Голубой Дик.
Глава X. Индейцы и их пленники

Голубой Дик

Глава X. ИНДЕЙЦЫ И ИХ ПЛЕННИКИ

Вскоре перед ними открылась лощина, откуда Желтый вождь хейенов двинулся на лагерь переселенцев.

Краснокожие наслаждались отдыхом и, похоже, чувствовали себя в полной безопасности в этом убежище.

День был в разгаре; солнце медленно плыло по безоблачному небу, приближаясь к зениту.

На первый взгляд могло бы показаться, что в расположении индейцев не произошло никаких перемен. Но это не так. Прежде всего, прибавилось много новых людей, да и прежние вели себя иначе, чем тогда, когда мы в первый раз увидели их ночью при свете луны и костра. Тогда индейцы держались тихо и с достоинством, как следует воинам, отправляющимся в экспедицию. Теперь же, опьяненные победой и вином, они предавались самому необузданному веселью, выражающемуся в диких движениях, прыжках, беготне, громком крике и хохоте.

Одни бесцельно шныряли взад и вперед по лощине; другие лежали в высокой траве и, размахивая руками, что-то бормотали заплетающимися языками; третьи исполняли отвратительную пляску, сопровождая ее наводящим ужас гиканьем, и только немногие, сдерживаемые уважением к вождю, настолько сохранили самообладание, что могли наблюдать за лагерем и за пленными.

Пленные были разделены на три группы, расположенные отдельно, недалеко одна от другой; к каждой приставлен караульный.

Негры - мужчины, женщины и дети - сидели тесной группой в углу, образуемом двумя утесами. Хотя они и не были связаны, но убежать было невозможно, потому что при первом подозрительном движении их убил бы караульный.

Впрочем, пленники и не думали бежать. Ведь их положение в сущности очень мало изменилось: они только перешли из рабства в плен, а это почти одно и то же. И, если бы не боязнь быть убитыми, они оставались бы совершенно спокойны.

Вторая группа состояла из пяти белых женщин и пятнадцати детей, самому старшему из которых лет тринадцать, а младшему - пять.

Среди этих женщин особенно выделялась одна, возле которой нет детей. Хотя она уже в таких летах, что тоже могла бы быть матерью, но по ее лицу и фигуре было видно, что она еще девушка.

Это мисс Клара Блэкаддер.

Сидя отдельно от своих подруг по несчастью, она была погружена в грустные размышления.

Да, у нее нет детей, за которых трепетало бы ее сердце… Но ее терзали воспоминания о тех, кто пал жертвами индейцев, а главное - за своего старого отца: на ее глазах он был убит и оскальпирован. Никогда Клара Блэкаддер не забудет ужасного зрелища, при виде которого она лишилась чувств!

И теперь, как только бедная девушка поднимала глаза, она видела этот скальп, надетый на копье, воткнутое в землю. С него капля за каплей на траву стекала кровь: та самая кровь, которая течет и в жилах Клары.

Третья группа пленников состояла из шести связанных белых. В караване находилось девять белых мужчин; трое из них были убиты.

И, действительно, рядом с копьем, на конце которого прикрепили седой скальп эсквайра Блэкаддера, были еще два других со скальпами, снятыми с убитых. Разумеется, подобная участь постигла бы и оставшихся пленников, если бы Желтый вождь не распорядился взять их живыми.

Среди них мы знаем только двоих: Блонта Блэкаддера и бывшего надсмотрщика плантации мистера Снивели.

У последнего на правой стороне лица зияла глубокая рана, очевидно, нанесенная копьем. Бледность этого человека и раньше не отличалась привлекательностью, теперь же она была ужасна.

Индейцы сожгли все имущество несчастных переселенцев. Забрали себе лишь деньги, драгоценности и одежду, которая может пригодиться для их жен. С одной повозки бандиты сняли кузов и устроили из него шатер для своего вождя. В эту минуту он как раз отдыхал. Вождь не спал всю прошедшую ночь, поэтому прилег днем.

Вход в шатер охранялся Вабогой с воином, приставленным к вождю как слуга. Оба индейца охраняли покой предводителя не потому, что он мог быть кем-то нарушен, к примеру, пьяными воинами, а просто оттого, что так принято.

Да и по опыту они знали, что вождь проспит недолго и прежде всего будет нуждаться в их услугах.

Полуденный зной клонил воинов ко сну, но они изо всех сил противились искушению прилечь тут же на траве и закрыть глаза; минутная слабость могла им дорого стоить, потому что вождь шутить не любил и не простил бы им подобной слабости.

Белые пленники говорили друг с другом шепотом, высказывая опасения относительно их ближайшего будущего.

Они страдали не только от всего пережитого, от ран и от своего настоящего положения, но и при мысли о том, что их того и гляди убьют.

- Хорошо, - говорил Снивели, - если бы злодеи сразу убили нас, но они, вероятно, задумали что-то другое. Иначе бы не стали возиться с нами и тащить сюда, а прикончили бы там, где напали на нас… Впрочем, кто знает, быть может, они вовсе не тронут нас, а только будут держать в плену и заставят работать. Бывает иногда и так. Дай Бог! Тогда у нас все-таки останется надежда когда-нибудь убежать. Зачем им, в сущности, наша смерть?

- Им не смерть наша нужна, - произнес лежавший рядом со Снивели бывший плантатор и приятель Блэкаддера, - а наши скальпы. Разве вы не знаете, что индейцы больше всего дорожат скальпами, особенно молодые, которым хочется отличиться? Ведь с каждым скальпом растут доблести воина… Нет, они никогда не откажутся воспользоваться этими трофеями ради каких-нибудь других интересов.

- Увы, это верно! - со вздохом подтвердил третий.

- Однако, я слышал, - снова заговорил Снивели, - что скальпы считаются у них почетными трофеями только тогда, когда сняты во время битвы с живых или мертвых врагов… Но коль они берут кого-то в плен, то никогда не снимают с него скальпа. Мы же взяты в плен, поэтому едва ли нам это грозит.

- Ну, я не думаю, чтобы эти негодяи были способны на такие тонкие разграничения, - заметил плантатор. - Да вы только посмотрите: две трети мертвецки пьяны, и им каждую минуту может прийти в голову позабавиться скальпированием. Я дрожу каждый раз, когда кто-нибудь из этих зверей смотрит в нашу сторону.

- Успокойтесь, - сказал Снивели, - вождь запретил им приближаться к нам… Я слышал это собственными ушами и уверен, что никто, как бы ни был пьян, не осмелится ослушаться его. Наконец, и караульный не пропустит сюда никого из них. Нет, пока мы в полной безопасности, а вот проснется вождь, тогда неизвестно, что будет.

Один Снивели не терял бодрости духа и надеялся на благоприятный исход, но все его товарищи высказывали самые мрачные опасения и дрожали от страха.

Что же касается пленниц, то они до такой степени были удручены постигшим их несчастьем и так боялись будущего, сулившего им нечто хуже смерти - бесчестье, что даже и разговаривать не могли. У одной из них убили мужа, и его скальп она видела на копье, другая таким же образом потеряла брата. Остальные пленницы пока еще не потеряли никого, но боялись за участь своих детей и за собственную судьбу.

Поэтому все сидели молча, вздрагивая при каждом взгляде индейцев.

Вабога и его товарищ, расположившись около палатки вождя, вели довольно оживленную беседу, стараясь говорить как можно тише.

- Как думаешь, - спросил Вабога, - кому достанется та красивая девушка, которая сидит в стороне от подруг? Я прозвал ее про себя Белой Лилией… Лакомый кусочек, что и говорить! Я всю дорогу ею любовался.

- Достанется она, конечно же, вождю, - ответил его собеседник.

- Да, это верно. Мне кажется, вождь ради нее и затеял все это дело.

- Что ж, не мудрено: он мог раньше видеть эту бледнолицую красавицу и прельститься ею. Вот и выследил ее, налетел, по своему обыкновению, орлом и взял в плен. Теперь она от него не отвертится.

- Да, уж он своего не упустит… А если бы ты видел, как он весь задрожал, когда увидел ее. И это при том, что умеет скрывать свои чувства.

- Ну, это его дело, - перебил хейен. - Он вождь, и не нам его судить. Похоже, Вабога, ты слишком долго вертелся среди бледнолицых и научился у них всех судить! А по-нашему, кто выше нас, того нам судить не следует.

- Да я только так говорю… Чтобы провести время, - начал оправдываться хоктав. - Я ведь тоже всю ночь не спал и готов задремать, поэтому и разговорился - это лучшее средство отогнать сон.

- Я тоже не спал, но умею держать язык за зубами, - ответил хейен.

- Ну, а я так не могу. Я должен болтать всякий вздор, чтобы не заснуть, потому что привык спать, хоть немного, но каждую ночь.

- И этому ты научился у бледнолицых: они тоже спят каждую ночь. Да, ты совсем уже не похож на индейца, Вабога… Осталось только рожу белой краской вымазать, чтобы окончательно перестать быть краснокожим. Одежду и язык ты давно изменил.

- Да ведь я это сделал для вашей же пользы! Разве иначе я мог бы водить за нос бледнолицых?

- Верно. Но, по-моему, лучше действовать напрямик, чем так…

потребовать у него бледнолицую красавицу, сидевшую в стороне от всех.

Охрана вождя бросилась урезонивать пьяницу, но это удалось им не сразу, и только с помощью крутых мер; скандалист до тех пор не унимался, пока ему не скрутили руки и ноги и не заткнули рот кляпом.

- Вот вы говорили, что они боятся вождя… - прошептал Снивели один из пленников. - Трезвые, может быть, действительно боятся, а пьяным - море по колено! Видите, один хотел даже ворваться к вождю, насилу усмирили… Ах, нет, я так и жду, что они сейчас набросятся на нас и начнут сдирать скальпы!

- Успокойтесь, они не сделают этого, - возразил Снивели. - Насколько я понял из криков этого краснокожего, - я ведь немного знаю их язык, - дело шло о Кларе Блэкаддер, которая им кажется лакомым кусочком… Бедная девушка! Я хоть и не из жалостливых, но за нее мое сердце болит.

поругание.

На это замечание Блонт Блэкаддер, наверное, резко возразил бы. Но он крепко спал.

Вдруг из шатра послышался голос вождя, звавшего к себе часовых. В лагере все встрепенулись. Пленники умолкли и со страхом стали ждать появления человека, который должен решить их судьбу.