Отважная охотница.
Глава XX. Мечты и действительность

Отважная охотница

Глава XX. МЕЧТЫ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ

Неохотно отправился я в обратный путь и вскоре вновь очутился среди поваленных ураганом деревьев. Цветы, росшие вдоль озаренной солнцем тропинки, казались еще ярче и свежее. Из их чашечек струились пряные благоухания, наполнявшие воздух сладким ароматом.

Я ехал медленно. Передо мной витал образ прекрасной девушки. Мое сердце, охваченное любовью, трепетало от радости. Прошлое казалось светлым, настоящее - подлинным счастьем, будущее - полным надежд. Я нашел то, к чему так страстно стремился: уединение среди дикой, первобытной природы и возлюбленную, о которой столь долго мечтал. Впереди все казалось безоблачным и таким же солнечным и ярким, как небо над моей головой. Мне улыбался весь мир!

Но недолго длились эти упоительные мечты. Всего лишь пока я пересекал заваленную буреломом поляну, по которой только что проезжал с прелестной незнакомкой. Подъехав к дереву, где была убита пума, я вдруг очнулся от своих грез.

Труп хищника лежал поперек тропинки, уходившей в лес. Его великолепной шкурой нельзя было пренебречь, и, спрыгнув с седла, я снял ее при помощи охотничьего ножа.

С гордостью рассматривал я свой первый добытый в этих лесах трофей, с которым были связаны столь сладостные воспоминания. Через несколько минут шкура была свернута, приторочена к седлу, и с этим дополнительным грузом мой конь вновь углубился в чащу.

Проехав около мили, я оказался на тропинке, пролегающей через болотистую низину, похожую на ту, которую мы пересекли, когда выехали с молодым охотником из Суомпвилла.

Под копытами лошадей и скота черный перегной тропинки превратился в грязь. Местами встречались трясины - ответвления огромного болота, простиравшегося параллельно реке. Мой конь, непривычный к такой почве, проваливался в вязкую тину по самое брюхо.

Несмотря на полуденный час, в глубине леса царил густой сумрак, более похожий на ночь, чем на день. Впечатление это усиливалось от многократно повторявшихся лесным эхом зловещего уханья совы и унылого крика выпи - звуков, неразрывно связанных с ночным мраком. По временам на тропинку падали причудливые световые блики, указывавшие, что где-то поблизости находится открытое место. Однако источником этого света оказывалась не гостеприимная поляна, а мрачная заводь, у неподвижных вод которой не растет даже кипарис. Это было обиталище черных водяных змей, болотных черепах, а также журавлей и цапель. Я видел сотни этих птиц. Одни сидели на сгнивших, полузатопленных корягах и на стволах, подобно бурым обелискам, стоявшим у берегов заводи, другие медленно кружились над водой, оглашая воздух пронзительными криками.

путь, так что мне приходилось объезжать их. В этом глубоком сумраке было бы легко сбиться с тропинки, если бы не зарубки на гладкой коре сикимор.

Все это отнюдь не могло вызвать приятные размышления, тем более что, судя по словам моего вчерашнего спутника, такова была большая часть участка № 9. «Вряд ли на нем найдется пригодное для жилья место, кроме уже занятого скваттером. Это похуже всякой закладной», - думал я. В эту минуту я с удовольствием уступил бы весь свой лес «по самой сходной цене». Но я не обольщался этой мыслью. На берегах Мерсея или Темзы такой лес был бы целым богатством, но на берегах Илистой речки его никто не взял бы и даром!

По мере того как я продвигался вперед, настроение мое все больше падало. Это было вызвано отчасти мрачным болотом, через которое я проезжал, а отчасти естественной реакцией, всегда наступающей после сильной радости. Кроме того, мной все более овладевали неприятные предчувствия.

До этой минуты я почти не думал ни о своем деле, ни о скваттере, так как сначала яркие краски утра, а затем романтическая встреча занимали мои мысли и мешали сосредоточиться на будущем. Но теперь, приближаясь к жилищу Холта, я вдруг почувствовал, что наступает решительный час.