахала из страусовых перьев, у остальных были в руках кадильницы.

Тогда прибежала царица Никотриса и, увидев тело уже на носилках, бросилась к ногам умершего.

-- "О муж мой!.. О брат мой!.. О возлюбленный мой!.. -- кричала она, заливаясь слезами. -- О возлюбленный, останься с нами, останься в своем доме! Не покидай того места на земле, где ты пребываешь!.."

-- "С миром, с миром, на Запад!.. -- пели жрецы. -- О великий владыка! Иди с миром на Запад!.."

-- "Увы! -- продолжала рыдать царица. -- Ты спешишь к переправе, чтобы переплыть на другой берег! О жрецы, о пророки, не спешите, оставьте его!.. Ведь вы вернетесь домой, а он уйдет в страну вечности".

-- "С миром, с миром, на Запад! -- пел хор жрецов. -- Если будет угодно богу, мы снова увидим тебя, повелитель, когда наступит день вечности! Ибо идешь ты в страну, объединяющую всех людей..." [Заимствовано из подлинных источников (прим.авт.)]

По знаку, данному достойным Херихором, прислужницы оторвали госпожу от ног фараона и насильно увели в ее покои.

Носилки, несомые жрецами, тронулись, и в них повелитель, одетый, как при жизни. Справа и слева, перед ним и за ним шли военачальники, казначеи, судьи и верховные писцы, оруженосец с секирой и луком и, наконец, жрецы всех ступеней.

Во дворе прислуга, вопя и рыдая, пала ниц, а солдаты взяли на караул; зазвучали трубы, словно приветствуя живого царя.

И действительно, царь, как живой, сидел в носилках, несомых к переправе. Когда же достигли берега Нила, жрецы поставили носилки на золоченую барку под пурпурным балдахином, как и при жизни фараона.

Здесь носилки засыпали цветами. Против них поставили статую Анубиса, и царское судно направилось к противоположному берегу Нила, провожаемое плачем прислуги и придворных женщин.

В двух часах пути от дворца, за Нилом, за каналом, за плодородными полями и рощами пальм, между Мемфисом и "плоскогорьем мумий", расположился своеобразный город. Все его строения были посвящены мертвым и заселены лишь колхитами [Колхиты (правильнее - хоахиты) - греческое название древнеегипетских жрецов, отправлявших заупокойный культ] и парасхитами, бальзамировавшими трупы.

Город этот был как бы преддверием настоящего кладбища, мостом, соединявшим мир живых с местом вечного покоя. Сюда доставляли покойников и делали из них мумии. Здесь приготовляли священные свитки и опояски, гробы, утварь, сосуды и статуи для умерших.

Отдаленный от Мемфиса на значительное расстояние, город был окружен длинной стеной с несколькими воротами. Процессия, сопровождавшая тело фараона, остановилась перед воротами, которые поражали своим величием. Один из жрецов постучался.

 Кто там? -- спросили изнутри.

-- Осирис-Мери-Амон-Рамсес, повелитель обоих миров, прибыл к вам и требует, чтобы вы приготовили его к вечному странствию, -- ответил жрец.

-- Может ли быть, чтобы погасло солнце Египта?..

-- Такова была его воля, -- отвечал жрец. -- Примите же повелителя с должными почестями, окажите ему все услуги, как подобает, чтобы не постигла вас кара в земной и грядущей жизни.

-- Все сделаем по вашему слову, -- произнес голос изнутри.

Тогда жрецы оставили носилки у ворот и поспешно удалились, чтобы не повеяло на них нечистым дыханием скопившихся в этом месте трупов. Остались только сановники с верховным судьей и казначеем во главе.

После долгого ожидания ворота открылись, и из них вышло десятка полтора людей в жреческих одеяниях и закрытых капюшонах.

При виде их судья сказал:

-- Отдаем вам тело господина нашего и вашего. Сделайте с ним все, что повелевает религия, не забудьте ничего, чтобы великий покойник по вашей вине не испытывал неудобств на том свете.

Казначей же прибавил:

-- Не жалейте золота, серебра, малахита, яшмы, изумрудов, бирюзы и редчайших благовоний для нашего владыки, чтобы у него ни в чем не было недостатка и все было самого лучшего качества. Это говорю вам я, казначей. Если же найдется негодяй, который захотел бы подменить благородные металлы жалкими подделками, а драгоценные камни - финикийским стеклом, пусть помнит, что у него будут отсечены руки и выколоты глаза.

-- Будет так, как вы требуете, -- ответил один из жрецов с закрытым лицом.

Остальные подняли носилки и вошли с ними внутрь "города мертвых". Они пели:

-- "Ты идешь с миром в Абидос. Да достигнешь ты с миром фиванского Запада... На Запад! На Запад!.. В страну праведных!.."

Ворота закрылись. Верховный судья, казначей и сопровождавшие их сановники повернули назад к переправе, чтобы возвратиться во дворец.

Жрецы в капюшонах отнесли носилки в огромное здание, в котором бальзамировались только тела царей и высших сановников, пользовавшихся исключительной милостью фараона. Они остановились при входе, где стояла золотая ладья на колесах, и стали снимать покойника с носилок.

-- Поглядите-ка!.. -- воскликнул один из тех, что были в капюшонах. -- Ну, не разбойники ли это?.. Фараон умер в часовне Осириса и, значит, должен был быть в парадном наряде, а тут - нате-ка! Вместо золотых запястий - медные, цепь - тоже медная, а в перстнях - поддельные камни...

-- Верно, -- подтвердил второй. -- Любопытно, кто это его так обрядил: жрецы или чиновники?

-- Наверняка жрецы... Чтоб у вас руки отсохли, негодяи! Вор на воре, а еще смеют нас учить, чтоб мы давали покойнику все лучшего качества.

-- Это не они требовали, а казначей.

-- Все они хороши...

-- Теперь, благодарение богам, у нас новый фараон, -- сказал один из тех, что были в капюшонах. -- Этот наведет порядки среди жрецов. Они за все заплатят сторицей.

-- Ого!.. Говорят, это будет строгий владыка! -- добавил другой. -- Дружит с финикийцами, с Пентуэром, хотя тот не родовитый жрец, а из таких же бедняков, как мы с вами... А солдаты, как слышно, готовы за него в огонь и в воду...

-- И только на днях наголову разбил ливийцев.

-- А где он сейчас, этот новый фараон? -- спросил кто-то. -- В пустыне? Как бы с ним не случилось несчастья, прежде чем он вернется в Мемфис.

-- Кто ему что сделает, когда войско за него! Не дождаться мне честных похорон, если молодой наш государь не вытопчет жрецов, как буйвол пшеницу!

-- Ну и дурак же ты! -- выругался молчавший до сих пор парасхит. -- Разве фараону осилить жрецов!

-- А почему бы и нет?

-- А ты слыхал когда-нибудь, чтобы лев разодрал пирамиду?

-- Тоже сказал!

-- Или буйвол поднял ее на рога?

-- Разумеется, нет!

-- Может, вихрь ее развеет?

-- Да что ты пристал со своими вопросами!

-- Вот я тебе и говорю, что скорее лев, буйвол или вихрь свалят пирамиду, нежели фараон одолеет жрецов... будь он лев, буйвол и вихрь в одном лице!..

Тут сверху кто-то позвал:

-- Эй вы там, готов покойник?

-- Готов, готов, только у него челюсть отвалилась, -- ответили из сеней.

-- Неважно! Давайте его сюда! Исиде некогда, ей через час в город идти.

Золотая ладья с покойником была немедленно поднята на канате вверх, на внутреннюю галерею.

Из первой комнаты вход вел в большой зал со стенами, выкрашенными в голубой цвет и усеянными желтыми звездами. Во всю длину зала, вдоль одной из стен тянулась галерея, изогнутая в виде дуги; концы ее находились на уровне первого этажа, а середина была на пол-этажа выше. Зал должен был изображать собой небесный свод, галерея - путь солнца на небе, умерший же фараон представлял Осириса, или солнце, движущееся с востока на запад. Внизу стояла кучка жрецов и жриц, которые в ожидании торжества разговаривали о своих делах.

 Готово!.. -- крикнули с галереи.

Разговоры прекратились.

Наверху раздался троекратный звон бронзовой доски, и на галерее показалась золоченая ладья солнца, в которой плыл покойник.

Внизу зазвучал гимн в честь солнца:

-- "Вот он является в облаке, чтобы отделить небо от земли, а затем соединить их... Постоянно находясь в каждой вещи, он - единственный из живущих, в котором нашли бессмертное воплощение различные предметы".

Ладья медленно подвигалась к середине дуги и, наконец, остановилась на самом верху.

В это время на нижнем конце дуги появилась жрица, одетая богиней Исидой, с сыном Гором, и так же медленно стала подниматься вверх. Это был образ луны, движущейся за солнцем. Ладья Осириса-фараона с вершины дуги стала спускаться к западу.

Внизу опять послышался хор:

-- "Бог, воплощенный во всех предметах, дух Шу [по представлениям египтян, бог воздуха, поддерживающий небо], живущий во всех богах. Он есть плоть живого человека, творец дерева, несущего плоды, он - виновник оплодотворяющих землю разливов, без него ничто не живет на земле". [Заимствовано из подлинных источников (прим.авт.)]

Ладья опустилась на западном конце галереи. Исида с Гором остановилась на вершине дуги. К ладье подбежала группа жрецов, и тело фараона извлекли и положили на мраморный стол, словно Осириса для отдыха после дневных трудов.

К покойнику подошел парасхит, одетый богом Тифоном. На голове у него были чудовищная маска и рыжий косматый парик, на спине кабанья шкура, а в руке - каменный эфиопский нож.

Этим ножом он стал быстро срезать у покойника подошвы.

-- Что делаешь ты со спящим, брат Тифон? -- спросила его с галереи Исида.

-- Очищаю ноги брата моего Осириса, чтобы он не грязнил неба земным прахом, -- ответил парасхит, одетый Тифоном.

Отрезав подошвы, парасхит взял в руки изогнутую проволоку, погрузил ее в нос покойника и стал извлекать мозг. Затем вспорол ему живот и через отверстие быстро вынул внутренности, сердце и легкие.

Тем временем помощники Тифона принесли четыре большие урны, украшенные головами богов Хапе, Эмсета, Дуамутфа, Кебхеснеуфа [Хапе, Эмсет, Дуамуфт, Кебхеснеуф (точнее: Хапи, Имесет, Дуамутеф и Кебехсенуф) ], и в каждую из этих урн положили какой-нибудь из внутренних органов умершего.

-- А теперь что ты там делаешь, брат Тифон? -- спросила во второй раз Исида.

-- Очищаю брата моего Осириса от всего земного, чтобы придать ему высшую красоту, -- ответил парасхит.

Рядом с мраморным столом находился бассейн с водой, насыщенной содой. Парасхиты, очистив труп, опустили его в бассейн, в котором он должен был мокнуть семьдесят дней. Между тем Исида, пройдя всю галерею, спустилась в зал, где парасхит только что вскрыл и очистил тело фараона. Она взглянула на мраморный стол и, видя, что он пуст, спросила в испуге:

-- Где мой брат? Где мой божественный супруг?..

В этот момент грянул гром, зазвучали трубы и бронзовые доски. Парасхит, одетый Тифоном, захохотав, воскликнул:

-- Прекрасная Исида, ты, которая вместе со звездами делаешь ночи радостными! Нет больше твоего супруга! Никогда больше лучезарный Осирис не воссядет на золоченую ладью, никогда больше солнце не покажется на небосводе. Я это сделал, -- я, Сет, я спрятал его так глубоко, что не найдет его ни один из богов, ни даже все вместе!..

При этих словах богиня, разодрав одежды, стала рыдать и рвать на себе волосы. Снова загремели трубы, громы и бронзовые доски, среди жрецов и жриц поднялся ропот, и вдруг все набросились на Тифона с криком:

-- Проклятый дух тьмы, вздымающий вихри пустыни, волнующий море, затмевающий свет дневной!.. О, провались в бездну, из которой сам отец богов не сможет тебя извлечь! Проклятый! Проклятый Сет!.. Пусть имя твое будет ненавистно людям!

Все стали колотить Тифона кулаками и дубинками, а рыжеволосый бог бросился удирать и наконец выбежал из зала.

Три новых удара по бронзовой доске, и церемония окончилась.

-- Ну, довольно! -- крикнул старший жрец на парасхитов, которые стали драться уже не на шутку. Ты, Исида, можешь отправляться в город, а остальные беритесь за других покойников; они уже давно ждут вас... Вы напрасно пренебрегаете простыми смертными, потому что еще неизвестно, как нам за этого заплатят...

-- Разумеется, не много! -- откликнулся бальзамировщик. -- Говорят, казна пуста, а финикияне грозят прекратить займы, если им не дадут новых привилегий.

-- Нет на них погибели, на ваших финикиян! Они нас заграбастали в свои руки, того и гляди, придется просить у них на ячменную лепешку.

-- Однако если они не дадут на погребение фараона, мы тоже ничего не получим.

Постепенно разговоры утихли, и все покинули голубой зал. Только у бассейна, где мокли останки фараона, стояла стража.

На фоне этого торжества, воссоздающего легенду об убиении Осириса (солнца) Тифоном (богом ночи и преступлений), происходил ритуал вскрытия и очистки тела фараона и подготовка его к бальзамированию.

Семьдесят дней лежал покойник в насыщенной содой воде, очевидно в память того, что злой Тифон утопил брата в Содовых озерах. И все эти дни, утром и вечером, жрица, переодетая Исидой, приходила в голубой зал, рыдала и рвала на себе волосы, спрашивая присутствующих, не видал ли кто ее божественного супруга и брата.

По истечении этого срока траура в зале появился Гор, сын и наследник Осириса, со своей свитой.

-- Не поискать ли здесь труп моего отца и брата? -- спросил Гор.

Затем тело было вложено в каменную трубу, сквозь которую в течение нескольких дней пропускался горячий воздух, и после сушки было отдано бальзамировщикам.

Теперь начались наиболее важные церемонии, которые совершали над покойником высшие жрецы "города мертвых".

Тело фараона, обращенное головой к югу, обмывали снаружи освященной водой, а внутри - пальмовым вином. На полу, посыпанном пеплом, сидели плакальщики, рвали на себе волосы и, раздирая лица, причитали над умершим. Вокруг смертного одра собрались жрецы, переодетые богами: обнаженная Исида в короне фараонов, юноша Гор, Анубис с головой шакала, бог Тот [бог мудрости и письма; изображался в виде человека с головой ибиса или в образе павиана] с птичьей головой, держащий в руках таблички, и много других.

Под наблюдением этого высокого собрания бальзамировщики стали наполнять внутренние полости тела сильно пахнущими травами, опилками, а также вливать туда благовонные смолы, сопровождая эти действия молитвами. Вместо его собственных умершему вставили стеклянные глаза в бронзовой оправе. Затем тело посыпали содовым порошком.

Тогда приблизился новый жрец и объявил присутствующим, что тело усопшего есть тело Осириса и все его особенности суть особенности Осириса.

-- "Чудодейственная сила его левой височной кости - это сила височной кости бога Тума, а его правый глаз - глаз Тума, своими лучами пронизывающий тьму. Его левый глаз - глаз Гора, приводящий в оцепенение все живое; его верхняя губа - Исида, и нижняя - Нефтис [Нефтис (правильнее: Нефтида) - первоначально богиня мертвых, она считалась сестрой Осириса и женой другого своего брата - злого бога Сета, убийцы Осириса]. Шея покойника - богиня, руки - души богов, пальцы - небесные змеи - сыновья богини Селькит [богиня-скорпион, по некоторым мифам она считалась женой бога Гора]. Его бедра - два пера Амона, хребет - позвоночный столб Сибу [Сибу (правильнее: Геб) - бог земли], живот - богиня Нуэ".

Другой жрец провозгласил:

-- "Даны мне уста, чтобы говорить, ноги - чтобы ходить, руки - чтобы повергать в прах моих врагов. Воскресаю, существую, отверзаю небо, делаю то, что повелели мне в Мемфисе".

В это время на шею мумии надевали изображение жука скарабея, сделанное из драгоценного камня, со следующей надписью:

"О мое сердце, сердце, которое я получил от матери, которое было у меня, когда я пребывал на земле, -- о сердце, не восстань против меня и не дай злого свидетельства обо мне в день суда" [Масперо].

манускрипт "Книги мертвых", причем жрецы произносили при этом вслух следующие слова:

-- "Я - тот, которому ни один бог не ставит препятствий.

Кто это?

Это Тум на своем щите, это Ра на своем щите, что появляется на восточной стороне неба.

-- Я - Вчера, и мне известно Завтра.

Кто это?

Вчера - это Осирис, Завтра - это Ра, в день, когда он истребит врагов повелителя вселенной и когда принесет в жертву своего сына Гора. Другими словами: в день, когда гроб Осириса встретит на своем пути его отец Ра. Он победит богов по велению Осириса, господина горы Аменти [Аменти - дословно "Запад", страна, где обитают умершие].

Что это?

Аменти - это тот, кого сотворили души богов, согласно велению Осириса, господина горы Аменти.

Другими словами: Аменти - это гнев, рожденный Осирисом; каждый бог, пребывающий там, вступает с ним в единоборство. Знаю великого бога, что пребывает там.

Я явился сюда из своей страны, пришел из своего города, истребляю злое, отвращаю недоброе, очищаюсь от грязного. Направляюсь в страну обитателей неба, вступаю через великие ворота.

О мои спутники, дайте мне руку, ибо я буду одним из вас" ["Книга мертвых"].

Когда каждая часть тела умершего была обернута молитвенными лентами и снабжена амулетами, когда у него уже был достаточный запас наставлений, которые должны были помочь ему ориентироваться в стране богов, пора было подумать о документе, который открыл бы ему врата в эту страну. Ибо между могилой и небом умершего ожидают сорок два страшных судьи, которые под председательством Осириса рассматривают его земную жизнь. Лишь когда сердце покойного, взвешенное на весах правосудия, окажется равным богине истины и когда бог Тот, записывающий на табличках дела умершего, признает их добрыми, лишь тогда Гор возьмет тень за руку и поведет ее к трону Осириса.

чтобы усопший ничего не забыл, читают:

-- "Владыки истины, приношу вам самое истину: ни одному человеку не сотворил я зла, нарушив клятву. -- Не сделал несчастным никого из моих ближних. -- Не позволял себе сквернословия и лжи в доме истины. -- Не дружил со злом. -- Не причинял сам зла. -- Повелитель страны, я не принуждал подвластных мне людей работать сверх сил. -- Никто по моей вине не стал боязливым, калекой, больным или несчастным. -- Я не делал ничего, что отвратило бы от меня богов. -- Я не истязал раба. -- Не морил его голодом. -- Не доводил до слез. -- Не убивал. -- Не принуждал другого к вероломному убийству. -- Не лгал. -- Не расхищал имущества храмов. -- Не уменьшал доходов, жертвуемых богам. -- Не крал хлеба и опоясок у мумий. -- Не содеял греха со жрецом моего округа. -- Не отнимал и не урезывал его имения. -- Не употреблял фальшивых весов. -- Не отнимал младенца от груди его кормилицы. -- Не совершал зверских поступков. -- Не ловил сетями жертвенных птиц. -- Не вредил разливу рек. -- Не отводил течения каналов. -- Не гасил огня в неположенное время. -- Не похищал у богов жертвенных даров, которые они выбрали для себя. -- Я чист... Я чист... Я чист..." [Раздел 75-й "Книги мертвых"; это один из самых замечательных памятников, которые дошли до нас из древности (прим. авт.)]

всю важность ее. Поэтому бальзамировщики, окружавшие только что приготовленную мумию фараона, удалялись, а приходил верховный жрец "города мертвых" и шептал покойнику на ухо:

-- "Знай, что, овладев этой книгой, ты будешь принадлежать к живущим и пользоваться среди богов особым влиянием.

Знай, что эта книга расскажет тебе, что было вначале.

Ни один человек не читал ее вслух, ни один глаз не видел, и ни одно ухо не слышало ее. Эта книга - сама истина, но никто никогда ее не знал. Да будет она зрима лишь через тебя и того, кто дал тебе ее в назидание. Не прибегай для ее толкования к тому, что может подсказать твоя память или воображение. Пишется она только в зале, где бальзамируют умерших. Это великая тайна, которая неизвестна ни одному простому смертному на свете.

Книга эта будет твоей пищей в низшей стране духов, она доставит твоей душе возможность пребывания на земле, даст ей вечную жизнь и сделает так, что никто не будет иметь власти над тобою" ["Книга мертвых", раздел 148-й

Тело фараона облачили в драгоценные одежды, на лицо надели золотую маску, на скрещенные руки - перстни и запястья. Под голову ему подставили подпорку из слоновой кости, на какой спали обычно египтяне. Наконец уложили тело в три гроба: из папируса, покрытого надписями, в золоченый из кедрового дерева и в мраморный. Форма двух первых точно соответствовала форме тела умершего. Даже вырезанное в дереве лицо было похоже, только улыбалось.

Пробыв три месяца в "городе мертвых", мумия фараона была готова для торжественного погребения. Тогда ее отнесли обратно в царский дворец.