Гвен Винн.
Глава двадцать седьмая. Загадочный договор

Гвен Винн

Глава двадцать седьмая. Загадочный договор

- Всего лишь священник! - говорит себе Коракл, но не испытывает особого облегчения по сравнению с появлением полисмена.

Ногой откинув собаку, он открывает дверь, спрашивая при этом:

- Это вы, отец Роже?

- C’est moi (Это я, фр. - прим. перев.)! - отвечает священник, заходя без приглашения. - А, mon bracconier (Мой браконьер, фр. - Прим. перев.)! У вас что-то вкусное на ужин. Судя по запаху, рагу из зайца. Надеюсь, я вас не потревожил. Это заяц?

- Был, ваше преподобие. Небольшой зайчонок.

-Был! Значит, вы его прикончили. Все съели?

- Да. Остатки у собаки, как видите.

Коракл показывает на тарелку на полу.

- Жаль. Мне нравится зайчатина. Однако ничего не попишешь.

- Если бы я знал, что вы придете. Проклятый пес!

- Нет, нет! Не вините беднягу. Несомненно, ему тоже нравится зайчатина. Наверно, сечас много зайчат и ловить их стало легче. Ведь они не могут прятаться в зерне.

- Да, ваше преподобие. Их сейчас много.

- В таком случае если вам попадется еще один зайчонок и вы принесете его мне, я сам смогу судить. Кстати, что у вас в бутылке?

- Бренди.

- Что ж, мсье Дик, был бы благодарен вам за глоток.

- Будете пить неразведенный или с водой,

- Неразведенный. Ночь холодная, и коньяк ее нейтрализует. Я промерз до костей и немного устал, борясь с бурей.

- Ужасная ночь. Я удивляюсь, как это ваше преподобие вышли… в такую погоду!

- Дело - ко мне?

- К вам, mon bracconier!

- Какое же дело, ваше преподобие?

- Садитесь, и я вам расскажу. Дело слишком важное, чтобы обсуждать его стоя.

Вступительный разговор не успокоил браконьера; напротив, лишь усилил его страх. Однако он послушно садится за стол, священник усаживается напротив, держа в руке стакан с бренди.

Отхлебнув, он продолжает следующим замечанием:

- Если не ошибаюсь, вы бедный человек, мсье Демпси?

- Не ошибаетесь, отец Роже.

- А вы хотели бы разбогатеть?

Лицо браконьера слегка освещается, он приободрился. Улыбаясь, отвечает:

- Я бы не возражал. Наоборот, мне бы этого очень хотелось.

- Можете разбогатеть, если захотите.

- Хочу, как я уже сказал. Но как, ваше преподобие? В этом жестоком мире разбогатеть нелегко.

- Вам будет легко. Без особого труда; не сложнее, чем перенести ваш коракл на пять-шесть миль по лугам.

- Это имеет отношение к кораклу?

- Нет. Потребуется лодка побольше - на трех-четырех человек. Вы можете взять такую или арендовать?

- Думаю, смогу. У меня есть друг, по имени Роб Троттер, у него как раз такая лодка. Он мне ее одолжит, конечно.

- Если не захочет, наймите ее. Не обращайте внимания на цену. Я заплачу.

- Когда она вам понадобится, ваше преподобие?

- В четверг вечером, в десять или чуть позже, скажем, в половине одиннадцатого.

- К переправе; лодка должна быть у берега под церковным клабдищем; там вы должны дождаться меня. Не оставляйте ее, не ходите в «Арфу» или еще куда-нибудь. И если возможно, пусть никто не видит ни вас, ни лодку. Ночи в это время темные, и вы сможете приплыть незаметно. Но главное: никто не должен знать, что вы делаете или что я вам говорю. Мне нужна тайная услуга, о которой нельзя болтать.

- Могу я узнать, в чем она?

- Не сейчас; узнаете в должное время. Со мной будет еще один человек, может быть, двое, чтобы помогать в деле. От вас потребуется немного проворства, какое вы проявили в вечер субботы.

Нет необходимости подчеркивать последние слова, чтобы произвести впечатление на убийцу. Он слишком хорошо понимает намек и вздрагивает, словно его ужалила оса.

- Как? Где? - в смятении и страхе произносит он.

Вопросы задаются машинально. Бесполезно пытаться делать вид, что не понял. Но он получает ответ, холодный и сознательно четкий.

- Вы задали два вопроса, мсье Дик, и на них нужно дать разные ответы. На первый вопрос «Как?» предоставляю ответить вам самому. Я уверен, что ответ вы хорошо знаете. Что касается второго, отвечу подробней, если хотите. Место - там, где некий мостик песекает некий ручей, вблизи фермы Аберганн. Он - я имею в виду мостик - вечером в прошлую субботу почему-то решил оправиться вплавь к Уаю. Нужно ли говорить, кто его туда отправил, Ричард Демпси?

Человек, к которому относится вопрос, выглядит не просто смущенным - он в ужасе, он едва не сошел с ума от страха. Возбужденно вытянув руку, он сжимает бутылку, наполняет свой стакан и залпом пьет. Он почти желает, чтобы это был яд, который мгновенно убил бы его!

- Не хочу знать ни того, ни другого. К дьяволу мостик! Какое мне дело?

- Не следует богохульствовать, мсье Дик. Не подобает так себя вести - особенно в присутствии вашего духовного советника. Однако я вижу, как вы возбуждены, и это вас извиняет.

- Прошу прощения, ваше преподобие. Я действительно немного волнуюсь.

Теперь он слегка успокаивается: дела в конце концов оказываются не так плохи. Последние слова священника, кажется, обещают сохранение тайны. Еще больше он успокаивается, когда слышит продолжение:

- Забудем об этом. Поговорим впоследствии. Я говорил вам - и не раз, если правильно помню, - что нет такого греха, который не мог бы заслужить прощения. Вечером в четверг вы получите возможность заслужить это прощение. Так будете там с лодкой?

- Буду , ваше преподобие. Это так же верно, как то, что меня зовут Ричард Демпси!

И не зря дает он обещание. Придет, как если бы его привели на поводке. Ибо он знает, что на шее у него петля, и один конец веревки держит в руках отец Роже.

- Достаточно! - отвечает священник. - Если понадобится еще что-нибудь сообщить вам до четверга, я приду - завтра вечером. Поэтому будьте дома. Тем временем позаботьтесь о лодке. Не допускайте в этом деле никаких ошибок, coute que coute (Любой ценой, во что бы то ни стало, фр. - Прим. перев.). И позвольте еще раз напомнить о необходимости молчания - никому ни слова, даже вашему другу Робу. Verbum sapientibus! Но вы ведь не ученый, мсье Коракл. Думаю, моя латынь вам непонятна. Если перевести на ваш родной язык, это означает: держите рот на замке, если не хотите получить вместо галстука веревку из материала грубее шелка или хлопка. Вы поняли?

На сатанинский юмор священника браконьер отвечает слабой улыбкой6

- Понял, отец Роже, все понял.

- Прекрасно. А теперь, mon bracconier, мне пора идти. Но перед уходом еще немного воспользуюсь вашим гостеприимством. Еще одна капля, чтобы защититься от холодного ветра.

«Уэльской арфы», выпивает, говорит «bon soir!» и выходит.

Проводив его до двери, браконьер стоит на пороге и смотрит ему вслед. Он думает о разговоре, и мысли его отнюдь не приятные. Никогда не радовался он так уходу гостя. Правда, дела обстоят не так плохо, как он опасался и мог ожидать. Однако все равно они плохи. Он в западне, в прочной сети, которую в любой момент могут затянуть; и трудно решить, кто лучше: полицейский или священник. Для собственных целей священник позволяет ему жить, но это все равно что жить, продав душу дьяволу!

женщины. Но слух его слишком привык к лесным звукам, чтобы он мог обмануться. То, что он слышит, лишь слегка изменено ветром.

- Ба! - восклицает он, узнав крик малой ушастой совы, - Это всего лишь проклятая птица! Каким дураком страх делает человека!

И с этим пошлым замечанием он возвращается в дом, закрывает изнутри дверь и ложиться в постель - не спать, но долго лежать без сна, испытывая все тот же страх.