Квартеронка.
Глава LI. Крупная продажа негров

ГЛАВА LI
Крупная продажа негров

-- Прикажете "Пчелу", сударь?

Лакей, подававший мне кофе, принес вместе с тем только что отпечатанную газету.

То был объемистый лист с текстом на французском и английском языках. Я машинально взял его из рук слуги без всякой охоты к чтению. Мои глаза равнодушно скользили по странице и вдруг остановились на крупных буквах объявления:

"КРУПНАЯ ПРОДАЖА НЕГРОВ"

Объявление было о неграх с плантации Безансон. Оно не удивило меня; я его ожидал.

Далее значилось:

"Продаются по несостоятельности владелицы плантации Безансон:

Сорок полевых работников здорового телосложения, различных возрастов. Много отборных слуг; кучеров, поваров, горничных, пахарей. Несколько малолетних мулатов в возрасте от десяти до двадцати лет" и так далее.

Следовал подробный список. Я прочел:

"No 1. Сципион, сорок восемь лет. Чернокожий, в хорошем состоянии, пять футов одиннадцать дюймов; знает домашнюю службу и лечение лошадей. Здоров и без изъянов.

No 2. Аннибал, сорок. Темный мулат. Пять футов, девять дюймов, хороший кучер, здоровый и сильный.

No 3. Цезарь, сорок три. Чернокожий, полевой работник. Здоровый" и так далее.

Я не мог читать дальше этих отталкивающих подробностей. Мои глаза тревожно отыскивали одно имя. Они нашли бы его скорее, если бы рука, державшая газету, не дрожала так сильно. Наконец, я нашел его: оно стояло последним в списке! Почему последним? Не все ли равно! Имя сопровождалось описанием.

Хватит ли у меня духа прочесть? Сердце во мне упало.

"No 65. Аврора, девятнадцать. Квартеронка. Приятная наружность, хорошая ключница и хорошая портниха".

Портрет, набросанный деликатным пером коротко и ясно!

Такая профанация всего самого очаровательного, самого священного для меня, самого дорогого моему сердцу была сверх моих сил! Газета выпала у меня из рук, и я склонился к столу, сжав пальцы. Я кричал бы от ярости, если бы сидел один у себя в комнате; но я пил кофе в громадной столовой отеля, и люди, окружавшие меня, посмеялись бы над моим горем, узнав его причину.

Прошло несколько минут, прежде чем я мог обдумать прочитанное. На меня напало какое-то оцепенение.

Наконец я опомнился, - и моей первой мыслью было: "надо действовать!". Более, чем когда-нибудь, желал я сделаться владельцем этой прекрасной невольницы, чтобы избавить ее от ужасного и отвратительного рабства. Я куплю ее и отпущу на свободу. Верна она мне или нет, мое поведение не изменится! Я не потребую от нее благодарности. Пусть она сама решит свою судьбу. В пылу самоотверженной любви я думал только о счастье Авроры.

Но когда же будет происходить эта отвратительная выставка, эта крупная продажа? Когда станут продавать мою невесту, и мне придется присутствовать на этом зрелище? Я поднял упавшую газету, чтобы справиться о времени и месте. Место мне было знакомо: ротонда биржи Сан-Луи, поблизости от отеля, где я сидел в данную минуту. Там помещался невольничий рынок. Но время, вот что было всего важнее.

Вдруг мое письмо не успеет прийти!

Пожалуй, заблаговременное объявление об аукционе печаталось уже давно, а негры могли прибыть только накануне торга.

Руки у меня дрожали, пока я отыскивал глазами статью. Наконец, я ее отыскал и прочел с горьким изумлением: "завтра в полдень!" Я взглянул на число газеты. То было сегодняшнее утреннее издание; взглянул на стенные часы: они готовились пробить двенадцать! Ровно сутки ожидания.

О, Боже, вдруг мое письмо не придет!

В моем кошельке оставалось не более ста долларов. "Спортсмены" сильно облегчили его. Все зависело теперь от почты из Англии. Если она еще не пришла или не придет до завтрашнего дня, то все пропало; без перевода на моего банкира в Новом Орлеане я не достану пятисот фунтов стерлингов, даже если пожертвую часами, моими драгоценностями и всем, что у меня есть.

"Браун и К^o". С каким улыбающимся лицом всегда выдавал он мне деньги по переводу! Он сделает это. Надо спешить. Теперь он у себя в конторе. Обращусь к нему немедленно.

Взяв шляпу, я поспешно вышел из отеля и направился к знакомому банкиру.