Владыка морей.
Часть первая.
IV. Среди огня

IV. Среди огня

У всякого человека застыла бы в жилах кровь, если бы он оказался в таких обстоятельствах: бригантина находилась в самом узком месте реки, лишенная возможности отступить, поставленная под обстрел с двух боков, беззащитная. Но Янес выслушал и доклад водолаза, и крик неведомого, таинственного врага, не моргнув глазом. На его лице не появилось выражения ни страха, ни гнева.

-- Ага! - воскликнул он. - Хотят нас передушить, как котят, и при этом столь любезны, что своевременно извещают нас о своем намерении. А еще мир считает их дикарями. Кой черт?!

Затем он опять обратился к водолазу, хладнокровно расспрашивая его о результатах исследования подводной цепи. Ответ был безрадостным: цепь толста, прочна и прикреплена ко дну Кабатуана массивными якорями.

-- Откуда только эти дикари раздобыли ее? - удивлялся португалец, с полным спокойствием покуривая неизменную сигару. - И кто мог научить их изготовлять металлические цепи чуть ли не в мгновение ока? Несомненно, пилигрим. Но он делает настоящие чудеса, этот таинственный субъект и наш непримиримый враг...

-- Капитан, - прервал его речь Самбильонг, - судно относит течением назад. Что делать? Не бросить ли якорь?

Португалец внимательно осмотрелся вокруг. Да, в самом деле, "Марианна", лишенная возможности двигаться вперед, не повиновалась рулю - ее относило течением.

-- Брось якорь! - скомандовал Янес, и якорь с шумом упал в черные бурлящие волны Кабатуана.

-- Спускай шлюпку! - продолжал командовать Янес. - Необходимо перерезать эту проклятую цепь.

В это время с берега опять донесся угрожающий крик:

-- Сдавайтесь, или будете уничтожены! - Ангел мой, это скучно, - проворчал Янес. И потом, сложив руки рупором, крикнул неведомому и невидимому врагу:

-- Если хочешь взять мой корабль - приди и возьми. Но предупреждаю: и пороха, и пуль у нас предостаточно. А теперь не надоедай, у меня есть дела поважнее, чем переговариваться с тобой.

-- Пилигрим из Мекки покарает тебя! - отозвался тот же голос.

-- Катись к своему Магомету, - отругнулся Янес. Ответа не последовало. Самбильонг спустил шлюпку, посадив туда семерых человек с приказанием перерезать загораживающую русло реки цепь. Стрелки и канониры на бригантине приготовились в случае нужды защищать маленькое судно, отправлявшееся для исполнения рискованного предприятия.

-- Рубите посильнее, кончайте работу как можно скорее! - выкрикнул отплывавшим малайцам свое напутствие Янес.

Затем он поднялся на мостик и принялся наблюдать за окрестностями. В лесу по-прежнему по всем направлениям разбегались разноцветные огоньки.

Глядя на эти огоньки, он нахмурился и промолвил:

-- Что-то опять готовится. Но что именно?

Ответ не заставил себя долго ждать: здесь и там на обоих берегах показались уже целые полосы пламени.

-- Каучуковые деревья будут гореть, как пропитанный смолой костер, - подтвердил его догадку Тангуза, стоявший у рулевого колеса.

-- Прала! - крикнул Янес командовавшему спущенной шлюпкой малайцу.

-- Что, господин? - отозвался тот.

-- Можете ли вы тут обойтись некоторое время собственными силами?

-- У нас есть карабины, господин, и есть наши крисы [1], - ответил старый пират.

-- Самбильонг! Поднять якорь! - скомандовал португалец.

-- Будем спускаться?

--Больше ничего не остается делать Иначе эти черти в самом деле изжарят нас тут. Шлюпке грозит меньшая опасность от огня, чем "Марианне".

Пока поднимали лебедкой якорь и готовились спустить судно вниз по течению, шлюпка Пралы исчезла во мгле, но зато сейчас же послышались торопливые и яростные удары, лязг стали о железо: люди с остервенением рубили цепь, загораживавшую путь бригантине. А тем временем пожар в лесу тоже делал свое дело: разгоралось кровавое зарево, плыли по лесистым берегам огненные волны, здесь и там какое-нибудь охваченное огнем дерево вспыхивало от корня до вершины и превращалось в гигантский факел.

Лес этот, отданный в жертву беспощадному огню, представлял для огненной стихии легкую добычу, потому что состоял из камфарного дерева и разного рода каучуковых растений, пропитанных горючими смолистыми веществами. Сгорая, такие деревья наполняли воздух удушливым дымом и целым хаосом звуков: их древесина разрывалась с оглушительным треском, словно взрывались тысячи забытых целой армией ружейных патронов и пушечных зарядов. И тучи искр поднимались к побагровевшему небосводу.

"Марианна", однако, недолго стояла на месте: ее оттягивали и быстрое течение, и работа весел, к которым прибегли моряки. И постепенно она ускоряла и ускоряла ход, убегая, словно сознательное существо, от надвигавшегося на нее моря огня.

Так спускалась она на протяжении, должно быть, полутора тысяч шагов. Сверху еще доносились звуки лязга металла - малайцы рубили цепь. И вдруг опять, как полчаса назад, судно испытало сильный толчок на таком месте, где раньше оно прошло совершенно беспрепятственно, и остановилось, подставив один бок напору стремительно несущейся воды. Немного времени понадобилось, чтобы выяснить причину остановки: и тут бригантина наткнулась на протянутую поперек реки цепь. И тут путь, уже обратный, путь отступления, был для нее закрыт.

-- Что делать, господин? - спрашивал португальца Тангуза. - Кажется, нам ничего другого не остается, как покинуть судно и выбраться на берег, пока его не затопило огненное море.

-- Покинуть "Марианну"? - отозвался, негодуя, Янес. - Никогда! Это означало бы немедленную гибель нас всех, а потом и Тремаль-Наика и Дармы.

-- Спустим вторую шлюпку, чтобы попытаться перерезать цепь? - подошел с вопросом Самбильонг.

Янес не отвечал. Стоя на носу бригантины со скрещенными на груди руками, судорожно стиснув зубами потухшую сигару, он сверкающим гневным взором глядел на разгорающееся море лесного пожара.

-- Так что же? Прикажете спускать шлюпку? - повторил свой вопрос Самбильонг. - Ведь если мы не успеем убежать, то обречены на гибель в огне. И погибнет без толку "Марианна".

-- Бежать? - отозвался глухим голосом португалец, выходя из задумчивости. - Бежать? Куда? Вокруг - огонь. Впереди и позади - цепи. И если даже мы их прорвем, то от этого наше положение не очень-то улучшится.

-- Но нас сожгут!

Затем, круто изменив тон, он крикнул во весь голос:

-- Покройте палубу парусами, спустите паруса! Рукава помп - в воду! Бросай якорь! Артиллеристы - по местам!

Экипаж в мгновение ока исполнил приказ. Моментально парусина покрыла палубу и даже закрыла борта бригантины.

-- Поливай! - опять скомандовал Янес, и на ткань полились потоки речной воды.

Янес хладнокровно закурил и остановился на носу судна, пытливо глядя в ту сторону, где моряки пытались разорвать цепь. Уже некоторое время не было слышно характерных звуков разрубаемого топорами железа. Его зоркие глаза увидели быстро мчавшуюся к "Марианне" лодку с семью малайцами. Их осыпали мириады огненных искр, но весла вздымались и опускались в озаренную багровым светом воду с ритмичностью, которая свидетельствовала о сохранении на шлюпке полнейшего спокойствия.

-- Молодцы! Как раз вовремя, - промолвил Янес, увидя малайцев. И потом добавил, любуясь фантастическим зрелищем лесного пожара:

-- А ведь картинка недурна. Жаль только, что, наблюдая ее, рискуешь испечь собственную шкуру.

В самом деле, пожар представлял удивительное зрелище. Казалось, по лесу над обоими берегами Кабатуана несется огненный смерч, вздымаясь могучей колонной в недосягаемую высь.

Пылали, как факелы, стволы казуарина, камфарного дерева, арека, даммары, пылали толстые и безобразные стволы банановой пальмы и дуриана, пылали, крутясь, извиваясь, корчась, словно змеи, чужеядные лианы. И над пожарищем царил хаос звуков: гул, треск, стон и свист.

С каждым мгновением на борту бригантины все ощутимее был недостаток воздуха, нестерпимее становилась жара. Разостланные на палубе и прикрывавшие борта судна паруса, непрерывно поливаемые водой, тем не менее высыхали почти вслед за поливкой, коробились, дымились, угрожая загореться. И экипаж задыхался, тщетно пытаясь укрыться от грозящей все испепелить жары, развеваемой гигантским костром. К этому добавлялась другая опасность: с неба на палубу беспомощного судна сыпались дождем искры, падали целые ветви - факелы, причиняя людям страшные ожоги и вызывая здесь и там пожары, с которыми, однако, экипаж быстро справлялся при помощи шлангов и мокрых швабр.

И как ни привычны были к всяческим опасностям моряки "Марианны", но и среди них готова была начаться паника, и тревожные взоры выдавали, что ко многим из них закрался в душу страх погибнуть так, без борьбы, без сопротивления в огненном кольце.

Только один Янес, казалось, сохранял полное спокойствие.

Он сидел в привычной ленивой позе у двух пушек небольшого калибра, покуривая сигару.

-- Господин! - воскликнул, подбегая к нему, метис Тангуза. - Мы скоро сгорим!

-- Ничем не могу помешать этому, - ответил Янес спокойно. - Нечем дышать? Воздуха недостаточно? Постарайся подышать тем, что осталось в твоих легких.

-- Надо бежать, господин.

-- Некуда, милый. Некуда. Посидим здесь.

-- Но мы сгорим!

-- Если так суждено, то так тому и быть.

"Марианне", осыпая ее экипаж проклятиями и ругательствами.

-- Что за скоты?! - выругался Янес. - Удивительно, до какой степени они надоедливы. Даже изжариться спокойно не дадут. Самбильонг! Надо убрать этих каналий.

Самбильонг крикнул канонирам, и с борта бригантины загремели выстрелы пушек малого калибра, заряженных картечью. Было видно, как картечь рвала на куски человеческие тела и швыряла трупы обезумевших даяков в горящую траву побережья и пылающие кусты.

-- Хорошо было бы, - пробормотал Янес, наблюдая эту быструю расправу, - если бы в компании, истребленной картечью, находился и наш дорогой друг, пилигрим из Мекки. Но он слишком хитер. Спрятался куда-нибудь в безопасное место...

Потом Янес обратился опять к Прале, уже подплывшему на полуобгоревшей шлюпке к бригантине:

-- Цепь разбита?

-- Да, господин. И проход открыт.

-- Кажется, дело начинает меняться к лучшему. Тут огонь только разгорается, а вверху как будто начинает ослабевать. Значит, надо испытать свое счастье. Чему быть, того не миновать...

В самом деле, зеленого свода, нависавшего час назад над ложем могучего Кабатуана, уже не существовало вверх по течению: он сгорел. Зато над самой бригантиной сейчас пылали протянувшиеся с берегов навстречу друг другу толстые ветви, угрожая обрушиться и зажечь и без того дымящееся судно. Но в том месте, где держалась на якоре "Марианна", было несколько шире, чем там, где находилась первая цепь, и судну пока удавалось увертываться от гибели, а жар мало-помалу становился слабее, и к тому же поднявшийся ветер дул вверх по течению, что давало бригантине возможность быстро продвинуться вперед.

В четыре часа утра были подняты якоря, и "Марианна" вновь ринулась вперед, на поиски пристани кампонга Тремаль-Наика.

Но улучшение, казавшееся весьма существенным, все же было только относительным: по-прежнему "Марианне" пришлось плыть мимо двух огненных стен, по-прежнему было невыносимо жарко, и люди экипажа задыхались в едком и ядовитом дыму, и по-прежнему приходилось непрерывно поливать судно водой и поминутно тушить начинающиеся здесь и там пожары.

Однако, когда бригантина снялась с якоря и тронулась в путь, даяки больше не показывались по берегам, не пытались воспрепятствовать судну идти вверх по течению, и это было уже выигрышем.

-- Кажется, два урока, полученные от нас, - сказал Янес, обращаясь к Тангузе, - кое-чему их научили. Но эти даяки, должно быть, знали о том, что мы идем на помощь твоему господину, Тангуза. А ведь это странно: откуда они могли знать о нашем намерении?

-- Знали еще раньше, господин, - отозвался метис. - Какой-нибудь предатель из слуг, какая-нибудь ядовитая гадина выдала, подслушав, тот приказ, который был дан Тремаль-Наиком посланному к вам курьеру.

-- Но кто мог оказаться предателем?

-- А вы забыли малайца, которого приняли на борт в качестве лоцмана?

-- Дьявол! Я и забыл об этом мерзавце" Но даяки немного угомонились, пожар стихает: пожалуй, в самом деле, не мешает заняться этим вопросом. От мнимого "лоцмана" можно будет узнать кое-что. Иди со мной, Тангуза!

И Янес, распорядившись, чтобы люди оставались на своих постах в боевой готовности, дабы избежать опасности от неожиданного нападения, сошел с Тангузой в трюм, где еще горела лампада. Там, в одной из кают, лежал все еще погруженный в сон "лоцман".

Собственно, его состояние нельзя было назвать сном в прямом смысле слова. Едва-едва улавливалось его дыхание, так что с первого взгляда можно было принять его за мертвеца, тем более что его лицо потеряло нормальный цвет и словно покрылось каким-то сероватым налетом.

Янес, знавший от Самбильонга "малайский способ" оживления усыпленных, приступил к делу: растирал виски и грудь "лоцмана", потом, взяв его обессиленные и холодные руки, многократно загибал их к спине и опускал к поясу, как это делается с утопленниками, чтобы возобновить функционирование легких.

выражение нечеловеческого испуга, животного страха.

-- Как дела, дружище? - спросил, обращаясь к пленнику, португалец.

Лоцман задрожал всем телом, но промолчал.

-- А ты здорово выспался тут, покуда мы дрались с твоими приятелями! - продолжал Янес ироническим тоном.

Лоцман по-прежнему молчал. По-видимому, он еще не собрался с мыслями. Время от времени он подносил руку ко лбу, покрывшемуся крупными каплями пота. Но по мере возвращения сознания рос охвативший его ужас.

-- Что... случилось, господин? - заговорил наконец дрожащим, неверным голосом лоцман, которого звали Падада. - Не могу понять, как это я очумел сразу после того, как Самбильонг стиснул меня.

-- Пустяки, о которых не стоит говорить, - насмешливо отозвался Янес. - Лучше дай мне кое-какие объяснения. Например, кто тебя подослал к нам, чтобы ты направил корабль на мель?

-- Клянусь вам...

-- Не клянись. Клятвы - товар прескверный. Я ни гроша не дам за целый их ворох. И слушай: запираться бесполезно. Ты пойман, я держу тебя в своих руках. Лучше будет для тебя, если ты скажешь всю правду. Говори, кто нанял тебя погубить мой корабль? Кто подговорил тебя поджечь "Марианну"?

-- Разве? Ну ладно. Только вот что, милый друг моему терпению пришел конец. Говори: кто этот пилигрим из Мекки, который поднял даяков требовать головы Тремаль-Наика?

-- Господин, вы можете убить меня. Я в ваших руках. Но вы не можете заставить меня говорить о том, чего я не знаю.

-- Ты сознаешься?

-- В чем, господин? Никакого пилигрима я в глаза не видал и не знаю...

-- Клянусь, господин, всеми добрыми и злыми демонами! Я просто бродил по берегу в поисках пещеры, в которых саланганы устраивают съедобные гнезда, потому что один китаец заказал мне партию этих гнезд. А тут налетел ветер, оторвал мой челнок от берега и унес меня в открытое море, где я и встретил вас. Видит небо, чисто случайно!

-- А почему ты до сих пор бледен?

-- Господин, но ведь меня стиснули, сжали так, что я думал, пришел уже мой смертный час, и я еще не оправился.

-- Ты лжешь, как пойманный мальчишка. Итак, ты признаваться не желаешь? Хорошо. Не добром, так иначе. Посмотрим, долго ли ты вытерпишь.

-- Тангуза! - сказал Янес, не обращая внимания на стоны фальшивого "лоцмана". - Свяжи руки этому человеку и отведи его на палубу. А если он будет брыкаться...

-- Мой пистолет заряжен, - ответил спокойно метис.

Янес вышел из каюты, а Тангуза принялся исполнять полученное приказание.

Примечания

Крис - стальной малайский кинжал с изогнутым лезвием и богато украшенной рукоятью.