Две сцены из трагедии "Федра"

ДВЕ СЦЕНЫ ИЗ ТРАГЕДИИ Ж. РАСИНА "ФЕДРА".

Мы дальше не пойдем... О, боги! как слабая...

Я упаду сейчас, Энона дорогая.

Слепить мои глаза сияньем свет дневной

И гнутся, и дрожать колени подо мной.

Ах!

Боги! что для вас и слезы, и моленья!

Как тяготят меня все эти украшенья!

И чья докучная рука вокруг чела

Мне волосы в узлы заботливо сплела?..

Ах! все меня томит и все мне докучает,

Как будто сговорясь.

Как быстро разрушает

Одно желание другое у тебя!

То ты заставишь нас разукрашать себя

И без причины вдруг отменишь приказанье;

То с прежней бодростью ты выразишь желанье

Как свет тебе постыл, и снова тьма мила...

Великий праотец семьи моей несчастной!

Скажи: стыдишься ты вины моей ужасной?

Тебя отцом моя родная мать звала,

О, светлый Феб! С тобой проститься я пришла.

Как? все тебя гнетет от жизни отвращенье?

И я выслушивать должна твое моленье,

Чтоб смерть окончила томительные дни?

О, как желала-б я сидеть в лесной тени!

О, если-б я могла сейчас следить очами

Сквозь пыль мне милую за быстрыми конями!..

Что, государыня?

Безумная! где я?

Что смею говорить!.. Блуждает мысль моя!..

Ах! разума меня вполне лишили боги:

Не в силах я скрывать мучительной тревоги;

Энона, я стыжусь преступных этих грез;

Взгляни: мои глаза полны невольных слез.

Стыдися своего упорного молчанья:

Оно лишь бередит жестокия страданья.

Кто чарами её источник изсушил?

Глуха к моим словам, заботы презирая,

Ты жаждешь, чтоб пришла развязка роковая.

Уж трижды угасал свет в сумраке ночном,

Как не смежала ты очей отрадным сном;

Уж трижды ночи тень перед зарей редела,

Как тягостным постом ты изнуряешь тело.

Как мысли злой себя дала ты соблазнить?

Как руки на себя ты смеешь наложить?

Ты жизнодателей богов тем оскорбляешь

И брачной верности обеты нарушаешь;

О, вспомни наконец, что смертию своей

На иго тяжкое ты обречешь детей.

В тот день, как на всегда твои сомкнутся вежды,

Сын чужеземки вновь исполнится надежды,--

И он, твой гордый враг, сирот не пощадит,

Он амазонки сын, суровый Ипполит...

О, боги!

Вспыхнув, ты от гнева побледнела...

Чье имя предо мной ты произнесть посмела?

Что мой упрек сумел так взволновать тебя!

Живи, вступи в борьбу: иль злое совершится,

И скиф по матери в Аоинах воцарится;

Он, дерзко обратив твоих детей в рабов,

Начнет повелевать потомками богов.

Не медли: ты стоишь уж на краю могилы,

Скорее пробуди угаснувшия силы;

Да укрепят тебя и долг твой, и любовь!

И светоч дней твоих да возгорится вновь!

Ах! Жизнь преступная меня так истомила!..

Иль злодеяние ты тайно совершила,

Что гложет так тебя смертельная тоска?

От крови пролитой чиста твоя рука?

Невинной кровью рук своих я не пятнала...

О, если-б в сердце я вины не сознавала!

Что зародилося в душе твоей больной,

Что ты сама дрожишь перед своей мечтой?

Довольно; я умру, но тайны не открою.

Безчеловечное молчание с собою

В могилу унеси... Но не проси меня,

Пусть слабо жизнь твоя горит, едва мерцая,

Я к мертвым низойду, тебя предупреждая.

О, тысячи путей к Коциту нас ведет,

Из них моя печаль кратчайший изберет.

Жестокая! тебя с рожденья я вскормила,

Иль я не для тебя, - но ты о том забыла --

Покинула свой дом и милую семью?..

И вот награда мне за преданность мою!

Иль хочешь вымучить ты из меня признанье?

От страха ты замрешь, лишь я прерву молчанье.

Я знаю лишь один неотразимый страх:

Увидеть, как умрешь ты на моих руках.

Открыв тебе мой стыд, мой помысел греховный,

Я все равно умру, не более виновной.

Колени слабые твои обняв рукой,

Во имя слез моих, пролитых над тобой,

Молю: избавь мой ум от гибельной тревоги!..

Ты умоляешь? - встань!

Я слушаю.

О, боги!

О, перестань пугать: не оскорбляй меня.

О, гнев, о, ненависть Кпириды роковая!

Погибла от любви ты, мать моя родная!

О, государыня! не вспоминай о том;

Пусть спит её вина в молчанье гробовом.

О, милая сестра! покинута, бродила

У моря ты в тоске... Любовь тебя сгубила.

Царица, что с тобой? Иль нынче желчь свою

Готова ты излить на всю свою семью?

И я, как и оне, погибну несомненно...

Последней я умру, по больше всех презренной.

Иль полюбила ты?

Терзания любви

Узнала я вполне.

К кому же? назови.

Люблю... При имени его я цепенею,

И вся дрожу.

Кто он?

Его назвать не смею...

Он амазонки сын... Тот юноша, кого...

Ты назвала его.

О, небеса! Вся кровь во мне оледенела!..

Несчастная семья! О, стыд! О, злое дело!..

Зачем приблизились мы к этим берегам?

О, если-б знали мы что рок готовит нам?

Давно страдаю я. Когда со мной Тезея

Связали навсегда заколы Гименея,

Я думала найти и счастье, и покой.

В Афинах гордый враг предстал передо мной.

При взгляде на него, я, вспыхнув, побледнела,

Смущенною душой тревога овладела;

Язык мой онемел, лишилась зренья я,

И леденил озноб, и жар томил меня...

Коснулся и меня Киприды гнев опасный:

Зло неизбежное моей семьи несчастной...

Тогда прибегла я к обетам и дарам,

Я ей построила великолепный храм;

В утробах жертвенных искала указаний,

Как разум исцелить от гибельных блужданий.

Напрасно! Недуг мой ничем неизлечим:

Когда пред алтарем богиню я молила,

Ему лишь одному я жертвы приносила.

Он всюду был со мной. О, горе без конца!

Его я видела в чертах его отца.

Но пробудила я в себе негодованье,

Заставила себя достичь его изгнанья.

И для того, кому молилася душой,

Явилась, притворясь, я мачихою злой.

Я криком яростным и стонами проклятий

Его оторвала от отческих объятий.

Свободно я тогда вздохнула. Дни мои

С тех пор в невинности спокойно потекли.

Покорная жена, я скорбь свою таила

И брачные плоды Тезею возрастила.

Усилья тщетные! О, случай роковой!

Супруг мой сам в Трезен берет меня с собой,

И волею судьбы я увидала снова

Врага, которого гнала я так сурово!

Едва зажившая, раскрылась рана вновь,

И в сердце у меня забушевала кровь:

В меня, как лютый зверь, впилася Афродита.

Я страшного греха весь ужас сознаю,

Кляну страсть низкую и с нею жизнь мою.

О, как желала я, честь рода охраняя,

Чтоб умерла со мной и тайна роковая.

Ты слезною мольбой принудила во всем

Открыться пред тобой; я не крушусь о том.

Не огорчай и ты последняго мгновенья

Упреками; почти кончины приближенье.

Тебе заботами меня не оживить:

О, дай же тихо мне дыханье испустить.

Вот он... и к сердцу кровь стремительно прилила...

Что я скажу ему?.. Энона, я забыла...

О, помни, что твой сын погибнет без тебя.

Ты едешь, государь... Перед тобою я,

Чтоб скорбь твою почтить слезами сожаленья,

Чтоб высказать свои за сына опасенья.

Как, бедное дитя, схоронит он и мать.

Он с детства окружен враждой и злобой скрытой, --

О, будь же для него опорой и защитой!

Но робость тайная мой угнетает дух:

Боюсь, к его мольбам закрыла я твой слух;

Боюся, что ко мне питая отвращенье,

Ты станешь вымещать на нем те оскорбленья...

О, этих низких чувств, поверь, не знаю я.

За ненависть ко мне я не виню тебя:

Ты видел, как тебе усердно я вредила,

Но ты не мог читать, что в сердце я танла.

Тебя преследовать отрадой было мне,

Я по хотела жить с тобой в одной стране,

И вскоре море нас надолго разделило...

И тайно, и при всех тебя я не щадила;

Тебя по имени никто не смел назвать

В моем присутствии... Но если-б ты искать

Стал наказания, которого я стою;

Когда-б лишь на вражду ты отвечал враждою,--

Нет, сожаления достойна я скорей.

Я знаю, что всегда, вслед за второй женою,

Раздоры входят в дом докучною толпою;

Что мать, ревнивая к правам своих детей,

Не любит первенца предместницы своей:

От всякой испытать пришлось бы подозренья,

И были бы сильней, быть может, оскорбленья...

Свидетель небо мне: подобная вражда

Меня не мучила, царевич, никогда...

Иная скорбь меня снедает и тревожит...

О, государыня! но твой супруг, быть может,

И жив, и видит свет. И небо, вняв мольбам,

Быть может, возвратит его на радость нам.

Могучий Посидон Тезея охраняет

И ревностно свой слух к его мольбе склоняет.

Нет, и могучий бог того не возвратит,

Кто смертью унесен и снизошел в Аид.

Царевич, дважды жизнь для нас не расцветает,

Но нет! он жив в тебе; всегда перед собой

Супруга вижу я... вот он стоит, живой;

Я вижу, говорю и сердце... Мысль блуждает,

И страсть безумную невольно выражает...

Твоя любовь к нему, царица, так сильна,

Что и умершого животворит она;

Его лелеешь ты в душе мечтой своею...

Да, я люблю, горю; томлюся по Тезею...

Но он не умирал... И он... совсем иной,--

Не вероломный льстец пред встречной красотой,

Готовый осквернять в Аиде ложе бога,--

Он духом тверд, суров, и даже дик немного;

Как олимпийский бог, в расцвете красоты,

Невольно он сердца влечет к себе, как ты.

Он был вполне тобой, - и также речь звучала,

И юное лицо стыдливостью пылало --

Когда он переплыл широкия моря,

Достойный дочерей могучого царя.

Что делал ты тогда? Зачем без Ипполита

Ты слишком молод был... О, лучше бы ты сам

Пошел на корабле к далеким берегам!

Тебе дивились бы как новому герою,

И был бы Минотавр убит твоей рукою!..

Чтоб подвиг доблестный герою облегчить,

Тогда-б моя сестра тебе вручила нить;

Нет, тут бы я ее, клянусь, предупредила,--

О, раньше бы любовь мне ту же мысль внушила!

Ты был бы охранен заботою моей,

И я бы сделалась сподвижницей твоей;

Я в лабиринт сама спустилась бы с тобою,

И ты-б со мной погиб, иль победил со мною...

О, боги!.. этот пыл... я понял наконец...

О, вспомни, что я сын; что мне Тезей отец.

Как смеешь думать ты, что я о том забыла?..

Или позорно честь свою я погубила?

О, государыня, прости... Я сознаюсь,

Что дерзко поступил... Краснею и стыжусь,

Бегу...

Жестокий! Нет, ты слышал слишком много

Чтоб не понять меня. Нет, ты в ошибку впасть

Не мог. Ну, что-ж! узнай безумной Федры страсть!

Люблю. - но даже в миг невольного признанья

Не вижу для себя и тени оправданья;

Не думай, что тот яд что у меня в крови

Взростила я сама в безумии любви.

Нет! самоё себя сильнее я гнушаюсь,

Чем презираешь ты... И в этом заклинаюсь

Богами, что меня, со всей моей семьей,

Карают, не щадя, любовью роковой;

Богами, что меня, кичася лютой славой.

Задумали сгубить сердечною отравой!..

О, вспомни прошлое, - чтоб не видать тебя,

Тебя бежала я, тебя изгнала я!..

Я от любви к тебе спасалася враждою,

Из-за нея была безчеловечной, злою...

И что же! все росла и ненависть твоя.

И все безумнее тебя любила я!..

А я в огне, в слезах, томилась и сгорала...

Взгляни лишь на меня, и убедишься в том,--

Но ты гнушаешься страдальческим лицом!..

Иль думаешь, что я готовилась к свиданью?

Что я открылася не вопреки желанью?

Я долгу матери не смела изменить,

За сына своего пришла тебя молить,--

Но сердце полное все думою одною,

Могло лишь о тебе заговорить с тобою...

Казни, убей меня... В тебе героя кровь:

О, отомсти же мне за гнусную любовь,

Чтоб дольше я земли собою не сквернила...

Как? я, вдова отца, - я... сына полюбила...

Нет, гадины такой не должен ты щадить.

Вот сердце, и должна твоя рука разить

Сюда. Оно спешит, оно уж в нетерпеньи

Готово встретить меч, чтоб искупить паденье.

Иль подлой кровью ты пятнать не хочешь рук?

Иль недостойна я отрадных этих мук

И будет для меня завидна казнь такая?

Хочу казнить... Давай...

О, боги! что с тобой?

Ах, государыня! сюда идут... О, скрой

От глаз свидетелей позор свой неизбежный...