Чёрный мустангер. Подозрительный товарищ

Чёрный мустангер

ПОДОЗРИТЕЛЬНЫЙ ТОВАРИЩ

Один из трех мустангеров остался сторожить пойманных лошадей, а двое остальных выехали из корраля и, разговаривая, направились к хижине, в которой они жили, за всем необходимым для предстоящего укрощения лошадей.

- Не нравится мне этот человек, милейший Эдуард, - сказал тот из них, который был пониже ростом. - Я его терпеть не могу. Вы обратили внимание, что он никогда не смотрит людям прямо в глаза?

- Мне он поэтому тоже очень не нравится, дорогой Вашингтон… Но раз мы согласились взять его с собой, не можем же мы теперь прогнать его без всякой причины…

- А кто согласился? Только не я… Вы помните, как я всеми силами восставал против этого… По моему мнению, трое не могут охотиться вместе без того, чтобы в конце концов не поссориться. И потом, одного из них всегда эксплуатируют двое остальных. В прерии, отправляясь на охоту, нужно избегать лишних товарищей… Вы ведь, я думаю, не забыли, как я уговаривал вас предоставить ему ехать одному, куда он хочет, следом за нами или другой дорогой, но вы настояли непременно взять его с собой!

- Я хорошо помню, что я взял его под свою защиту и настаивал на том, чтобы принять его к нам в товарищи… Он имел тогда такой несчастный вид и так нуждался в нашей помощи!

- Лучше было бы не брать его с собой. Вам еще придется иметь с ним дело… Я буду очень рад, если окажется, что я ошибаюсь, но мне почему-то кажется, что на совести у него лежат не одни только неуплаченные долги.

- Вы думаете?!

- Да, я даже почти уверен в этом… Вы разве не обратили внимание, как странно он держал себя в Нэкогдочсе, где мы прожили несколько дней, как он беспокоился каждый раз, когда прибывали эмигранты и при всякой встрече с новым лицом? Он в такие минуты напоминал собою человека, который боится, что сейчас явится полисмен и арестует его, - так, по крайней мере, казалось мне в то время.

- Вы, значит, думаете, что он совершил какое-нибудь преступление?.. Может быть, он спасался от наказания за подделку или за кражу?

- Нет, гораздо хуже этого, поверьте мне!

- Что же такое удалось вам узнать?.. В чем вы его подозреваете?

- У меня из головы не выходит… Честные люди не дрожат так от страха и не вскакивают по ночам.

- Значит, вы думаете?..

- Да, я думаю, что у этого человека руки запятнаны пролитой кровью, милейший мой Эдуард Торнлей… Вот что не выходит у меня из головы…

- В таком случае очень жаль, что мы взяли его с собою. Но если бы для ваших подозрений не было таких серьезных оснований, меня бы страшно мучило уже одно сознание, что мы можем предполагать относительно него что-нибудь подобное. Ну, да в наших руках исправить это, и прежде всего нужно победить в себе предубеждение против него: мы ведь, собственно говоря, не знаем ничего определенного, в чем могли бы упрекнуть его…

- Гм!

- К тому же нам, вероятно, скоро придется встретиться с индейцами. Они сильно косятся на нас за то, что мы охотимся на мустангов на их территориях, и, если нам придется сражаться с ними, три ружья все-таки больше, чем два.

- Может быть, да, а может быть, и нет… Кто знает, может случиться как раз наоборот… Вы разве не заметили, как дружит наш товарищ с тем краснокожим, у которого такое славное прозвище Тигровый Хвост, и со всеми подвластными ему семинолами? Если бы они не отличались так сильно один от другого цветом кожи, можно было бы подумать, что они родные братья. К нам эти же самые индейцы относятся не только сдержанно, но даже скорей враждебно. Это, на мой взгляд, не предвещает ничего хорошего. Вы разве никогда не слышали рассказов о ренегатах-европейцах, которые изменяли своим товарищам и отдавали их в руки индейцев? Все такие изменники оказывались большей частью людьми, совершившими более или менее тяжкие преступления у себя на родине и не смевшими поэтому туда возвращаться. Очень возможно, что и этот субъект один из таких изменников. Сам не знаю, что именно заставляет меня думать так, но я положительно не могу отказаться от мысли, что наш товарищ именно такой человек.

- Но зачем он станет изменять нам?

- Зачем? А хотя бы ради того, что нам посчастливилось сегодня поймать такой славный табун диких лошадей!.. Если продать их соседним колонистам, мы выручим за них не меньше двадцати тысяч долларов… Если разделить эту сумму на три части, то каждому достанется столько, что мы могли бы покинуть прерии и провести некоторое время у родных. Ну, а он, можете быть уверены, не поедет с нами… он сам говорил мне это вчера. Он хочет остаться здесь, у индейцев, и я не думаю, что в один прекрасный день у него не явится мысль предложить индейцам в подарок, с целью лучше расположить их к себе, принадлежащую нам часть добычи, то есть тех мустангов, которые приходятся на нашу долю. Семинолы не хуже нас с вами сумеют продать их, если захотят!

- В таком случае, дорогой Ваш, нам следует как можно скорее отделаться от него… Для этого нам нужно только доставить мустангов в Нэкогдочс…

- Да, тем более, что я знаю и причину, почему вы предпочитаете это место всякому другому…

- Что вы хотите этим сказать?

- Только то, что вблизи этого города живет молодая девушка, которую вам до смерти хочется повидать, разве это неправда?

- Нет, уверяю вас, это неправда! Мое сердце так же свободно, как и ваше, Вашингтон.

- В таком случае я ошибся. Но это произошло потому, что вид женщины приводит меня в бешенство. Я охотился в горах близ форта Ларами и там женился на индианке; но моя сквау (женщина) до такой степени опротивела мне, что я поклялся ненавидеть с тех пор всех женщин. Она так любила виски и ром, что в течение зимы пропивала все деньги, какие удавалось заработать ее мужу-трапперу^[9] за целый год охоты. Нет, я и слышать больше не хочу о женщинах!.. Я их презираю и ненавижу!

- Для меня самым большим удовольствием будет продать лошадей и получить за них деньги. Поэтому, как только покончим с укрощением мустангов, сейчас же едем в Нэкогдочс, что бы там ни говорил наш компаньон! Впрочем, он может делать что ему угодно с теми мустангами, которые придутся на его долю. Но только пусть не рассчитывает получить третью часть добычи! Он не имеет на это права, потому что слишком уж мало помогал нам и большей частью проводил время в компании со своим другом Тигровым Хвостом и прочими краснокожими приятелями. Если бы вы только знали, как я презираю таких белых: они позорят себя, по моему мнению, тем, что дружат с краснокожими разбойниками! Негодяи!

- Не браните бледнолицых, как нас называют индейцы, и лучше хорошенько пришпорьте вашего мула.

С этими словами Эдуард и сам поддал своему мулу.

Одного из двух мустангеров звали Эдуард Торнлей, а другого Вашингтон Карроль, или сокращенно Ваш, как его иногда называл его более юный товарищ. Они настолько отличались один от другого, насколько это только возможно для людей одной и той же расы. И по внешности, и по воззрениям, и по образованию между ними не было никакого сходства. Вашингтон Карроль был человек маленького роста, худой, с лицом острым, точно лезвие ножа, как говорил он сам про себя, загорелый до такой степени, что лицо и руки у него цветом своим напоминали хорошо выдубленную кожу. В деловых отношениях со своими друзьями, а в особенности с людьми одной с ним расы он держал себя безупречно, но зато далеко не так он себя вел, когда ему приходилось иметь дело с краснокожими. По возрасту его еще нельзя было назвать стариком, так как ему было всего около пятидесяти лет. Первое впечатление от его наружности было совсем не в его пользу, и выражение его лица, скорей умного и хитрого, чем угрюмого и нечестного, нисколько не смягчалось сильно безобразившим его широким красным шрамом - результатом некогда полученной им раны, - проходившим по всему лицу от рта до левого уха. Он был уроженцем штата Теннесси и траппером по профессии; но с тех пор, как цены на меха сильно упали, он бросил этот промысел и сделался мустангером. Последние несколько лет он жил в Техасе и занимался тем, что охотился на диких лошадей.

потому, что ему нравилась эта свободная, полная всевозможных приключений, хотя и очень тяжелая и сопряженная с большими опасностями, жизнь в прерии. Описанная в начале рассказа охота была первой, предпринятой ими вместе. С Вашингтоном Карролем он познакомился в Нэкогдочсе, и оба они так понравились друг другу, что сейчас же договорились ехать вместе.

чувствовавшего к тому же непреодолимую антипатию к просителю, кончилось тем, что молодой, легко поддававшийся влечению сердца Эдуард уговорил его побороть в себе чувство предубеждения, и они согласились взять с собой неожиданно посланного им судьбой нового товарища. Это был тоже молодой человек, почти одних лет с Торнлеем. Он сказал, что его зовут Луи Лебар, и что он уроженец Луизианы. Новичок вполне оправдывал те подозрения, которые он внушал обоим друзьям. Карроль при первом же свидании почувствовал к нему антипатию, которая затем перешла в полное отвращение. И, надо сказать правду, в нем и в самом деле не было ничего, что говорило бы в его пользу. Он был маленького роста, коренастый, широкоплечий и при этом слегка горбился. Цвет кожи у него был такой, какой бывает обыкновенно у мулатов, а всклокоченная густая черная борода придавала ему еще более неприятный вид. Глаза у него все время бегали, и во взгляде было что-то такое, что напоминало в одно и то же время и лисицу и волка! Антипатия Карроля, кроме того, имела еще и другие основания: он и в самом деле слышал, как Лебар бормотал во сне какие-то странные слова и часто упоминал о каком-то убийстве. Карроль видел во всем этом что-то зловещее, и, как мы увидим впоследствии, его подозрения, к сожалению, оказались вполне основательными…

Примечания

9

Траппер - охотник на пушного зверя в Северной Америке.