Франсуа-Подкидыш.
Глава VIII

VIII

Когда они пустились в путь, были уже сумерки, а когда проезжали мимо пруда в Рошефолле, была уже полная ночь. Луна еще не выходила из-за леса, и дороги, которые в этих местах все испещрены ручейками, были совсем не хороши. Но Франсуа гнал кобылу и ехал быстро, так как очень соскучился с Северой и хотел быть поскорее с мадам Бланшэ.

Но Севера совсем не торопилась домой, она начала разыгрывать настоящую даму и говорила, что ей страшно и что нужно ехать шагом, потому что кобыла еле передвигает ногами и может легко упасть.

-- Ну вот еще! -- сказал Франсуа, не обращая на нее внимания. -- Тогда это будет в первый раз, что она помолится богу; я еще не видывал такой небогомольной кобылы!

-- Ты, однако, умен, Франсуа, -- сказала Севера, усмехаясь, будто Франсуа сказал что-нибудь очень смешное и новое.

 Да совсем нет, -- ответил подкидыш, он подумал, что она смеется над ним.

-- Однако, ты не поедешь рысью с горки?

-- Не бойтесь, конечно, поеду.

При спуске рысь прерывала дыхание толстой Севере и мешала ей разговаривать, а это очень ее сердило, так как она рассчитывала обольстить молодого человека разговорами. Но ей не хотелось показать, что она не была уже достаточно молодой, чтобы переносить усталость, и она не промолвила ни слова всю дорогу.

Когда они были в каштановой роще, она вздумала сказать:

 Погоди, Франсуа, остановись, мой друг Франсуа, кобыла потеряла подкову.

-- Когда бы это было и так, -- сказал Франсуа, -- у меня нет ни гвоздей, ни молотка, чтобы ее подковать.

-- Но не нужно терять подковы. Она стоит денег! Сойди-ка и поищи ее.

-- Тьфу ты, чорт, я могу ее проискать два часа в этих папоротниках и все равно не найду! А мои глаза ведь не фонари.

-- Да нет, Франсуа, -- сказала Севера полушутливо, полуласково, -- твои глаза блестят как светящиеся жуки.

 А вы их, должно быть, видите через мою шляпу, -- ответил Франсуа, совсем недовольный тем, что он принимал за насмешку.

-- Сейчас я их не вижу, -- сказала Севера со вздохом, столь же обширным, как она сама: - но я их видела в другие разы.

-- Они никогда вам ничего не говорили, -- продолжал невинный подкидыш. -- Вы могли бы их оставить в покое, они никогда не были дерзки с вами и ничего вообще вам не сделают.

-- Я думаю, -- сказала в этом месте служанка кюрэ, -- что вы могли бы свободно пропустить часть рассказа. Не очень-то интересно знать, каким дурным образом хотела эта скверная женщина обмануть нашего подкидыша.

-- Будьте спокойны, тетка Моника, -- ответил коноплянщик, -- я пропущу все, что нужно. Я знаю, что говорю перед молодежью, и не скажу лишнего слова.

 Сколько вам лет, Франсуа? -- сказала она ему, пробуя называть его на вы; она хотела дать ему понять, что не считает его больше за мальчишку.

-- О, по правде говоря, я не знаю наверняка, -- ответил подкидыш, заметив, что она продвигается большими шагами. -- Не часто забавляюсь я подсчетом своих дней.

-- Говорят, вам всего семнадцать лет, -- продолжала она, -- но бьюсь об заклад, что вам уже двадцать, ведь вы очень большой, и скоро у вас будет борода.

 А мне это безразлично, -- сказал Франсуа, зевая.

-- Ну, однако, поезжайте потише, паренек; вот я кошелек потеряла.

-- Ах, чорт возьми! -- сказал Франсуа, который еще не подозревал, что она была так хитра, -- вам нужно сойти и поискать его, это ведь может быть дело немаловажное.

Он сошел с лошади, помог и ей спуститься; она не пропустила случая опереться на него, и он нашел, что она тяжелее мешка с зерном.

Она стала делать вид, что ищет свой кошелек, который был у нее в кармане, а он отошел на пять-шесть шагов, держа лошадь под уздцы.

 Эй! А вы мне не поможете поискать?

-- Нужно же мне держать кобылу, -- ответил он, -- она думает о своем жеребенке и убежит, если ее так оставить.

Севера стала искать под ногами кобылы, совсем рядом с Франсуа, и тогда он увидел, что она ничего не потеряла, кроме разве рассудка.

-- Мы тут еще и не ехали, когда вы закричали о своем кошельке. Значит, и найти вы его тут никак не можете.

-- Так ты думаешь, милый, что это притворство? -- ответила она и хотела дернуть его за ухо, -- вижу я, что ты хитришь...

-- Нет, нет, -- сказал он, -- если вы разыскали ваши экю, поедемте дальше, мне больше хочется спать, чем шутить.

-- Тогда мы побеседуем, -- сказала Севера, водрузившись за ним, -- это, говорят, прогоняет дорожную скуку.

-- А мне нечего прогонять, -- ответил подкидыш, -- мне вовсе не скучно.

-- Вот первое любезное слово, которое ты мне говоришь, Франсуа!

 Если это приятное слово, то оно пришло помимо меня, я не умею говорить таких слов.

Севера начинала беситься, но она еще не понимала, как обстоит дело. "Этот малый, наверное, глуп, как коноплянка, -- сказала она про себя. -- Если я заставлю его сбиться с дороги, ему придется поневоле побыть подольше со мной".

-- Мы так собьемся с дороги, -- говорила она, -- ведь вы в первый раз едете по этим местам, я знаю их лучше вас. Послушайте же меня, или вы заставите меня проводить ночь в лесу, молодой человек!

 Нет, нет, -- сказал он, -- сюда нужно ехать, и я еще не спятил. Кобыла тоже хорошо узнает дорогу, и у меня нет никакой охоты всю ночь рыскать попусту по лесам.

Таким образом, он приехал к поместью Доллен, где жила Севера, не потеряв ни четверти часа времени и не раскрыв на ее любезности ухо даже на игольное ушко. Когда они прибыли на место, она захотела его задержать у себя и стала говорить, что ночь чересчур темна, вода поднялась и через брод не перебраться. Но подкидыш не боялся этих опасностей, ему казались скучными все эти глупые слова, он крепко стиснул лошадь ногами и пустился в галоп, не дослушав до конца; скорехонько он вернулся на мельницу, где поджидала его Мадлена Бланшэ, обеспокоенная его опозданием.