Сигнал бедствий.
Глава XIII. Стычка лошадей

Сигнал бедствий

Глава XIII. СТЫЧКА ЛОШАДЕЙ

Яркое калифорнийское солнце уже клонилось к Береговым горам, когда на склоны их стали подыматься два всадника, появившихся со стороны океана. Зной кончавшегося дня спал. С моря подул прохладный ветерок. Всадники продели головы в круглые отверстия роскошных манг, развевавшихся красивыми складками по бокам из коней. Это были дон Франциско де Лара и дон Фаустино Кальдерон, возвращавшиеся с петушиного боя в Пунта-Педро.

Цель их поездки была достигнута. Дон Мануэль Диац, которого им без труда удалось найти, принял горячее участие в обсуждении всех подробностей предстоящей дуэли. Кальдерон окончательно решил драться с юным мичманом. Пример приятеля и настоятельные уговоры Диаца (типичного калифорнийского удальца) подогрели его мужество. Укреплению принятого им решения немало способствовала также и крепкая каталонская водка, лившаяся рекой во время петушиного боя. Дон Фаустино до того разошелся, что даже захватил с собою полную флягу этой опьяняющей жидкости. Когда задор его несколько утихал, он выпивал несколько глотков «для храбрости». Как известно, под влиянием водки всякий трус делается на словах храбрецом. Кальдерон вел себя прямо героем… Только бы встретиться поскорее с этим проклятым английским молокососом! Уж он не упустит случая! Уж он заставит щенка вызвать его на дуэль! Он в точности исполнит советы Лары. Да, в точности! Он даст белокурому мичману пощечину, толкнет его, плюнет ему в лицо! Ему ненавистна эта мальчишеская физиономия, на которой еще не показалось ни малейших признаков растительности. Он принудит врага драться с ним, а если трусишка откажется… Ну, что ж! Тогда пусть попросит прощения (не как-нибудь, а на коленях!) и громогласно признает, что сеньор Фаустино Кальдерон, лучший из всех людей на свете, один имеет право добиваться благосклонных улыбок и прекрасной руки доньи Иньесы Альварец!

Этой хвастливой болтовней подвыпивший калифорнийский скотовод занимал де Лару всю обратную дорогу. Креол, тоже крайне возбужденный, остался верен своей обычной сдержанности. Между тем, крепкая каталонская водка тоже бросилась ему в голову. Он не испытывал потребности подогревать свое мужество. Мужества у него и так было достаточно. Спирт оказал ему другую, более существенную услугу. Опьянение сняло с его души ту страшную тяжесть, которая давила ее с той минуты, как он убедился в равнодушии к нему Кармен. Неприятная сцена разыгралась у подъезда гасиенды дона Грегорио около полудня. Теперь уже было шесть часов вечера. Первые три часа Лара невыносимо страдал. Вся природная гордость его становилась на дыбы при одном воспоминании о нанесенном ему оскорблении. Он чувствовал себя так, как будто его смешали с грязью. Алкоголь помог ему освободиться от этого чувства. Перестав думать о прошлом, он перенес все свое внимание на будущее. Надежда на быструю и жестокую месть сладким хмелем кружила ему голову. В победе своей он нисколько не сомневался. Недаром же все хором уверяли его, что в искусстве владеть шпагой ему нет равного. Как и большинство южан, он предпочитал холодное оружие огнестрельному и, считая, что северяне плохо фехтуют, признавал их несомненное превосходство в стрельбе. Впрочем, о пистолетах не могло быть и речи. Выбор оружия, бесспорно, принадлежал ему. Потребовав у него визитную карточку, лейтенант сам подписал себе смертный приговор.

Оба всадника не умолкали ни на минуту. И храбрец, и трус одинаково жаждали излить в словах обуревавшие их чувства. Де Лара не повышал голоса и не хвастал. В тоне его чувствовалась непоколебимая решимость. В сущности, он только еще более определенно и страстно повторял уже сказанное. О, скорей бы очутиться лицом к лицу с врагом! Пусть английский моряк не рассчитывает на его милосердие. Он вонзает ему шпагу прямо в грудь. Если противник запросит пощады, мольба его будет гласом вопиющего в пустыне. После того, что произошло, компромисс невозможен.

- Поединок наш кончится смертью.

Эти слова, произнесенные после целого ряда других, не менее зловещих фраз, прозвучали торжественнее клятвенного обещания.

Увлекшись разговором, представлявшим собой два совершенно самостоятельных монолога, всадники в развевающихся мангах едва заметили, что лошади, давно уже перешедшие с галопа на шаг, с трудом поднимаются по крутому склону. Это была самая тяжелая часть дороги. Достигнув вершины горного хребта и взглянув на Сан-Франциско, белые стены и свежевыкрашенные крыши которого ярко пламенели в лучах заката, де Лара вдруг сообразил, что уже очень поздно. Шпоры его глубоко вонзились в бока усталой лошади. Кальдерон тоже пришпорил своего коня. Они галопом помчались к миссии Долорес. Останавливаться там вовсе не входило в их расчеты. Но они все-таки оказались вынужденными сделать короткий привал. Их громко окликнул какой-то оборванец, стоявший на пороге маленькой таверны, посещаемой только подонками калифорнийского общества. Это был подозрительный, загорелый субъект с грубыми чертами лица, в одежде, изобличающей в нем если не профессионального моряка, то, во всяком случае, человека, постоянно имеющего дело с морем. Он походил на лодочника или рыбака. Наружность его не внушала доверия. Именно такие лица бывают у пиратов.

Сделав несколько шагов вперед, оборванец поздоровался с обоими всадниками, остановившимися на полном скаку и поджидавшими его приближения. Несмотря на свою грубую одежду и неприглядную внешность, он, по-видимому, состоял в самых приятельских отношениях с ними. Приветствие его прозвучало очень фамильярно. Скользнув взглядом по раскрасневшемуся лицу Кальдерона, он в упор посмотрел на Лару.

- Мне нужно сказать вам несколько слов, дон Франциско.

- Я охотно выслушаю вас, мой друг. Опять что-нибудь относительно охоты на тюленей?

Слово «тюленей» креол многозначительно подчеркнул.

- Карамба! Нет, на этот раз речь идет о вещи гораздо более интересной.

- О чем же, Рокас? О деньгах?

- Совершенно верно.

- Вы хотите поговорить со мною с глазу на глаз?

- Признаться, да. Может быть, дон Фаустино тем временем…

- Пожалуйста, не беспокойтесь обо мне, - перебил Рокаса Кальдерон. - Я тихонько поеду вперед. Дон Франциско догонит меня.

- Хорошо, - отозвался Лара, поспешно соскакивая с седла.

Между ним и Рокасом тотчас же завязался весьма оживленный разговор. Но они настолько понизили голоса, что двое зевак, вышедших из таверны, чтобы поглазеть на проезжающих всадников, при всем желании не могли разобрать ни слова.

Что именно сказал Рокас Ларе, осталось покрыто мраком неизвестности, но сообщение его произвело большой эффект. В красивых и мрачных глазах креола заискрился какой-то странный огонек. Возглас удивления сорвался с его губ. На лице его появилось выражение алчности. По всему было видно, что слова собеседника не только показались ему достойными внимания, но и обрадовали его. Беседа обоих приятелей продолжалась очень недолго. Заключительные фразы этого краткого разговора свидетельствовали о том, что он будет иметь продолжение.

- Хорошо, дон Франциско.

Лара вскочил в седло.

- Прощайте, дон Рафаэль. До завтра!

С этими словами он пришпорил коня и галопом поскакал вслед за своим спутником. Несколько мгновений посмотрев ему вслед, Рокас снова скрылся в дверях таверны.

Через четверть часа де Лара догнал Кальдерона. Поровнявшись с ним, он несколько умерил аллюр. По-видимому, ему не хотелось рассказывать приятелю о разговоре с Рокасом. Он только разжег его любопытство, объявив, что чрезвычайно интересное сообщение дона Рафаэля станет со временем известно и дону Фаустино.

- А пока мы должны заняться другими, не менее важными делами.

Креол был прав. Обоим калифорнийцам предстояло драться на дуэли. Трусливый скотовод уже подумывал о том, как бы уклониться от этого. Его перестало тянуть к фляжке с водкой. Он протрезвился и пришел в более или менее нормальное состояние.

- Выпей-ка еще, - посоветовал дон Франциско. - Тебе это не помешает. Мы приближаемся к городу. Кто знает, может быть, нам сразу попадется навстречу твой златокудрый соперник.

Едва Лара успел произнести эти слова, как предсказание его исполнилось. Вдалеке, на довольно большом расстоянии от обоих калифорнийцев, поднялось облако пыли. Посередине этого облака начали постепенно вырисовываться силуэты всадников. Их было четверо. Ехали они попарно. Изо всех сил вонзив шпоры в бока своих арабских коней и приблизившись к удалявшейся кавалькаде, Кальдерон и Лара увидели, что она направляется в ту же сторону, куда и они, то есть к городу. Несмотря на пыль, столбом поднимавшуюся на дороге, они без труда узнали всех четырех всадников. Эти всадники ехали на тех самых лошадях, которые стояли утром во дворе гасиенды дона Грегорио. Это были донья Кармен Монтихо, донья Иньеса Альварец и… Да, разумеется, их сопровождали английские моряки!

Самообладание изменило Ларе.

- Проклятье! - воскликнул он, охваченный ревностью и злобой. - Они возвращаются с верховой прогулки. Предчувствие не обмануло меня. Я готов был биться об заклад, что мы их встретим. Тебе повезло, Кальдерон. Рыбка сама просится на удочку. Ты избавлен от необходимости искать ее. Более благоприятного случая нельзя даже и представить себе. Твой соперник скачет бок о бок с дамой твоего сердца. Он нашептывает ей какие-то нежные речи. Смело! Вперед! Не теряй попусту времени и помни, что ты должен нанести мичману несмываемое оскорбление. Признаться, у меня самого чешутся руки.

шагов друг от друга. Кармен и Кроуджер ехали впереди, Иньеса и Кедуолладер сзади. Для креола молодой андалузки и ее спутника просто не существовало. Он не отрывал взгляда от передней пары. В эту минуту дикие, злобные и блестящие глаза его удивительно напоминали глаза тигра, подстерегающего добычу. И вдруг Кармен подняла голову, спутник ее наклонился, два силуэта слились в один, губы всадника и амазонки встретились.

- Карамба! - глухо крикнул Лара. - Они целуются!

В тоне его чувствовалось злобное отчаяние. Эта пытка была ему больше не под силу. Испустив горестный и в то же время угрожающий вопль, он снова пришпорил коня и во весь опор поскакал вперед.

На громкий стук копыт первый оглянулся Кедуолладер. До сих пор влюбленные, всецело поглощенные собой, даже и не подозревали о надвигавшейся опасности. Оглянувшись, юный валлиец увидел обоих кабальеро. В тот же миг раздался гневный возглас Лары. Мичман инстинктивно понял, что калифорнийцы замышляют что-то недоброе. Повторение утренней сцены мало улыбалось ему. Поспешно вытащив кортик, еще так недавно послуживший ему для чисто школьнической проделки, он решил дорого продать свою жизнь. Больше всего беспокоила его, однако, не собственная участь, а неприятность, грозившая Иньесе. В эту минуту юноша словно переродился. В позе его, в плотно сжатых губах, в сузившихся зрачках чувствовалась железная решимость. Спутником доньи Альварец был уже не смеющийся мальчик, а мужественный и смелый человек. Да, Вилли Кедуолладер плохо держался в седле! Но, взглянув на него, каждый понял бы, что он не даст себя в обиду.

Франциско де Лара вихрем промчался мимо него, даже не удостоив его взглядом. Ему не было ни малейшего дела до этого юноши. Он направлялся к его другу.

Выражение лица скотовода неожиданно изменилось. Эта перемена произошла в ту минуту, когда взгляд его упал на блестящий стальной клинок. Вид стали оказался сильнее действия выпитой водки. Мужество изменило калифорнийцу. Он отшатнулся и, не произнося ни слова, проскакал мимо Кедуолладера. Ему не терпелось догнать Лару. И он догнал его. Но, вопреки обыкновению, Лара даже не попытался приободрить приятеля.

Услышав за собой конский топот, Кроуджер натянул поводья и оглянулся. При виде быстро приближающегося к нему Лары он сразу понял все. Креол, очевидно, намеревался устроить «стычку лошадей». Этот прием борьбы очень распространен среди калифорнийских испанцев.

Вместо того чтобы отскочить в сторону, уроженец Шропшайра решил принять вызов. Лошадь под ним была очень сильная, и он вполне доверял ей. Повернувшись лицом к своему врагу, лейтенант пришпорил мустанга. Лошади столкнулись грудь с грудью, люди - плечом к плечу. Ни одного слова не было произнесено противниками. Они совершенно обезумели от гнева. Тишину нарушили только испуганные восклицания Иньесы и Кармен. Не успели замолкнуть эти восклицания, как дон Франциско де Лара ничком упал на пыльную дорогу. Арабский конь его с громким ржанием остановился над ним. С неистовым проклятьем вскочив на ноги, креол кинулся к пистолету, торчавшему из-за луки его седла. Но Кедуолладер помешал ему. Угадав намерение врага, юноша с молниеносной быстротой подъехал к лошади Лары, схватил пистолет и таким образом лишил смелого авантюриста последней надежды на победу. Обезоруженный, покрытый пылью, смущенный, жалкий, растерянный, стоял дон Франциско посреди дороги. Он чувствовал себя связанным по рукам и ногам. Ему оставалось только бормотать яростные угрозы, перемешанные с самыми ужасными ругательствами.

По просьбе Кроуджера дамы отъехали в сторону. Исступленные проклятья креола показались бы женскому слуху просто невыносимыми.

Некоторое время лейтенант молча слушал выкрики дона Франциско.

равновесие. Нам не о чем разговаривать. Я возвращаю вам вашу лошадь. Что касается пистолета, то тоже верну его, но не сегодня. Мы ведь еще встретимся.

Кроуджер посмотрел на Кальдерона.

- Рекомендую и вам принять к сведению мой совет, сэр.

Продиктовав эти унизительные условия, которым посрамленные храбрецы волей-неволей принуждены были последовать, молодой человек вскочил в седло и поехал к дамам. Улыбаясь, мичман поскакал за ним вслед.

«стычки лошадей» нашим морякам не приходилось опасаться.