Гвен Винн.
Глава пятьдесят четвертая. Поздний чай

Гвен Винн

Глава пятьдесят четвертая. Поздний чай

Миссис Уингейт опять теряет терпение - опоздание сына превосходит все мыслимые пределы. Голландские часы на стене кухни показывают, что уже позже десяти; два часа как скиф проплыл мимо дома. Джек тратит на дорогу до переправы Рага не больше часа в оба конца, а покупка не могла занять у него больше десяти минут - в крайнем случае двадцати. На что же он потратил все это время?

Нетерпение сменяется тревогой, когда она выглядывает в дверь и видит цвет неба. Луна зашла, стало очень темно, а на реке это всегда означает опасность. Уай не лебединое озеро и даже не в паводок ежегодно требует жертв - сильных мужчин и женщин. А ее сын сейчас на реке!

- Где же он? - спрашивает она себя, все больше и больше беспокоясь. Он мог отвезти пассажира в город, в таком случае его возвращение поневоле задержится.

Рассуждая так, вдова испытывает печаль - нечто подобное было с ней; тогда он тоже отправился за покупками. В тот раз это были трос и смола.

- Бедняга! -говорит она, вспоминая обман, который тогда простила и который сейчас кажется тем более простительным, - ему не нужно было обманывать старую мать. Хотела бы я, чтобы было по-другому.

- Какое черное небо! - добавляет она, вставая и подходя к двери. - Если не ошибаюсь, будет буря. К счастью, Джек хорошо знает реку между нашим домом и переправой - если не отправился дальше. Какое счастье, что мальчик не пьет и вообще всегда так осторожен. Ну, наверно, мне нечего опасаться. Но все равно мне не нравится, что он так опаздывает. Боже милостивый! Неужели одиннадцать? Ха! А это что? Он, надеюсь!

Она выходит из дома и обходит его: река протекает за ним. Повернув за угол, она слышит глухой звук - это лодка коснулась причала; потом более громкий скрип - весла вынимают из уключин. Это «Мэри» у причала; через несколько секунд миссис Уингейт убеждается в этом, видя сына, который идет с полными руками. В одной большой коричневый бумажный пакет, а в другой весла. Она знает привычку сына прятать весла под навесом: необходимая предосторожность, потому что дорога близко и кому-нибудь может прийти в голову мысль увести лодку.

Встретив мать на полпути, он отдает ей покупки, и они вместе заходят в дом. Только тут мать спрашивает его, почему он задержался.

- Что тебя задержало, Джек? Много времени тебе понадобилось, чтобы добраться до переправы и назад.

- До переправы? Я проплыл гораздо дальше - до начала тропы через луг сквайра Пауэлла. Там я высадил капитана.

- О! Вот оно что!

Ответ удовлетворительный, и она его больше не расспрашивает, потому что достает чайный котелок и бросает в него три ложки чая - одну для сына, другую для себя, а третью для котелка: таков обычай. Для чая уже поздно; но обычный ужин задержался из-за появления капитана, и поэтому миссис Уингейт не возражает против чая.

Котелок уже стоял на угольях; как всегда, все остальное готово к приходу Джека Уингейта, и ему остается только сесть за стол, на котором горит новая только что зажженная свеча.

Занятая заваркой чая и добавлением молока, добрая женщина не замечает ничего особенного в лице сына, ибо она еще не видела его на свету. И вот, когда она протягивает ему чашку и свеча озаряет его лицо, она видит то, что заставляет ее вздрогнуть. Не обычное печальное выражение, к которому она привыкла. Это выражение сменилось мрачным гневом, как будто сын думает о только что полученном оскорблении.

- Что с тобой, Джек? -спрашивает она, держа чашку в дрожащей руке. - Что случилось?

- О, ничего особенного, мама.

- Ничего особенного! Почему тогда ты такой мрачный?

- Почему ты считаешь, что я мрачный?

- Ну, мама, раз уж ты так спрашиваешь, я скажу тебе правду. Что-то действительно случилось, точнее сказать, пропало.

- Пропало? Кто-нибудь украл вещи в лодке? Ведро для рыбы или подушку на корме?

- Нет, это все на месте; никто ничего не крал. Кое-что уничтожили.

- Что именно?

- Цветок - растение.

- Цветок! Растение!

- Да, «окровавленную любовь», которую я посадил на могиле Мэри после похорон. Помнишь, я тебе рассказывал об этом, мама?

- Да… помню.

- Ну так вот, ее нет на месте.

-Значит, ты был на церковном кладбище?

- Да.

- Но почему,Джек?

- Ну, мама, я проплывал мимо, и мне захотелось взглянуть - такое внезапное желание, которому я не мог сопротивляться. Я подумал, что если постою у могилы и помолюсь, мне станет легче. Так бы и было, конечно, если бы я не обнаружил, что цветка нет.

- Цветок исчез? Его срезали ли выкопали?

- Очевидно, вырвали с корнем. Ничего не осталось!

- Может, овцы или козы. Они часто забираются на кладбище; если не ошибаюсь, я видела их на переправе. Должно быть, они съели!

Мысль для него новая, и поскольку такое возможно, он какое-то время размышляет. Однако недолго, потому что сразу понимает, что это неверно: он посадил растение так глубоко и прочно, что никакое животное не смогло бы его вырвать. Козы или овцы могли объесть верхушку, но не больше.

- Нет, мама! - наконец отвечает он. - Это не козы и не овцы; это сделала рука человека - лучше сказать, лапа человеческого тигра. Нет, не тигра, скорее грязной кошки!

- Значит, ты кого-то подозреваешь?

- Подозреваю? Я уверен, будто сам это видел, что работа Дика Демпси! Я собираюсь посадить на прежнее место новый цветок и понаблюдать за ним. Если он вырвет и его, потребуется копать новую могилу на кладбище у переправы Мошенников , и похоронят в ней мошенника, какого свет не видел! Проклятый негодяй!

- Дорогой Джек! Не позволяй страстям овладеть тобой, не говори так, это грех. Ричард Демпси, конечно, плохой человек; но Господь по-своему с ним поступит и накажет. В конце концов это ведь только сорняк.

когда увидел, что его вырвали, снова почувствовал всю горечь. Я надеялся увидеть, как он расцветет весной и будет напоминать мне о моей погибшей любви, о той, что, как и цветок, лежит окровавленная. Но… конечно, я ничего не могу теперь для нее сделать, она мертва; но не мог сделать и для живой!

Он закрывает лицо руками, чтобы скрыть слезы, которые катятся по щекам.

- О, сын мой! Не переживай так! Подумай, что она сейчас счастлива - на небе. Она, конечно, там, судя по всему, что я о ней слышала.

- Да, мама, - серьезно отвечает Джек, - она там. Если когда-нибудь женщина была достойна неба, так это она.

- Ну, это должно тебя утешить.

- Немного утешает. Но подумать только, что я потерял ее навсегда, никогда не увижу ее милое лицо! О! Как это ужасно!

- Конечно. Но подумай и о том, что не один ты страдаешь. Никто не избегает таких страданий - рано или поздно. Такова общая судьба - и богатых и бедных. Вспомни капитана! Он страдает, как ты. Бедняга! Мне его жаль.

- Мне тоже, мама. И я хорошо понимаю, что он чувствует, хотя он слишком горд, чтобы показывать это. Даже сегодня - несколько раз я видел слезы у него на глазах, когда мы говорили о вещах, напоминающих о мисс Винн. Когда солдат - опытный боевой солдат, такой, как он, - предается слезам, горе его велико. Несомненно, у него разбито сердце, как и у меня.

- Но все пройдет, Джек. Человек не должен горевать вечно, сколь бы дорог ни был ему другой человек, которого он потерял. К тому же это грех.

- Да, мама, я постараюсь думать о чем-нибудь веселом, покоряясь воле неба.

- Ах! Вот хороший мальчик! Так и должно быть: небо тебя не забудет, а утешит. Давай больше не говорить об этом. Ты совсем не ешь!

- У меня нет аппетита.

- Неважно. Ты должен поесть, а чай тебя подбодрит. Дай мне твою чашку, я налью еще.

Он машинально протягивает над столом пустую чашку.

- Чай очень хороший, - говорит она, слегка лукавя, чтобы отвлечь его от печальных мыслей. - Но у меня есть для тебя кое-что получше, прежде чем ты ляжешь спать.

- Ты слишком обо мне заботишься, мама.

- Ерунда, Джек. У тебя был тяжелый день. Но ты еще не рассказал мне, о чем говорил с тобой капитан и зачем он ездил вниз по реке. Далеко ли вы плавали?

- Только до Ллангоррен Корта.

- Но там ведь теперь живут новые люди, ты говорил.

- Да, Мердоки. Плохие люди, и он и жена, хотя он двоюродный брат умершей леди.

- Конечно, капитан не их навещал?

- Но в Ллангоррене жили и другие леди. Что с ними стало?

- Переехали в другой дом, где-то ниже по реке - говорят, в меньший. У старой леди, тетушки мисс Винн, есть свои средства, а другая живет с нею. А всех остальных разогнали, всех слуг уволили. Осталась только француженка служанка, которая была камеристкой старой леди, тетушки мисс Винн. Теперь она служанка новой хозяйки, тоже француженки, как и она сама.

- Откуда ты все это узнал,Джек?

- От Джозефа Приса. Встретил его на переправе, когда выходил из магазина.

- Он тоже уволен? - спрашивает миссис Уингейт, которая тоже недавно познакомилась с ним.

- Да, как все остальные.

- Где же живет теперь бедняга?

- Вот это странно. Как ты думаешь, где он поселился, мама?

- Откуда мне знать, сын. Где?

- В старом доме, в котором жил Коракл Дик!

- А что в этом странного?

- А то, что Дик там больше не живет: у него место в Корте, он стал гораздо важнее, чем был. Теперь он там управляющий.

- Ах! Браконьер превратился в сторожа дичи! Все равно что попросить вора поймать вора!

- Он не просто вор! Гораздо хуже!

- Но ты мне так и не рассказал, зачем капитан плавал вниз по реке, - настаивает миссис Уингейт, отвлекаясь от мыслей о характере Коракла Дика.

- Я не волен об этом говорить. Понимаешь, мама?

- Да, да, понимаю.

- Капитан попросил меня никому не рассказывать; и, по правде сказать, я сам не очень много знаю. Но то, что знаю, должен хранить в тайне - даже от тебя, мама.

Она понимает его чувство чести и не настаивает на дальнейших объяснениях.

- Со временем, - добавляет он, - я узнаю все, что он ищет. Может, завтра.

- Да, ему нужна лодка.

- В котором часу?

- Он не сказал, когда, только лодка ему нужна на весь день. Поэтому нужно ждать его рано - с самого раннего утра.

- В таком случае тебе нужно немедленно ложиться и хорошо выспаться, чтобы быть завтра свежим. Вначале возьми это. Это то, что я тебе обещала, - получше чая.

То - это кружка подогретого самбукового вина, которое, может, и не лучше чая, но лучше портвейна, приготовленного таким же способом.

лодку быстро несет к опасному водовороту, втягивает в него и переворачивает под печальную музыку - крики тонущей женщины!