| Автор: | Сальгари Э. К., год: 1906 |
| Категории: | Роман, Приключения |
IX. Испытание огнем
В этот момент из леса показались действительно несметные орды даяков, группами, без всякого порядка мчавшихся со всех ног по направлению к кампонгу. Они ревели, как дикие звери, потрясая в воздухе тяжелыми парангами из блестящей стали и беспорядочно стреляя направо и налево. Они казались обезумевшими от неудачной попытки уничтожить последних защитников "Марианны", успевших проскользнуть в факторию раньше, чем их настигли даяки.
-- Черт возьми! - воскликнул Янес, внимательно наблюдавший за появлением неприятеля. - Этих негодяев, однако, более чем достаточно. Хотя их военное искусство и не очень высоко, они зададут нам порядочно работы.
-- Их, пожалуй, будет не меньше четырехсот, - заметил Тремаль-Наик.
-- Да к тому же у них еще имеется нешуточный осадный парк, - добавил португалец, видя, как из леса вынырнуло до дюжины лил и миримов. - Чтоб его разорвали черти, этого каналью пилигрима! Он, по-видимому, знает-таки толк в войне и заботу об артиллерии ставит на первый план.
-- Янес! - обратился к нему Тремаль-Наик, в голосе которого чувствовалось какое-то напряжение. - Ты уверен, что мы будем в состоянии долго сопротивляться?
-- Что касается артиллерии, то мы несколько слабоваты по сравнению с ними. Но это, разумеется, не помешает нам как следует почистить их ряды, если они вздумают брать нашу крепость приступом. Лишь бы только хватило съестных припасов, а продержаться мы сумеем...
-- Я уже сказал тебе, что этого добра у нас достаточно. Все навесы переполнены ими.
-- Остается, значит, только ждать возвращения Каммамури. Узнав, что мы находимся в опасности, Сандакан не замедлит прислать нам подкрепление. Чтобы добраться до береговой полосы, требуется не больше недели, и можно надеяться, что сейчас Каммамури уже достиг Мопрачема.
-- А если вдруг Сандакан почему-либо не пришлет нам подкрепление?..
-- Тогда мы уйдем отсюда сами, - ответил Янес со своим обычным спокойствием. - Через две недели осаждающих вряд ли будет так много, как теперь. Мы ведь не картофелем будем заряжать наши спингарды, а кое-чем посущественнее.
Пока Янес и Тремаль-Наик продолжали обход стен, даяки расположились вокруг фактории, держась за пределами пространства, доступного пушному огню, и поспешно готовили из земли и камней маленькие укрепления для своих орудий, чтобы вести обстрел фактории с наибольшим удобством.
Хотя прочным, как железо, стенам кампонга эти орудия не могли причинить значительного вреда, все же Янес, поднявшийся на башенку для обзора долины, не мог удержаться от жеста неудовольствия.
-- Проклятый пилигрим, вероятно, когда-нибудь сам был солдатом, - сказал он, - даяки никогда не додумались бы до таких стратегических тонкостей, как укрепления для пушек.
-- Ты видишь его? - спросил Тремаль-Наик. - Вон он стоит на высоком пне, только что срубленном даяками для укрепления насыпи.
Янес внимательно посмотрел в указанном направлении, потом направил в ту сторону морской бинокль.
Там возвышалась фигура рослого худого человека, одетого в белый костюм, вышитый золотом, и высокий зеленый тюрбан, надвинутый почти до самых глаз.
На вид ему можно было дать лет пятьдесят-шестьдесят. Черты его лица были гораздо более тонкими, чем у представителей тех рас, которые преобладают на больших малайских островах.
-- Он похож на араба или на бирманца, - сказал Янес после продолжительного наблюдения, - во всяком случае, это не даяк и не малаец.
-- Не приходилось ли тебе когда-нибудь встречаться с ним? - спросил Тремаль-Наик.
-- Почему, Янес?
-- Это значит, что даяки готовятся к решительной битве. Они всегда возбуждают себя этими дикими танцами, а уже потом берутся за оружие.
-- Самбильонг, ступай, предупреди людей, чтобы они были готовы. Да распорядись, чтобы на всех четырех углах фактории было поставлено по спингарде. Эта предосторожность будет, думаю, далеко не лишней.
Сотни полторы даякских воинов, державших обеими руками остро отточенные сабли, отделились от остального войска и, выстроившись в четыре колонны, двинулись к кампонгу для исполнения воинственного танца.
Шагах в пятистах от стены они остановились, издали вызывающий боевой клич, разбились на четыре больших кружка и начали свой беспорядочный танец.
В центре образованных ими кругов были сложены предварительно принесенные паранги, среди которых для большего эффекта было помещено несколько, по-видимому, только что отрубленных человеческих голов.
Увидев эти головы, Янес сделал негодующий жест.
-- Несчастные! - воскликнул он. - Они положили там головы моих людей, трупы которых, вероятно, выловили в реке после взрыва "Марианны". Они поплатятся за эту гнусную выходку!
-- Хочешь, мы начнем их обстреливать сейчас же? - предложил Тремаль-Наик. - Они как раз находятся на расстоянии выстрела.
-- Нет, - ответил португалец, - первый выстрел должен быть с их стороны.
Даяки между тем продолжали вертеться как сумасшедшие или пьяные, издавая дикие крики, размахивая руками и извиваясь, как черви. Этот танец продолжался добрых полчаса. Затем усталые, измученные даяки подобрали свои доспехи и вернулись к главным силам.
Наступила глубокая тишина, продолжавшаяся несколько минут. Затем вдруг неистовый рев потряс воздух.
--Что это? Не готовятся ли они к атаке? - спросил Тремаль-Наик Янеса, который снова навел свой бинокль на толпу даяков.
-- Нет, - ответил тот. - Я вижу какого-то человека с небольшим зеленым флагом в руках. Это, вероятно, парламентер, которого посылает к нам пилигрим.
-- Чтобы предложить нам сдаться?
-- Во всяком случае, не мир.
В самом деле, какой-то даяк, по-видимому, заслуженный воин, как можно было судить по длинным перьям, украшавшим его голову, и по необыкновенному количеству медных браслетов на руках, шел по направлению к кампонгу, сопровождаемый другим даяком, который нес с собой большой деревянный тамбурин.
-- Вот так парламентер! - воскликнул со смехом португалец. - Вместо трубы идет к нам с тамбурином, как и подобает заправскому даяку. Сойдем-ка вниз, Тремаль-Наик, послушаем, что хочет передать нам даякский генералиссимус.
Едва только они покинули башенку и сошли вниз, как парламентер уже достиг кампонга и заявил, что хочет переговорить с "белым человеком", то есть с Янесом.
-- Вы ошибаетесь, - возразил португалец, с любопытством глядя на парламентера. - Хозяин этого здания вовсе не я.
-- Черт возьми! - воскликнул Янес, смеясь. - Два брата разного цвета и разных рас... Этот пилигрим, вероятно, круглый дурак. Ну ладно! Говори мне, что поручил тебе сообщить потомок пророка.
-- Он послал меня возвестить, что на этот раз дарует жизнь тебе и твоим людям, но с условием, что ты выдашь ему Тремаль-Наика и его дочь.
-- Зачем они ему?
-- Чтобы казнить их, - спокойно ответил посланец.
-- За какую вину?
-- Так угодно Аллаху.
-- В таком случае передай твоему пилигриму, что мой Аллах, напротив, совершенно не хочет этого, и что я, покорный его велению, пришел сюда защищать моих друзей.
-- Но повторяю, Аллах и пророк уже предрешили судьбу этого человека и его дочери.
-- Наплевать мне на бредни вашего пилигрима, опаивающего вас туаком [1].
-- В таком случае, я иду передать пославшему меня слова белого человека.
-- Пожалуйста! - иронически поклонился Янес.
Спутник парламентера трижды ударил в свой тяжелый тамбурин, и оба даяка торжественно удалились к своим соотечественникам, где их, по-видимому, ожидали с большим нетерпением.
-- Этот пилигрим, должно быть, самый хитрый мошенник, какой только может существовать на белом свете, - заметил португалец. - Обходя твой двор, я слышал, как малайцы рассказывали, будто он творит чудеса... Что это за чудеса, хотел бы я знать?
-- Вероятно, и в самом деле что-нибудь особенное, - ответил индус. - Недоверчивых по натуре даяков не так-то легко провести какими-нибудь пустяками.
-- Деньги, оружие, чудеса... Черт возьми! Со всем этим арсеналом действительно ничего не стоит провести тупоголовых даяков. Но чего ради он все-таки так взъелся на нас?
-- На меня и на мою дочь, - поправил Янеса Тремаль-Наик.
-- В данный момент - да. А что будет позже? Я отнюдь не склонен верить обещаниям этого чудотворца. Гм... Что это? Парламентер возвращается обратно к нам.
В самом деле, посланец снова приблизился к кампонгу и дал знак, что желает вести переговоры.
-- Белый человек! - обратился он к Янесу, поднявшись к нему на террасу. - Пилигрим послал меня сказать тебе: он совершит перед твоими очами чудо, чтобы показать тебе и твоим людям свои могущество и неуязвимость.
-- Каким образом? - засмеялся Янес. - Может быть, он предоставит мне возможность испытать его неуязвимость пулей моего карабина? Это было бы отлично!
небесных сил. От тебя он требует одного: чтобы ты предоставил для этого испытания клочок земли поблизости от кампонга. Вы все должны наблюдать за ходом испытания огнем. А потом ты должен будешь решиться выдать индуса и его дочь. Потому что ведь тогда тебе будет доказано, что он действительно полубог и что против него никто не может бороться: ни ты, ни твои люди, ни, наконец, сам Малайский Тигр, хотя его и называют непобедимым.
-- Ладно. Я нахожу, что пилигрим чрезвычайно любезен, давая нам возможность быть зрителями такого интересного спектакля. По крайней мере, у нас будет маленькое развлечение.
-- Ты не веришь, белый человек, что пилигрим может выдержать это испытание?
-- Посмотрим.
-- И тогда сдашься?
-- Ну, зачем так сразу? Посмотрим сначала эти "чудеса".
-- Твои люди покинут тебя. Они сложат оружие.
-- Ладно, ладно, погляжу, как они будут бросать к вашим ногам свои ружья, - с иронической улыбкой отозвался Янес.
Не прошло и четверти часа, как парламентеры отправились в лагерь. Янес и Тремаль-Наик, которые не покидали платформу, собираясь поглядеть на обещанное "чудо", обратили внимание на два небольших отряда даяков, состоявших приблизительно из пятнадцати человек каждый. Люди из этих отрядов были совершенно безоружны, но тащили мешки с камнями, по большей части плоскими, подобранными, по-видимому, в русле какого-нибудь пересохшего потока. Даяки остановились шагах в пятидесяти от террасы и уложили на земле дорожку или площадку из камней шириной около шести метров и длиной около двенадцати.
-- Готовят жаровню, - пояснил Янес Тремаль-Наику, крайне заинтересованному действиями даяков.
Затем даяки притащили большое количество ветвей смолистых деревьев. Этот горючий материал они расположили вокруг камней и между ними, а потом его подожгли, и перед террасой запылал костер, горевший около двух часов. Всё это время гарнизон осажденного кампонга терпеливо наблюдал за оригинальными приготовлениями к предстоящему испытанию огнем. Тем временем около костра собрались целые толпы даяков, но гарнизон кампонга, видя, что они не вооружены, не протестовал.
-- Развлечение, которое мне нравится, - промолвил Янес, - тем более, что все эти "чудеса" не произведут ни малейшего впечатления на моих детей Мопрачема.
-- И на моих малайцев тоже, - живо ответил индус. И потом добавил: - Из моих людей вышли бы очень плохие мусульмане. Совсем не такие, как дикие даяки. Кстати: откуда туземцы получили здесь, так далеко от родины религии Магомета, свои сведения о ней?
-- Древняя история! - отозвался Янес. - Еще в первые века мусульманства сюда проникали арабские проповедники. Арабы знали дорогу сюда и до рождества Христова. Но гляди: этот хитрец готов дать сжечь свои подошвы, лишь бы убедить наивных даяков, что он в самом деле полубог. Завидую его силе характера, но не завидую его подошвам...
-- А я испытываю страстное желание всадить в его голову пулю или пустить в него заряд картечи.
-- Нет, так нельзя. Это было бы убийством безоружного человека. Пусть нас вызовут - тогда дело иное.
Неистовый вой даяков возвестил, что пилигрим уже готов приступить к испытанию огнем, доказывая "белым людям" свою неуязвимость и божественное происхождение.
Красавица Дарма сидела на террасе рядом с отцом. И тут же расположились люди Янеса с ружьями на изготовку, ни на мгновение не спуская злобно блестевших глаз с фигур толпившихся под самыми стенами кампонга врагов и с недоверчивостью следя за каждым их движением.
Тем временем пилигрим уже приблизился к догоравшему костру. Его лицо было скрыто от взоров полупрозрачной зеленой накидкой, на голове у него был тюрбан огромных размеров зеленого же цвета, тело облечено в просторные одежды из нанки, а ноги обнажены.
-- Или этот человек - величайший в мире фокусник, или он - настоящая саламандра, - проворчал Янес, искоса поглядывая на таинственного пилигрима.
-- Друг, ты разве забыл то, что мы с тобой видели в Индии? - обратился к нему Тремаль-Наик. - Помнишь опыты факиров? Помнишь празднество на котором ты в первый раз увидел прекрасную Сураму, племянницу раджи Ассама?
-- Ах, черт! Позабыл, - отозвался Янес. - Но ведь я отлично помню, что индийские факиры, о подвигах которых ты мне напоминаешь, пробежав по пылающим углям, выскакивали со страшными ожогами. А наш достославный пилигрим обязуется выйти из испытания совершенно неуязвимым...
Потом Янес легонько отодвинул от парапета склонившуюся над ним Дарму.
-- Осторожнее, дитя, - сказал он. - Я не доверяю этим разбойникам ни на грош.
-- Но ведь они безоружны! - запротестовала девушка, любопытство которой разгорелось.
-- По виду - да. Но они отлично умеют прятать оружие, а ведь одного выстрела будет достаточно... Нет, лучше соблюдать осторожность.
Пилигрим подошел к остаткам костра и остановился перед каменной площадкой, от которой исходил нестерпимый жар. Камни были буквально раскалены.
Постояв несколько секунд перед пылающим ложем, пилигрим поднял руки к небу и поглядел в ту сторону, где находилась родина пророка, словно призывая его к себе на помощь. Потом решительно и спокойно шагнул на раскаленные камни, воскликнув трижды:
-- Аллах! Аллах! Аллах!
И, ни на йоту не ускоряя шагов, он прошел босыми ногами, ступая по раскаленным добела камням. И ни единым движением, стоном, гримасой не выдал, чувствует ли он боль от чудовищных ожогов, без которых, казалось, немыслимо было проделать все это.
что человек, творящий подобные чудеса - прямой потомок Магомета, полубог.
Но пилигрим не ограничился уже достигнутым успехом: ступая по огненной дорожке, он на мгновение остановился, потом вернулся и опять прошел по тому же пути тихими и спокойными шагами, словно идя не по раскаленным камням, а совершая обычную прогулку.
-- Ей-ей, - воскликнул Янес, - этот субъект непременно в родстве с Вельзевулом! Как он ухитряется выносить дьявольский жар? Ведь ноги его в самом деле голы. Тут нет обмана.
Сойдя с раскаленных камней, пилигрим опять обернулся и на несколько мгновений задержал взгляд на лице Янеса. Потом медленным шагом удалился в свою палатку. А даяки, охваченные каким-то экстазом, метались под стенами кампонга, выли и кричали, взывая к небу:
-- Аллах, о Аллах! Аллах!
-- Какого дьявола тебе нужно? - встретил его довольно недружелюбно Янес.
-- Я пришел спросить тебя, гяур, согласен ли ты теперь, когда убедился в подлинности божественной силы, которой обладает потомок Магомета, сложить оружие?
-- Ага! Правда, я обещал дать ответ, дружище, - отозвался Янес. - Ну, так вот что. Пойди и передай этому сыну, внуку или правнуку Магомета, что мы чрезвычайно благодарны ему за столь любезно устроенное представление и находим комедию очень интересной.
Потом португалец сорвал с одного из своих пальцев великолепный золотой перстень и швырнул его ошеломленному парламентеру со словами:
Примечания
[1] - Туак - рисовая брага.