Жена - девочка.
Глава XXIII. Далеко идущие планы

Глава XXIII

ДАЛЕКО ИДУЩИЕ ПЛАНЫ

В покоях Тюильри расположились за столом пять человек.

Перед ними на столе стояли графины и стаканы, вино в бутылках самых разнообразных форм, ваза с прекрасными цветами, серебряные подносы, наполненные сочными плодами, орехами, маслинами, - короче говоря, все атрибуты роскошного десерта.

Еще не улетучился запах жареного мяса, который, смешиваясь с букетом выпитых вин, указывал на то, что недавно завершился обед; блюда с его остатками уже унесли.

Джентльмены закурили сигары, и запах отборного гаванского табака сочетался с ароматом фруктов и вина. Куря и потягивая вино, они вели между собой легкую беспечную беседу, порой легкомысленную, и случайный наблюдатель вряд ли догадался бы о ее предмете.

И все же встреча была настолько серьезной и секретной, что дворецкому и официантам приказали не заходить более в комнату - двойная дверь была надежно закрыта на замок, в то время как в коридоре ее охраняли два солдата в гренадерской униформе.

Эти пять человек, принявшие такие меры предосторожности от подслушивания, были представителями пяти великих держав Европы - Англии, Австрии, России, Пруссии и Франции.

Они не были обычными послами, собравшимися на некое тривиальное дипломатическое совещание, нет, они являлись полномочными представителями европейских стран, своей властью способные решать судьбы континента.

В конклаве из пяти представителей участвовали английский лорд, австрийский маршал, российский великий князь, выдающийся прусский дипломат и президент Франции - хозяин, принимавший четырех остальных гостей.

Собрались они для обсуждения заговора против народов Европы, освобожденных последними революциями, - с тем чтобы подготовить их новое порабощение.

Их план уже был в основном подготовлен, и после перерыва на обед им следовало обговорить детали и внести необходимые уточнения. Между ними не было никаких споров; с тех пор, как основные моменты были обговорены, стороны пришли к взаимному согласию.

Их послеобеденная беседа представляла всего лишь резюме того, что было давно решено, этим и объяснялось отсутствие серьезности, которая обычно приличествовала обсуждению такого нелегкого вопроса и которая сопровождала эту дискуссию в более ранний час.

Теперь они отдыхали, наслаждаясь сигарами и винами, похожие на банду грабителей, уже завершивших все приготовления к очередному разбойничьему «мероприятию».

Английский лорд, казалось, имел особенное чувство юмора по сравнению с остальными. Отличаясь в жизни этим качеством, которое казалось некоторым привлекательным, в то время как другие считали это нелюбезной бессердечностью, он всегда пользовался случаем, чтобы очаровать своих собеседников. Поднявшись над не очень благородным происхождением, он достиг полноты власти и теперь был одним из пяти людей, на которых была возложена миссия защиты великодержавной европейской аристократии от простых людей. Он был одним из главных заговорщиков, предложивших большинство идей совместного согласованного плана; и благодаря этому, а также ощущая свою принадлежность к великой нации, он с молчаливого согласия остальных чувствовал себя их руководителем.

Реальное главенство, однако, принадлежало принцу-президенту - отчасти благодаря его высокому положению, отчасти потому, что он был хозяином.

После того как около часа пролетело в беседах ни о чем, «человек дела», стоя спиной к очагу, засунув руки в карманы пиджака, - обычная поза Наполеона Третьего - вынул сигару изо рта и резюмировал встречу:

- Итак, ваша Пруссия направляет войска в Баден, достаточно сильные для того, чтобы сокрушить храбрых во хмелю ваших немецких друзей, обезумевших, без сомнения, от вашего коварного рейнского вина!

- Сжальтесь над Меттернихом, дорогой президент. Подумайте о Йоханнисбергере!

Это отозвался остроумный англичанин.

- Да, мой принц, да, - более серьезно ответил прусский дипломат.

- Дайте им винограда вместо виноградного вина, - вставил реплику остряк.

- А вы, ваша светлость, мобилизуете Россию, чтобы устроить то же самое этим свинопасам в венгерской Пуште?

- Две сотни тысяч людей готовы совершить поход в Венгрию, - отвечал великий князь.

- Вы уверены в Гёргее^[43], маршал? - продолжил президент, обращаясь к австрийцу.

- Весьма. Он ненавидит этого Кошута, как самого дьявола, даже еще сильнее. Он с удовольствием отправил бы Кошута и его приспешников на дно Дуная; и, я уверен, он сразу же перевешает их или отрубит головы, как только наши русские союзники появятся на границе.

- Итак, вы надеетесь собрать урожай шей^[44]? - вставил бессердечный остряк.

- Замечательно! - продолжил президент, не обращая внимания на проделки своего старого друга лорда. - Я, в свою очередь, позабочусь об Италии. Я думаю, могу полагаться на суеверия, чтобы восстановить власть бедного старого Пия Девятого.

- Вашей собственной набожности будет достаточно для победы, мой принц. Это святой крестовый поход, и кто лучше вас сумеет совершить это? Вашим Саладином будет Гарибальди, и вас назовут Людовик Львиное Сердце!

Веселый виконт посмеялся собственной выдумке; и все остальные тоже дружно засмеялись.

- Ну что ж, мой лорд! - весело ответил принц-президент. - Нам надо быть немного серьезней. У Джона Буля есть своя роль в этой игре. Правда, не очень трудная.

- Вы считаете, нетрудная? Джон Буль дает деньги. А что он с этого имеет?

- Что он с этого имеет? Черт побери! Вы говорите так, словно забыли о своей недавней панике, вызванной чартистами. Честное слово! Если бы я не сыграл роль хорошего констебля для вас, дорогой виконт, то вместо того, чтобы прибыть сюда как полномочный представитель, вы бы наслаждались моим гостеприимством как изгнанник!

- Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!

Славяне и немцы - послы России, Пруссии и Австрии - дружно засмеялись; всем троим пришлась по вкусу эта шутка об англичанине в изгнании.

Однако их добродушный партнер нисколько не был обижен этим смехом, иначе он мог бы парировать шутку словами:

- Но без Джона Буля, мой дорогой Луи Наполеон, даже пурпурная мантия вашего великого дяди, словно спустившаяся с небес и презираемая Францией, не смогла бы поднять вас до достигнутой вершины - кресла президента, которое, возможно, превратится в трон императора!

Но англичанин ничего подобного не произнес. Он был настолько - так же как и все - заинтересован в этом превращении, что предпочел вместо ответной реплики присоединиться к громкому смеху компании.

Еще несколько бокалов моэта и мадеры, капелька токайского для маршала, еще одна выкуренная сигара, и гости, обмениваясь легкими шутками, разошлись.

Лишь двое остались на прежнем месте - Наполеон и его английский гость.

Возможно, - и я полагаю, что очень даже вероятно, - двое подобных мошенников никогда ранее не оказывались наедине в одной комнате!

Я ожидаю, что это утверждение вызовет у читателя, скорее всего, презрительную усмешку. Необходимо время, чтобы приобрести умение, которого так не хватало революционным лидерам, - умение рассмотреть мошенническую суть коронованных особ; но десять минут, потраченных на прослушивание последующей беседы, убедили бы даже самых недоверчивых.

Им нечего было скрывать друг от друга. Напротив, каждый из них признавал в другом родственную воровскую душу.

Но это были воры европейского масштаба; один из них украл у Франции половину ее свободы и теперь составлял заговор, чтобы лишить ее и второй половины.

Чокнувшись, они возобновили беседу, и принц-президент заговорил первым:

- Ну, как насчет этой пурпурной мантии? Что следует предпринять? Пока я не чувствую ее на своих плечах, я слаб как котенок. Я должен во всем советоваться с Ассамблеей. Даже такое простое дело, как возвращение статуса Папы Римского, будет стоить мне героических усилий.

- Вы должны сделать Ассамблею более послушной, - сказал он после долгого раздумья тоном, в котором не чувствовалось и малой доли обычного для него шутливого настроения.

- Вы правы. Но как этого добиться?

- Очистив ее.

- Очистив ее?

- Да. Вам следует избавиться от Бланков, Роллинов, Барбов и прочих каналий.

- Хорошо бы! Но как?

- Путем лишения избирательных прав их избирателей-санкюлотов - тех, что в блузах.

- Мой дорогой виконт! Вы, наверное, шутите?

- Нет, мой дорогой принц! Я серьезно.

- Черт побери! Такой законопроект, представленный Ассамблее, заставил бы многих депутатов покинуть свои кресла. Лишить синеблузых избирательных прав! Да их всего два миллиона!

- Тем более вам следует избавиться от них. И это можно сделать. Как вы полагаете, большинство депутатов поддержит вас?

- Я уверен, что поддержит. Как вы знаете, Ассамблея у нас в основном состоит из депутатов старого режима. Следует опасаться лишь выступления толпы. Толпа непременно соберется, если подобный закон будет рассматриваться, а вам известно, что такое парижская толпа, если она собирается по политическому поводу!

- Но я уже подумал о том, как рассеять вашу толпу, или, скорее, помешать ей собраться.

- Как это сделать, мой друг?

- Мы должны причесать гребень галльского петуха, вырвать ему перья.

- Я вас не понимаю.

- Это очень просто. С нашей стороны, мы оскорбим вашего посла, де Морни - какое-нибудь пустяковое оскорбление, которое можно будет позже извинить и уладить. Я возьму это дело на себя. Вы отзываете его в большой ярости и позволяете этим двум нациям воспылать гневом друг к другу. Обмен дипломатическими нотами с довольно злобными формулировками, несколько острых провокационных статей на первых полосах вашей парижской прессы - я позабочусь о том же с нашей стороны, - маневры с полдесятка воинских частей, некоторая активная деятельность на верфях и военных складах, - и дело сделано. В то время как галльский петух будет кричать по одну сторону пролива, а британский бульдог лаять на другую, ваша Ассамблея сможет провести закон о лишении избирательных прав без опасения помех со стороны синеблузых. Даю вам слово, что это можно будет сделать беспрепятственно.

- Мой лорд! Вы гений!

- Нет здесь ничего гениального. Это так же просто, как сыграть в домино.

- Я обещаю вам это.

* * *

Обещание было выполнено. Де Морни «изгнали»; остальная часть программы была также выполнена, включая лишение синих блуз права голоса.

Произошло все в точности, как предсказал английский дипломат. Французы, возмущенные обидой, нанесенной их послу, в своей безумной ненависти к Англии позабыли обо всем остальном; и в то время как они пребывали в таком состоянии, вторая дверца ловушки захлопнулась и без всякого сопротивления с их стороны сильно сократила завоеванные ими свободы.

Но процесс сокращения свобод на этом не завершился, - он вылился в кровавый антиреволюционный заговор, который также был исполнен, как намечалось.

римлянам сброшенного ими иерарха; и в то же время огромная двухсоттысячная казачья армия утюгом прошлась по пуштинской равнине, погасив последнюю искру свободы на Востоке.

Все это не роман, это - история!

Примечания

43

Артур Гёргей - венгерский военачальник, революционер. То, что он сохранил себе жизнь и сдался в плен, в отличие от многих других казненных революционеров, привело к тому, что венгерское общество считало его трусом и предателем.

44

Английская игра слов. Neck and crop - сразу же, стремительно, Crop of necks - урожай шей.