Борьба за огонь.
Часть вторая.
Глава седьмая. Под защитой мамонтов

Глава седьмая
ПОД ЗАЩИТОЙ МАМОНТОВ

Нам оказался хорошим хранителем Огня: Нао увидел, что в плетенке горит ровное яркое пламя. И несмотря на изнурение, жгучую боль в раненом бедре и жар, от которого кружилась голова и туманилось сознание, Нао почувствовал себя бесконечно счастливым. После испытаний этого дня, после стольких пережитых опасностей особенно сладостным было ощущение безопасности. Мысленно он видел родные места, весеннее убранство болот, камыши, вонзившие в небо прямые стрелы своих стеблей, зеленую листву ольховника и ив, веселый полет чирков, цапель, голубей, перекличку синиц, теплый, животворящий весенний дождик. И в воде, и в траве, и в чаще деревьев ему мерещился образ гибкой и стройной Гаммлы.

Помечтав перед Огнем, Нао стал собирать травы и корни, чтобы преподнести их своему покровителю-- мамонту. Он понимал, что союз с гигантами будет длительным только в том случае, если его возобновлять каждый день.

Затем он выбрал местечко для отдыха по самой середине громадного стада и растянулся там, приказав Маму стать на стражу.

- Если мамонты покинут это пастбище,-- сказал Нам,-- я разбужу сына Леопарда.

- Пастбище обильное, и мамонты не покинут его до вечера,-- ответил Нао.

И он заснул как убитый.

Когда он проснулся, солнце клонилось к закату. Розовые облака нежно обволакивали пожелтевший диск солнца, напоминавший громадный цветок кувшинки.

Нао чувствовал себя разбитым-- конечности его мучительно ныли, озноб трепал исстрадавшееся тело. Но шум в ушах почти прошел, и рана начала затягиваться.

Он поднялся на ноги, бросил взгляд на плетенку с Огнем и спросил у Нама:

- Кзамы не возвращались?

- Они не уходили... Вот они стерегут нас на берегу реки, напротив того островка.

- Пусть стерегут,-- ответил сын Леопарда.-- У них нет Огня, чтобы согреваться во время долгой холодной ночи. Скоро они потеряют терпение и вернутся к своему племени. А теперь Нам может отдохнуть.

Нам послушно улегся на охапку сухих листьев, а Нао подошел к Гаву, метавшемуся в бреду. Голова сына Сайги горела, дыхание со свистом вырывалось изо рта, но рана больше не кровоточила, и Нао понял, что опасность не угрожает жизни его молодого товарища.

Уламру страстно хотелось развести большой костер, но он понимал, что это может не понравиться мамонтам. Между тем он не знал еще, позволит ли им вожак мамонтов провести ночь под защитой стада.

Нао стал искать глазами вожака. По обыкновению тот стоял поодаль, чтобы лучше видеть окрестность и следить за стадом. Он объедал побеги молодых деревьев, чуть-чуть выступавшие на поверхность земли.

Сын Леопарда снова нарвал съедобных корней и травы, присоединил к этому болотные бобы и, держа на вытянутых руках свой подарок, направился к большому мамонту.

Животное перестало глодать побеги и, помахивая хоботом, сделало несколько шагов навстречу человеку. Увидев в руках Нао вкусное приношение, мамонт удовлетворенно заворчал. Он начинал чувствовать привязанность к этому странному двуногому существу.

Уламр протянул ему свой подарок и сказал:

- Вождь мамонтов! Кзамы стерегут уламров на берегу реки. Мы не боимся кзамов, но нас всего трое, а кзамов больше, чем у всех нас пальцев на руках и ногах. Они убьют уламров, если те уйдут от мамонтов.

Мамонт не был голоден, так как пастбище изобиловало сочной травой. Однако он съел принесенные уламром побеги и бобы. Затем он не спеша оглядел окрестности, несколько мгновений смотрел на заходящее солнце и обнял хоботом тело человека.

Следующие трое суток Нао, Гав и Нам провели с мамонтами. Мстительные кзамы попрежнему прятались в зарослях на берегу Большой реки. Они надеялись застигнуть врасплох и расправиться с ненавистными уламрами, которые украли у них Огонь и убили несколько соплеменников.

Уламры не боялись людоедов, так как союз с мамонтами крепнул изо дня в день. Нао быстро оправлялся от ран: шум в голове больше не мучил его, неглубокая рана на плече затягивалась, жар прошел. Гав также выздоравливал.

Часто трое уламров, взобравшись на вершину кургана, издевались над своими врагами.

Нао кричал им:

- Зачем кзамы бродят вокруг пастбища мамонтов? Топоры и палицы кзамов бессильны перед топором и палицей Нао! Если людоеды не уберутся к своему племени, уламры заманят их в ловушку и перебьют всех до последнего!

Нам и Гав издавали воинственные крики и потрясали копьями. Но кзамы не обращали никакого внимания на насмешки и продолжали бродить по саванне среди камышей и кустарников. В роще смоковниц, среди тополей, ясеней и кленов уламры вдруг замечали косматую грудь или густую гриву притаившегося кзама, который подстерегал их. И хотя у них не было страха перед кзамами, эта постоянная слежка раздражала и озлобляла их.

Нао подолгу думал о том, как избавиться от опасного соседства. Трижды в день он приносил вожаку мамонтов стебли растений, сладкие корни и болотные бобы. Он часто и подолгу просиживал возле мамонта, стараясь понять его язык или научить его понимать человеческий.

Казалось, мамонт с удовольствием слушает человеческую речь.

В такие минуты Нао думал:

"Мамонт понимает Нао... Но Нао еще не понимает речи мамонта..."

Принося мамонту корм, уламр кричал: "Вот! Нао принес мамонту пищу!" Мамонт привык к этому крику и шел навстречу к Нао, как только слышал его голос. Он разыскивал уламра даже тогда, когда тот нарочно прятался в кустарнике или за деревьями, и брал из рук человека вкусные корни и свежие, влажные стебли.

Мало-помалу человек и мамонт настолько привыкли друг к другу, что стали звать один другого без всякого повода. Мамонт призывал Нао тихим ворчанием, Нао мамонта-- негромким однозвучным окликом. Они любили бывать вместе. Человек садился на землю, и мамонт бродил вокруг него, а иногда осторожно обхватывал его хоботом и поднимал над землей.

Нао приказал своим спутникам приносить дань двум другим мамонтам, и те также привыкли к молодым уламрам, как их вожак к Нао. Затем Нао показал Наму и Гаву, как нужно приучать животных к своему голосу, и на пятый день еще два мамонта стали приходить на зов людей.

Однажды вечером, перед наступлением сумерек, Нао собрал большую кучу хвороста и осмелился поджечь ее. Воздух был сухой и холодный, ветерок едва колыхал листву на деревьях. Огонь быстро занялся, и скоро густой дым сменился ярким, сильным пламенем.

Мамонты сбежались со всех сторон к костру. Видно было, как тревожно шевелятся их длинные хоботы и испуганно сверкают маленькие глазки. Они были знакомы с Огнем, встречались с ним в саванне и в лесу во время пожаров, вызванных ударом молнии. Они помнили, как однажды им пришлось удирать от лесного пожара. Огонь яростно трещал и гнался за ними по пятам; его жаркое дыхание опаляло им кожу, его зубы кусали их, причиняя нестерпимую боль. Самые старые вспомнили мамонтов, попавших в пасть к Огню и уже никогда более не возвращавшихся в стадо. И все они со страхом глядели на пламя, вокруг которого сидели маленькие двуногие существа. Но вожак мамонтов, стоя в девяти шагах от костра, с любопытством глядел на него. А так как поведение вожака в течение долгих лет было образцом поведения для всего стада, остальные мамонты вскоре также успокоились и без страха стали глядеть на неподвижный Огонь двуногих существ, не похожий на страшный движущийся Огонь лесов и равнин.

Таким образом Нао добился права разводить костер. И в этот вечер, впервые за долгое время, уламры насладились жареным мясом и грибами.

На шестой день осады упорство кзамов стало не на шутку волновать Нао. За эти дни он вполне оправился от ран, и бездействие томило его. Уламра тянуло на север, к родным местам, к племени.

Заметив как-то притаившихся среди платанов косматых людоедов, он сердито крикнул им:

- Кзамам все равно не съесть уламров!

Затем он сказал своим спутникам:

- Нам и Гав позовут мамонтов, с которыми заключили союз, а Нао заставит следовать за собой вожака мамонтов. Тогда уламры смогут дать бой людоедам.

Спрятав Огонь в надежное место, уламры нарвали достаточный запас корма и позвали своих покровителей. Те немедленно откликнулись на призыв. Приманивая мамонтов все новыми и новыми охапками вкусного корма, уламры отвлекли их на большое расстояние от пастбища. Однако, чем дальше, тем неохотней шли мамонты. Они часто останавливались и, оборачиваясь, глядели назад-- видимо, вожака тревожило сознание ответственности за покинутое стадо. Наконец, он окончательно остановился и, вместо того, чтобы пойти вперед на призывный крик Нао, в свою очередь позвал его. Но Нао не сдавался: он знал, что кзамы находятся поблизости, в нескольких десятках локтей от них, и не хотел отказаться от своего замысла. Позвав Нама и Гава, он бросился с ними в кусты. На уламров посыпались дротики, и несколько кзамов вскочили на ноги, чтобы вернее поразить врагов. Тогда Нао издал пронзительный призывный крик. Вожак мамонтов понял, что от него требовалось. Подняв хобот кверху, он затрубил сбор стада и, не дожидаясь остальных, бросился на кзамов. Два других мамонта последовали за ним. Нао, Нам и Гав, воинственно крича, также ринулись на врагов, размахивая палицами, топорами и копьями.

Земля дрожала под ногами огромных животных, и все звери, прятавшиеся в зарослях-- волки, шакалы, косули, лани, лошади, сайги, вепри,-- в панике бросились бежать, словно перед наступлением воды, вышедшей из берегов.

Вожак первым настиг одного беглеца. Крича от страха, кзам распластался на земле. Но мускулистый хобот обвился вокруг дрожащего тела, поднял его в воздух и отшвырнул на десять локтей. Как только людоед упал на землю, на него опустилась волосатая нога и раздавила его, словно насекомое. Другого кзама пригвоздили к земле гигантские бивни, в то время как третий, совсем молодой воин, поднятый высоко над землей хоботом, отчаянно кричал в предсмертной тоске.

Стадо приближалось. Как воды прилива, нахлынуло оно на кустарник, все сметая на своем пути. Все кзамы, прятавшиеся в зарослях по берегам Большой реки и в ясеневой роще, были растоптаны, раздавлены, уничтожены.

Только тогда утихла ярость мамонтов. Вожак, остановившийся у подножья холма, затрубил сбор, и все мамонты послушно потянулись к нему; глаза их еще блестели от возбуждения, бока тяжело вздымались.

Спасшиеся людоеды без оглядки бежали на юг. Нао, Нам и Гав могли больше не бояться их-- кзамы навсегда отказались от преследования уламров. Они несли своему племени удивительную весть о союзе северных людей с мамонтами, сказания о котором передавались из поколения в поколение еще много тысячелетий спустя.

Опустошив пастбище, мамонты отправились на поиски нового к низинам у устья Большой реки. Десять дней кочевали мамонты вдоль берега реки. Стадо не спешило; оно находило корм повсюду: и вдоль берегов реки, и на черноземной почве равнин, и в болотной тине, и среди чащи старых лесов; сильные, огромные животные были неприхотливы и заботились больше о количестве, чем о качестве корма.

Сознание своей силы делало мамонтов миролюбивыми, спокойными, неторопливыми; оно сказывалось и в их походном строе, и в выборе места для ночевок, и в строгом порядке внутри стада. Мамонты отличались высоким совершенством чувств: великолепным зрением, тонким обонянием, отличным слухом, хорошим осязанием.

Огромные и в то же время гибкие, тяжеловесные, по подвижные, они так же свободно передвигались по воде, как и по земле. Их чувствительные хоботы, которые могут извиваться, как змеи, душить, как медвежьи лапы, и работать, как человеческие руки, удаляли с пути препятствия, втягивая воздух, определяли источники запахов, разыскивали и выкапывали из-под земли коренья, обдирали побеги с деревьев, срывали траву. Их гигантские круглые ноги могли одним ударом раздавить льва. Не было на земле животного, которое не боялось бы их страшных бивней. Казалось, ничто не могло остановить их победного шествия по земле...

Так думал Нао, следуя за стадом гигантов. Ему приятно было слышать, как гудела земля под ногами длинного ряда миролюбивых животных. Он гордился тем, что все хищники спешили скрыться, заслышав шум приближающегося стада.

Для усталых и измученных уламров это были дни полного отдыха от опасностей и тревог.

Мамонты просыпались рано, когда лента реки чуть серела в предрассветном сумраке и жизнь кругом еще не пробуждалась от сна. Они вставали с сырой земли и, подняв кверху хоботы, оглушительно трубили, приветствуя рождение дня.

Они резвились в саванне, радуясь свежему дыханию утра, играя, гонялись друг за другом по излучинам реки, затем собирались вместе и не спеша лакомились вырытыми из-под земли кореньями, свежесорванными молодыми побегами деревьев и травой.

Они искали грибы-- моховики, сморчки и масленки,-- а когда не находили грибов, грызли каштаны и жолуди. Потом они всем стадом спускались к водопою.

Нао, взобравшись на вершину какого-нибудь холма или на скалу, любил смотреть, как многочисленное и величественное стадо шагало к реке.

ветвями деревьев, а шерсть, покрывавшая их, напоминала мох.

С наступлением ночи уламры разводили костер. Огонь замирал, когда в него подбрасывали сырые ивовые ветви, но затем собирался с силами и с яростным треском глодал их. Разгораясь, он начинал ровно дышать, высушивал сырую землю, отгонял темноту на тысячу локтей и извлекал из сырого мяса, каштанов и кореньев до тех пор скрытый в них приятный запах.

Вожак мамонтов скоро привык к Огню и каждый вечер приходил смотреть на него; он следил глазами за уламрами, время от времени подбрасывавшими в костер охапки горючего. Однажды вечером он подошел к костру совсем близко, повидимому, перестав бояться этого странного существа с такими изменчивыми очертаниями. Неподвижный и огромный, как гора, он долго следил за пляшущими языками пламени, потом, схватив хоботом толстую ветвь, подержал се над костром и бросил в огонь. Поднялся сноп искр и столб густого дыма, языки пламени упали, но через несколько мгновений ветвь вспыхнула и с сильным треском загорелась.

Медленно, но неуклонно мамонты продолжали свое шествие вдоль берега Большой реки. Настал день, когда путь стада разошелся с путем, ведущим к становищу племени уламров; река, которая до этого места текла прямо на север, здесь сворачивала на восток и дальше, сделав поворот, шла обратно на юг.

Нао загрустил. Он понимал, что если стадо не захочет покинуть богатые кормами берега реки, ему придется расстаться с ним.

им предстояло пересечь в эту мрачную осеннюю пору, на каждом шагу подстерегали их хищники, смерть караулила у каждой переправы...

Утром Нао подошел к вожаку мамонтов и сказал ему:

- Сын Леопарда заключил союз с мамонтами. Он полюбил их. Он готов был бы следовать за ними до конца своей жизни. Но он должен вернуться к Гаммле, на берега Большого болота. Его дорога лежит на север и на запад. Почему бы мамонтам не свернуть в эту сторону, оставив берега реки?

Мамонт, казалось, внимательно слушал его. Потом он медленно зашагал и, встав во главе стада, повел его дальше вдоль берега реки.

"Мамонтам нужны вода и корм. На их месте уламры также предпочли бы не расставаться с рекой..." Он тяжко вздохнул, затем позвал Нама и Гава, взобрался с ними на вершину холма и долго провожал глазами удаляющееся стадо, особенно вожака, который приютил его и спас от кзамов.

Грустные мысли теснились в его мозгу. Он тоскливо глядел на пожелтевшую равнину...