Автор: | Саути Р., год: 1814 |
Примечание: | Перевод В. А. Жуковского, А. С. Пушкина, Алексея Плещеева, Н. Оцупа, Дмитрия Якубовича |
Категории: | Стихотворение, Поэма |
Связанные авторы: | Жуковский В. А. (Переводчик текста), Пушкин А. С. (Переводчик текста), Плещеев А. Н. (Переводчик текста), Якубович Д. П. (Переводчик текста) |
Роберт Саути
Избранные баллады и стихотворения
Адельстан
День багрянил, померкая, |
Скат лесистых берегов; |
Реин, в зареве сияя, |
Пышен тек между холмов. |
Он летучей влагой пены |
Замок Аллен орошал; |
Терема зубчаты стены |
Он в потоке отражал. |
Девы красные толпою |
Из растворчатых ворот |
Вышли на берег - игрою |
Встретить месяца восход. |
Вдруг плывет, к ладье прикован, |
Белый лебедь по реке; |
Спит, как будто очарован, |
Юный рыцарь в челноке. |
Легкокрылый ветерок, |
И ко брегу приплывает |
С спящим рыцарем челнок. |
Белый лебедь встрепенулся, |
Распустил криле свои; |
Дивный плаватель проснулся - |
И выходит из ладьи. |
И по Реину обратно |
С очарованной ладьей |
Поплыл тихо лебедь статный |
И сокрылся из очей. |
Рыцарь в замок Аллен входит: |
Все в нем прелесть - взор и стан; |
В изумленье всех приводит |
Красотою Адельстан. |
Меж красавицами Лора |
В замке Аллене была |
Видом ангельским для взора, |
Для души душой мила. |
К ней стеклись из дальних стран |
Но умом и красотою |
Всех был краше Адельстан. |
Он у всех залог победы |
На турнирах похищал; |
Он вечерние беседы |
Всех милее оживлял. |
И приветны разговоры |
И приятный блеск очей |
Влили нежность в сердце Лоры - |
Милый стал супругом ей. |
Исчезает сновиденье - |
Вслед за днями мчатся дни: |
Их в сердечном упоенье |
И не чувствуют они. |
Лишь случается порою, |
Что, на воды взор склонив, |
Рыцарь бродит над рекою, |
Одинок и молчалив. |
Возвращается покой; |
Оживают тусклы взоры |
С оживленною душой. |
Невидимкой пролетает |
Быстро время - наконец, |
Улыбаясь, возвещает |
Другу Лора: "Ты отец!" |
Но безмолвно и уныло |
На младенца смотрит он, |
"Ax!- он мыслит,- ангел милый, |
Для чего ты в свет рожден?" |
И когда обряд крещенья |
Патер должен был свершить, |
Чтоб водою искупленья |
Душу юную омыть: |
Как преступник перед казнью, |
Адельстан затрепетал; |
Взор наполнился боязнью; |
Хлад по членам пробежал. |
День обряда отложить. |
"Сил недуг меня лишает |
С вами радость разделить!" |
Солнце спряталось за гору; |
Окропился луг росой; |
Он зовет с собою Лору |
Встретить месяц над рекой. |
"Наш младенец будет с нами: |
При дыханье ветерка |
Тихоструйными волнами |
Усыпит его река". |
И пошли рука с рукою... |
День на холмах догорал; |
Молча, сумрачен душою, |
Рыцарь сына лобызал. |
Вот уж поздно; солнце село; |
Отуманился поток; |
Черен берег опустелый; |
Холодеет ветерок. |
Все идет вдоль по реке; |
Лоре страшно; замок Аллен |
С час как скрылся вдалеке. |
"Поздно, милый; уж седеет |
Мгла сырая над рекой; |
С вод холодный ветер веет; |
И дрожит младенец мой". |
"Тише, тише! Пусть седеет |
Мгла сырая над рекой; |
Грудь моя младенца греет; |
Сладко спит младенец мой". |
"Поздно, милый; поневоле |
Страх в мою теснится грудь; |
Месяц бледен; сыро в поле; |
Долог нам до замка путь". |
Но молчит, как очарован, |
Рыцарь, глядя на реку... |
Лебедь там плывет, прикован |
Легкой цепью к челноку. |
Рыцарь сесть в челнок спешит; |
Лора вслед за паладином; |
Обомлела и дрожит. |
И, осанясь, лебедь статный |
Легкой цепию повлек |
Вдоль по Реину обратно |
Очарованный челнок. |
Небо в Реине дрожало, |
И луна из дымных туч |
На ладью сквозь парус алый |
Проливала темный луч. |
И плывут они, безмолвны; |
За кормой струя бежит; |
Тихо плещут в лодку волны; |
Парус вздулся и шумит. |
И на береге молчанье; |
И на месяце туман; |
Лора в робком ожиданье; |
В смутной думе Адельстан. |
Вдруг... младенец стал кричать. |
"Адельстан, отдай мне сына!" - |
Возопила в страхе мать. |
"Тише, тише; он с тобою. |
Скоро... ах! кто даст мне сил? |
Я ужасною ценою |
За блаженство заплатил. |
Спи, невинное творенье; |
Мучит душу голос твой; |
Спи, дитя; еще мгновенье, |
И навек тебе покой". |
Лодка к брегу - рыцарь с сыном |
Выйти на берег спешит; |
Лора вслед за паладином, |
Пуще млеет и дрожит. |
Страшен берег обнаженный; |
Нет ни жила, ни древес; |
Черен, дик, уединенный, |
В стороне стоит утес. |
В ней не зрело око дна; |
И чернеет пред луною |
Страшным мраком глубина. |
Сердце Лоры замирает; |
Смотрит робко на утес. |
Звучно к бездне восклицает |
Паладин: "Я дань принес". |
В бездне звуки отразились; |
Отзыв грянул вдоль реки; |
Вдруг... из бездны появились |
Две огромные руки. |
К ним приблизил рыцарь сына... |
Цепенеющая мать, |
Возопив, у паладина |
Жертву бросилась отнять |
И воскликнула: "Спаситель!.." |
Глас достигнул к небесам: |
Жив младенец, а губитель |
Ниспровергнут в бездну сам. |
В грозных сжавшихся когтях. |
Вдруг все пусто, тихо стало |
В глубине и на скалах. |
Перевод В. А. Жуковского.
Варвик
Никто не зрел, как ночью бросил в волны |
Эдвина злой Варвик; |
И слышали одни брега безмолвны |
Младенца жалкий крик. |
От подданных погибшего губитель |
Владыкой признан был - |
И в Ирлингфор уже как повелитель |
Торжественно вступил. |
Стоял среди цветущия равнины |
Старинный Ирлингфор, |
И пышные с высот его картины |
Повсюду видел взор. |
Авон, шумя под древними стенами, |
Их пеной орошал, |
В струях его дрожал. |
Там пламенел брегов на тихом склоне |
Закат сквозь редкий лес; |
И трепетал во дремлющем Авоне |
С звездами свод небес. |
Вдали, вблизи рассыпанные села |
Дымились по утрам; |
От резвых стад равнина вся шумела, |
И вторил лес рогам. |
Спешил, с пути прохожий совратяся, |
На Ирлингфор взглянуть, |
И, красотой картин его пленяся, |
Он забывал свой путь. |
Один Варвик был чужд красам природы: |
Вотще в его глазах |
Цветут леса, вияся блещут воды, |
И радость на лугах. |
И устремить, трепещущий, не смеет |
Он взора на Авон: |
Эдвинов жалкий стон. |
И в тишине безмолвной полуночи |
Все тот же слышен крик, |
И чудятся блистающие очи |
И бледный, страшный лик. |
Вотще Варвик с родных брегов уходит - |
Приюта в мире нет: |
Страшилищем ужасным совесть бродит |
Везде за ним вослед. |
И он пришел опять в свою обитель: |
А сладостный покой, |
И бедности веселый посетитель, |
В дому его чужой. |
Часы стоят, окованы тоскою; |
А месяцы бегут... |
Бегут - и день убийства за собою |
Невидимо несут. |
Он наступил; со страхом провожает |
Варвик ночную тень: |
Эдвинов смертный день. |
Ужасный день: от молний небо блещет; |
Отвсюду вихрей стон; |
Дождь ливмя льет; волнами с воем плещет |
Разлившийся Авон. |
Вотще Варвик, среди веселий шума, |
Цедит в бокал вино: |
С ним за столом садится рядом Дума,- |
Питье отравлено. |
Тоскующий и грозный призрак бродит |
В толпе его гостей; |
Везде пред ним: с лица его не сводит |
Пронзительных очей. |
И день угас, Варвяк спешит на ложе... |
Но и в тиши ночной, |
И на одре уединенном то же; |
Там сон, а не покой. |
И мнит он зреть пришельца из могилы, |
Тень брата пред собой; |
И голос гробовой. |
Таков он был, когда встречал кончину; |
И тот же слышен глас, |
Каким молил он быть отцом Эдвину |
Варвика в смертный час: |
"Варвик, Варвик, свершил ли данно слово? |
Исполнен ли обет? |
Варвик, Варвик, возмездие готово; |
Готов ли твой ответ?" |
Воспрянул он-глас смолкнул-разъяренно |
Один во мгле ночной |
Ревел Авон,-но для души смятенной |
Был сладок бури вой. |
Но вдруг - и въявь средь шума и волненья |
Раздался смутный крик: |
"Спеши, Варвик, спастись от потопленья, |
Беги, беги, Варвик!" |
И к берегу он мчится - под стеною |
Уже Авон кипит; |
И месяц в тучах скрыт. |
И молит он с подъятыми руками: |
"Спаси, спаси, творец!" |
И вдруг - мелькнул челнок между волнами; |
И в челноке пловец. |
Варвик зовет, Варвик манит рукою - |
Не внемля шума волн, |
Пловец сидит спокойно над кормою |
И правит к брегу челн. |
И с трепетом Варвик в челнок садится - |
Стрелой помчался он... |
Молчит пловец... молчит Варвик... вот, мнится, |
Им слышен тяжкий стон. |
На спутника уставил кормщик очи: |
"Не слышался ли крик?" - |
"Нет; просвистал в твой парус ветер ночи, - |
Смутясь, сказал Варвик. - |
Правь, кормщик, правь, не скоро челн домчится, |
Гроза со всех сторон". |
Им слышен тяжкий стон. |
"Младенца крик! Он борется с волною; |
На помощь он зовет!" - |
"Правь, кормщик, правь, река покрыта мглою, |
Кто там его найдет?" |
"Варвик, Варвик, час смертный зреть ужасно; |
Ужасно умирать; |
Варвик, Варвик, младенцу ли напрасно |
Тебя на помощь звать? |
Во мгле ночной он бьется меж водами; |
Облит он хладом волн; |
Еще его не видим мы очами; |
Но он... наш видит челн!" |
И снова крик слабеющий, дрожащий, |
И близко челнока... |
Вдруг в высоте рог месяца блестящий |
Прорезал облака; |
И с яркими слиялася лучами, |
Как дым прозрачный, мгла, |
И тонет уж скала. |
Пловец гребет; челнок летит стрелою; |
В смятении Варвик; |
И озарен младенца лик луною; |
И страшно бледен лик. |
Варвик дрожит - и руку, страха полный, |
К младенцу протянул - |
И со скалы спрыгнув младенец в волны |
К его руке прильнул. |
И вмиг... дитя, челнок, пловец незримы; |
В руках его мертвец: |
Эдвинов труп, холодный, недвижимый, |
Тяжелый, как свинец. |
Утихло все - и небеса и волны: |
Исчез в водах Варвик; |
Лишь слышали одни брега безмолвны |
Убийцы страшный крик. |
Перевод В. А. Жуковского.
Баллада,
На кровле ворон дико прокричал - |
Старушка слышит и бледнеет. |
Понятно ей, что ворон тот сказал: |
Слегла в постель, дрожит, хладеет. |
И вопит скорбно: "Где мой сын-чернец? |
Ему сказать мне слово дайте; |
Увы! я гибну; близок мой конец; |
Скорей, скорей! не опоздайте!" |
И к матери идет чернец святой: |
Ее услышать покаянье; |
И тайные дары несет с собой, |
Чтоб утолить ее страданье. |
По лишь пришел к одру с дарами он, |
Старушка в трепете завыла; |
Как смерти крик ее протяжный стон... |
"Не приближайся! - возопила. - |
Не подноси ко мне святых даров; |
Уже не в пользу покаянье..." |
Был страшен вид ее седых власов |
Дары святые сын отнес назад |
И к страждущей приходит снова; |
Кругом бродил ее потухший взгляд; |
Язык искал, немея, слова. |
"Вся жизнь моя в грехах погребена, |
Меня отвергнул искупитель; |
Твоя ж душа молитвой спасена, |
Ты будь души моей спаситель. |
Здесь вместо дня была мне ночи мгла; |
Я кровь младенцев проливала, |
Власы невест в огне волшебном жгла |
И кости мертвых похищала. |
И казнь лукавый обольститель мой |
Уж мне готовит в адской злобе; |
И я, смутив чужих гробов покой, |
В своем не успокоюсь гробе. |
Ах! не забудь моих последних слов: |
Мой труп, обвитый пеленою, |
Мой гроб, мой черный гробовой покров |
Чтоб из свинца мой крепкий гроб был слит, |
Семью окован обручами, |
Во храм внесен, пред алтарем прибит |
К помосту крепкими цепями. |
И цепи окропи святой водой; |
Чтобы священники собором |
И день и ночь стояли надо мной |
И пели панихиду хором; |
Чтоб пятьдесят на крылосах дьячков |
За ними в черных рясах пели; |
Чтоб день и ночь свечи у образов |
Из воску ярого горели; |
Чтобы звучней во все колокола |
С молитвой день и ночь звонили; |
Чтоб заперта во храме дверь была; |
Чтоб дьяконы пред ней кадили; |
Чтоб крепок был запор церковных врат; |
Чтобы с полуночного бденья |
Он ни на миг с растворов не был спят |
С обрядом тем молитеся три дня, |
Три ночи сряду надо мною: |
Чтоб не достиг губитель до меня, |
Чтоб прах мой принят был землею". |
И глас ее быть слышен перестал; |
Померкши очи закатились; |
Последний вздох в груди затрепетал; |
Уста, охолодев, раскрылись. |
И хладный труп, и саван гробовой, |
И гроб под черной пеленою |
Священники с приличною мольбой |
Опрыскали святой водою. |
Семь обручей на гроб положены; |
Три цепи тяжкими винтами |
Вонзились в гроб и с ним утверждены |
В помост пред царскими дверями. |
И вспрыснуты они святой водой; |
И все священники в собранье: |
Чтоб день и ночь душе на упокой |
Поют дьячки все в черных стихарях |
Медлительными голосами; |
Горят свечи надгробны в их руках, |
Горят свечи пред образами. |
Протяжный глас, и бледный лик певцов, |
Печальный, страшный сумрак храма, |
И тихий гроб, и длинный ряд попов |
В тумане зыбком фимиама, |
И горестный чернец пред алтарем, |
Творящий до земли поклоны, |
И в высоте дрожащим свеч огнем |
Чуть озаренные иконы... |
Ужасный вид! колокола звонят; |
Уж час полуночного бденья... |
И заперлись затворы тяжких врат |
Перед начатием моленья. |
И в нерву ночь от свеч веселый блеск. |
И вдруг... к полночи за вратами |
Ужасный вой, ужасный шум и треск; |
Железных врат запор, стуча, дрожит; |
Звонят на колокольне звонче; |
Молитву клир усерднее творит, |
И пение поющих громче. |
Гудят колокола, дьячки поют, |
Попы молитвы вслух читают, |
Чернец в слезах, в кадилах ладан жгут, |
И свечи яркие пылают. |
Запел петух... и, смолкнувши, бегут |
Враги, не совершив ловитвы; |
Смелей дьячки на крылосах поют, |
Смелей попы творят молитвы. |
В другую ночь от свеч темнее свет, |
И слабо теплятся кадилы, |
И гробовой у всех на лицах цвет, |
Как будто встали из могилы. |
И снова рев, и шум, и треск у врат; |
Грызут замок, в затворы рвутся; |
Как будто вихрь, как будто шумный град, |
Пред алтарем чернец на землю пал, |
Священники творят поклоны, |
И дым от свеч туманных побежал, |
И потемнели все иконы. |
Сильнее стук-звучней колокола, |
И трепетней поющих голос: |
В крови их хлад, объемлет очи мгла, |
Дрожат колена, дыбом волос. |
Запел петух... и прочь враги бегут, |
Опять не совершив ловитвы; |
Смелей дьячки на крылосах поют, |
Попы смелей творят молитвы. |
На третью ночь свечи едва горят; |
И дым густой, и запах серный; |
Как ряд теней, попы во мгле стоят; |
Чуть виден гроб во мраке черный. |
И стук у врат: как будто океан |
Под бурею ревет и воет, |
Как будто степь песчаную оркан |
И звонари от страха чуть звонят, |
И руки им служить не вольны; |
Час от часу страшнее гром у врат, |
И звон слабее колокольный. |
Дрожа, упал чернец пред алтарем; |
Молиться силы нет; во прахе |
Лежит, к земле приникнувши лицом; |
Поднять глаза не смеет в страхе. |
И певчих хор, досель согласный, стал |
Нестройным криком от смятенья: |
Им чудилось, что церковь зашатал |
Как бы удар землетрясенья. |
Вдруг затускнел огонь во всех свечах, |
Погасли все и закурились; |
И замер глас у певчих на устах, |
Все трепетали, все крестились. |
И раздалось... как будто оный глас, |
Который грянет над гробами; |
И храма дверь со стуком затряслась |
И он предстал весь в пламени очам, |
Свирепый, мрачный, разъяренный; |
И вкруг него огромный божий храм |
Казался печью раскаленной! |
Едва сказал: "Исчезните!" цепям - |
Они рассыпались золою; |
Едва рукой коснулся обручам - |
Они истлели под рукою. |
И вскрылся гроб. Он к телу вопиет: |
"Восстань, иди вослед владыке!" |
И проступал от слов сих хладный пот |
На мертвом, неподвижном лике. |
И тихо труп со стоном тяжким встал, |
Покорен страшному призванью; |
И никогда здесь смертный не слыхал |
Подобного тому стенанью. |
И ко вратам пошла она с врагом... |
Там зрелся конь чернее ночи. |
Храпит и ржет и пышет он огнем, |
И на коня с добычей прянул враг; |
И труп завыл; и быстротечно |
Конь полетел, взвивая дым и прах; |
И слух об ней пропал навечно. |
Никто не зрел, как с нею мчался он... |
Лишь страшный след нашли на прахе; |
Лишь внемля крик, всю ночь сквозь тяжкий сон |
Младенцы вздрагивали в страхе. |
Перевод В. А. Жуковского.
Доника
Есть озеро перед скалой огромной; |
На той скале давно стоял |
Высокий замок и громадой темной |
Прибрежны воды омрачал. |
На озере ладья не попадалась; |
Рыбак страшился удить в нем; |
И ласточка, летя над ним, боялась |
К нему дотронуться крылом. |
Хотя б стада от жажды умирали, |
От берегов его они бежали |
Смятенно-робкою толпой. |
Случалося, что ветер и осокой |
У озера не шевелил: |
А волны в нем вздымалися высоко, |
И в них ужасный шепот был. |
Случалося, что, бурею разима, |
Дрожала твердая скала: |
А мертвых вод поверхность недвижима |
Была спокойнее стекла. |
И каждый раз - в то время, как могилой |
Кто в замке угрожаем был,- |
Пророчески, гармонией унылой |
Из бездны голос исходил. |
И в замке том, могуществом великий, |
Жил Ромуальд; имел он дочь; |
Пленялось все красой его Доники: |
Лицо - как день, глаза - как ночь. |
И рыцарей толпа пред ней теснилась: |
Одним из них красавица пленилась: |
Счастливец этот был Эврар. |
И рад отец; и скоро уж наступит |
Желанный, сладкий час, когда |
Во храме их священник совокупит |
Святым союзом навсегда. |
Был вечер тих, и небеса алели; |
С невестой шел рука с рукой |
Жених: они на озеро глядели |
И услаждались тишиной. |
Ни трепета в листах дерев, ни знака |
Малейшей зыби на водах... |
Лишь лаяньем Деникина собака |
Пугала пташек на кустах. |
Любовь в груди невесты пламенела |
И в темных таяла очах; |
На жениха с тоской она глядела: |
Ей в душу вкрадывался страх. |
Все было вкруг какой-то полно тайной: |
Какой-то сон лежал необычайный |
Над тихою равниной вод. |
Вдруг бездна их унылый и глубокий |
И тихий голос издала: |
Гармония в дали небес высокой |
Отозвалась и умерла... |
При звуке сем Доника побледнела |
И стала сумрачно-тиха; |
И вдруг... она трепещет, охладела |
И пала в руки жениха. |
Оцепенев, в безумстве исступленья, |
Отчаянный он поднял крик... |
В Донике нет ни чувства, ни движенья: |
Сомкнуты очи, мертвый лик. |
Он рвется... плачет... вдруг пошевелились |
Ее уста... потрясена |
Дыханьем легким грудь... глаза открылись. |
И встала медленно она. |
И мутными глядит кругом очами, |
И, слабая, неверными шагами |
Обратно в замок с ним пошла. |
И были с той поры ее ланиты |
Не свежей розы красотой, |
Но бледностью могильною покрыты; |
Уста пугали синевой. |
В ее глазах, столь сладостно сиявших, |
Какой-то острый луч сверкал, |
И с бледностью ланит, глубоко впавших, |
Он что-то страшное сливал. |
Ласкаться к ней собака уж не смела; |
Ее прикликать не могли; |
На госпожу, дичась, она глядела |
И выла жалобно вдали. |
Но нежная любовь не изменила: |
С глубокой нежностью Эврар |
Скорбел об ней, и тайной скорби сила |
Любви усиливала жар. |
И милая, деля его страданья, |
Назначен день для бракосочетанья; |
Жених повел невесту в храм. |
Но лишь туда вошли они, чтоб верный |
Пред алтарем обет изречь: |
Иконы все померкли вдруг, и серный |
Дым побежал от брачных свеч. |
И вот жених горячею рукою |
Невесту за руку берет... |
Но ужас овладел его душою: |
Рука та холодна, как лед. |
И вдруг он вскрикнул... окружен лучами, |
Пред ним бесплотный дух стоял |
С ее лицом, улыбкою, очами... |
И в нем Донику он узнал. |
Сама ж она с ним не стояла рядом: |
Он бледный труп один узрел... |
А мрачный бес, в нее вселенный адом, |
Ужасно взвыл и улетел. |
Перевод В. А. Жуковского.
Были и лето и осень дождливы; |
Были потоплены пажити, нивы; |
Хлеб на полях не созрел и пропал; |
Сделался голод; народ умирал. |
Но у епископа милостью неба |
Полны амбары огромные хлеба; |
Жито сберег прошлогоднее он: |
Был осторожен епископ Гаттон. |
Рвутся толпой и голодный и нищий |
В двери епископа, требуя пищи; |
Скуп и жесток был епископ Гаттон: |
Общей бедою не тронулся он. |
Слушать их вопли ему надоело; |
Вот он решился на страшное дело: |
Бедных из ближних и дальних сторон, |
Слышно, скликает епископ Гаттон. |
"Дожили мы до нежданного чуда: |
Вынул епископ добро из-под спуда; |
Бедных к себе на пирушку зовет",- |
К сроку собралися званые гости, |
Бледные, чахлые, кожа да кости; |
Старый, огромный сарай отворе н: |
В нем угостит их епископ Гаттон. |
Вот уж столпились под кровлей сарая |
Все пришлецы из окружного края... |
Как же их принял епископ Гаттон? |
Был им сарай и с гостями сожжен. |
Глядя епископ на пепел пожарный |
Думает: "Будут мне все благодарны; |
Разом избавил я шуткой моей |
Край наш голодный от жадных мышей". |
В замок епископ к себе возвратился, |
Ужинать сел, пировал, веселился, |
Спал, как невинный, и снов не видал... |
Правда! но боле с тех пор он не спал. |
Утром он входит в покой, где висели |
Предков портреты, и видит, что съели |
Мыши его живописный портрет, |
Он обомлел; он от страха чуть дышит... |
Вдруг он чудесную ведомость слышит: |
"Наша округа мышами полна, |
В житницах съеден весь хлеб до зерна". |
Вот и другое в ушах загремело: |
"Бог на тебя за вчерашнее дело! |
Крепкий твой замок, епископ Гаттон, |
Мыши со всех осаждают сторон". |
Ход был до Рейна от замка подземный; |
В страхе епископ дорогою темной |
К берегу выйти из замка спешит: |
"В Рейнской башне спасусь" (говорит). |
Башня из рейнских вод подымалась; |
Издали острым утесом казалась, |
Грозно из пены торчащим, она; |
Стены кругом ограждала волна. |
В легкую лодку епископ садится; |
К башне причалил, дверь запер и мчится |
Вверх по гранитным крутым ступеням: |
Стены из стали казалися слиты, |
Были решетками окна забиты, |
Ставни чугунные, каменный свод, |
Дверью железною запертый вход. |
Узник не знает, куда приютиться; |
На пол, зажмурив глаза, он ложится... |
Вдруг он испуган стенаньем глухим: |
Вспыхнули ярко два глаза над ним. |
Смотрит он... кошка сидит и мяучит; |
Голос тот грешника давит и мучит; |
Мечется кошка; невесело ей: |
Чует она приближенье мышей. |
Пал на колени епископ и криком |
Бога зовет в исступлении диком. |
Воет преступник... а мыши плывут... |
Ближе и ближе... доплыли... ползут. |
Вот уж ему в расстоянии близком |
Слышно, как лезут с роптаньем и писком; |
Слышно, как стену их лапки скребут; |
Вдруг ворвались неизбежные звери; |
Сыплются градом сквозь окна, сквозь двери, |
Спереди, сзади, с боков, с высоты... |
Что тут, епископ, почувствовал ты? |
Зубы об камни они навострили, |
Грешнику в кости их жадно впустили, |
Весь по суставам раздернут был он... |
Так был наказан епископ Гаттон. |
Перевод В. А. Жуковского.
Королева Урака и пять мучеников
Пять чернецов в далекий путь идут; |
Но им назад уже не возвратиться; |
В отечестве им боле не молиться: |
Они конец меж нехристей найдут. |
И с набожной Уракой королевой, |
Собравшись в путь, прощаются они: |
"Ты нас в своих молитвах помяни, |
А над тобой Христос с пречистой девой! |
Послушай, три пророчества тебе |
То суд небесный, он неизменяем; |
Смирись, своей покорствуя судьбе. |
В Марокке мы за веру нашей кровью |
Омоем землю, там в последний час |
Прославим мы того, кто сам за нас |
Мучение приял с такой любовью. |
В Коимбру наши грешные тела |
Перенесут: на то святая воля, |
Дабы смиренных мучеников доля |
Для христиан спасением была. |
И тот, кто первый наши гробы встретит |
Из вас двоих, король иль ты, умрет |
В ту ночь: наутро новый день взойдет, |
Его ж очей он боле не осветит. |
Прости же, королева, бог с тобой! |
Вседневно за тебя молиться станем, |
Пока мы живы; и тебя помянем |
В ту ночь, когда конец настанет твой". |
Пять чернецов, один после другова |
И в Африку смиренно понесли |
Небесный дар учения Христова. |
"Король Альфонзо, знает ли что свет |
О чернецах? Какая их судьбина? |
Приял ли ум царя Мирамолина |
Ученье их? Или уже их нет?" |
"Свершилося великое их дело: |
В небесную они вступили дверь; |
Пред господом стоят они теперь |
В венце, в одежде мучеников белой. |
А их тела, под зноем, под дождем, |
Лежат в пыли, истерзаны мученьем; |
И верные почтить их погребеньем |
Не смеют, трепеща перед царем". |
"Король Альфонзо, из земли далекой |
Какая нам о мучениках весть? |
Оказана ль им погребенья честь? |
Смягчился ли Мирамолин жестокий?" |
"Свирепый мавр хотел, чтоб их тела |
Чтоб расклевал их вран иль псы их съели, |
Чтоб их костей земля не приняла. |
Но божии там молнии пылали; |
Но божий гром всечасно падал там; |
К почиющим в нетлении телам |
Ни пес, ни вран коснуться не дерзали. |
Мирамолин, сим чудом поражен, |
Подумал: нам такие страшны гости. |
И Педро, брат мой, взял святые кости; |
Уж на пути в Коимбре с ними он". |
Все алтари коимбрские цветами |
И тканями богатыми блестят; |
Все улицы коимбрские кипят |
Шумящими, веселыми толпами. |
Звонят в колокола, кадят, поют; |
Священники и рыцари в собранье; |
Готово все начать торжествовавье, |
Лишь короля и королеву ждут. |
"Пойдем, жена моя Урака, время! |
".-- |
"Поди, король Альфонзо, ты один, |
Я чувствую болезни тяжкой бремя". |
"Но мощи мучеников исцелят |
Твою болезнь в единое мгновенье: |
За прежнее твое благоволенье |
Они теперь тебя вознаградят. |
Пойдем же им во сретение с ходом; |
Не замедляй процессии святой; |
То будет грех и стыд для нас с тобой, |
Когда мощей не встретим мы с народом". |
На белого коня тогда она |
Садится; с ней король; они за ходом |
Тихонько едут; все кипит народом; |
Дорога вся как цепь людей одна. |
"Король Альфонзо, назади со мною |
Не оставайся ты; спеши вперед, |
Чтоб первому, предупредя народ, |
Почтить святых угодников мольбою. |
Меня всех сил лишает мой недуг, |
Последую тебе без замедленья... |
Спеши ж вперед со свитою, мой друг". |
Немедленно король коню дал шпоры |
И поскакал со свитою вперед; |
Уж назади остался весь народ, |
Уж вдалеке их потеряли взоры. |
Вдруг дикий вепрь им путь перебежал. |
"Лови! лови!" (к своим нетерпеливый |
Кричит король) - и конь его ретивый |
Через поля за вепрем поскакал. |
И вепря он гоняет. Той порою |
Медлительно во сретенье мощей |
Идет Урака с свитою своей, |
И весь народ валит за ней толпою. |
И вдалеке представился им ход: |
Идут, поют, несут святые раки; |
Уже они пред взорами Ураки, |
И с нею в прах простерся весь народ. |
Но где ж король?.. Увы! Урака плачет: |
И вот, глядит... со свитою своей, |
Оконча лов, король Альфонзо скачет. |
"Угодники святые, за меня |
Вступитеся! (она гласит, рыдая) |
Мне помоги, о дева пресвятая, |
В последний час решительного дня". |
И в этот день в Коимбре все ликует; |
Народ поет; все улицы шумят; |
Нерадостен лишь королевин взгляд; |
На празднике одна она тоскует. |
Проходит день, и праздник замолчал; |
На западе давно уж потемнело; |
На улицах Коимбры опустело; |
И тихо час полночный наступал. |
И в этот час во храме том, где раки |
Угодников стояли, был монах: |
Святым мощам молился он в слезах; |
То был смиренный духовник Ураки. |
Он молится... вдруг час полночный бьет; |
Он видит: в храм с молитвой, с тихим пеньем |
Толпа гостей таинственных идет. |
В суровые одеты власяницы, |
Веревкою обвязаны простой; |
Но блеск от них исходит неземной, |
И светятся преображенны лицы. |
И в сонме том блистательней других |
Являлися пять иноков, как братья; |
Казалось, кровь их покрывала платья, |
И ветви пальм в руках сияли их. |
И тот, кто вел пришельцев незнакомых, |
Казалось, был еще земли жилец; |
Но и над ним горел лучей венец, |
Как над святой главою им ведомых. |
Пред алтарем они, устроясь в ряд, |
Запели гимн торжественно-печальный: |
Казалося, свершали погребальный |
За упокой души они обряд. |
"Скажите, кто вы? (чудом изумленный, |
О ком поет ваш погребальный лик? |
О чьей душе вы молитесь блаженной?" |
"Угодников святых ты слышишь глас; |
Мы братья их, пять чернецов смиренных: |
Сопричтены за муки в лик блаженных; |
Отец Франциск живой предводит нас. |
Исполнили мы королеве данный |
Обет: ее теперь возьмет земля; |
Поди отсель, уведомь короля |
О том, чему ты зритель был избранный". |
И скрылось все... Оставив храм, чернец |
Спешит к Альфонзу с вестию печальной... |
Вдруг тяжко звон раздался погребальный: |
Он королевин возвестил конец. |
Перевод В. А. Жуковского.
* * *
Ещё одной высокой, важной песни |
Внемли, о Феб, и смолкнувшую лиру |
В разрушенном святилище твоём |
Когда столбы его колеблет буря, |
Печальный звук! Ещё единый гимн - |
Внемлите мне, пенаты, - вам пою |
Обетный гимн. Советники Зевеса, |
Живёте ль вы в небесной глубине, |
Иль, божества всевышние, всему |
Причина вы, по мненью мудрецов, |
И следуют торжественно за вами |
Великий Зевс с супругой белоглавой |
И мудрая богиня, дева силы, |
Афинская Паллада, - вам хвала. |
Примите гимн, таинственные силы! |
Хоть долго был изгнаньем удалён |
От ваших жертв и тихих возлияний, |
Но вас любить не остывал я, боги, |
И в долгие часы пустынной грусти |
Томительно просилась отдохнуть |
У вашего святого пепелища |
Моя душа - там мир. |
В свидетели, с каким святым волненьем |
Оставил я людское племя, |
Дабы стеречь ваш огнь уединенный, |
Беседуя с самим собою. Да, |
Часы неизъяснимых наслаждений! |
Они дают мне знать сердечну глубь, |
В могуществе и немощах его, |
Они меня любить, лелеять учат |
Не смертные, таинственные чувства, |
И нас они науке первой учат - |
Чтить самого себя. О нет, вовек |
Не преставал молить благоговейно |
Вас, божества домашние. |
Перевод А. С. Пушкина
Медок
(Медок в Уаллах)
Попутный веет ветр. - Идёт корабль, |
Во всю длину развиты флаги, вздулись |
Ветрила все, - идёт, и пред кормой |
Наполнилася грудь у всех пловцов. |
Теперь, когда свершён опасный путь, |
Родимый край они узрели снова; |
Один стоит, вдаль устремляя взоры, |
И в тёмных очерках ему рисует |
Мечта давно знакомые предметы, |
Залив и мыс, - пока недвижны очи |
Не заболят. Товарищу другой |
Жмёт руку и приветствует с отчизной, |
И Господа благодарит, рыдая. |
Другой, безмолвную творя молитву |
Угоднику и Деве Пресвятой, |
И милостынь и дальних поклонений |
Старинные обеты обновляет, |
Когда найдёт он всё благополучно. |
Задумчив, нем и ото всех далёк, |
Сам Медок погружён в воспоминаньях |
О славном подвиге, то в снах надежды, |
То в горестных предчувствиях и страхе. |
Звучит меж вервий, и корабль надёжный |
Бежит, шумя, меж волн. |
Садится солнце. |
Перевод А. С. Пушкина
Из поэмы "Родриг, последний из готов"
I
На Испанию родную |
Призвал мавра Юлиан. |
Граф за личную обиду |
Мстить решился королю. |
Дочь его Родрик похитил, |
Обесчестил древний род; |
Вот за что отчизну предал |
Раздражённый Юлиан. |
Мавры хлынули потоком |
На испанские брега. |
Царство готфов миновалось, |
И с престола пал Родрик. |
Готфы пали не бесславно: |
Храбро билися они, |
Одолеет кто кого. |
Восемь дней сраженье длилось; |
Спор решён был наконец: |
Был на поле битвы пойман |
Конь любимый короля; |
Шлем и меч его тяжёлый |
Были найдены в пыли. |
Короля почли убитым, |
И никто не пожалел. |
Но Родрик в живых остался, |
Бился он все восемь дней - |
Он сперва хотел победы, |
Там уж смерти лишь алкал. |
И кругом свистали стрелы, |
Не касаяся его, |
Мимо дротики летали, |
Шлема меч не рассекал. |
Напоследок, утомившись, |
Соскочил с коня Родрик, |
От ладони отклеил, |
Бросил об земь шлем пернатый |
И блестящую броню. |
И спасённый мраком ночи |
С поля битвы он ушёл. |
II
От полей кровавой битвы |
Удаляется Родрик; |
Короля опередила |
Весть о гибели его. |
Стариков и бедных женщин |
На распутьях видит он; |
Все толпой бегут от мавров |
К укреплённым городам. |
Все, рыдая, молят Бога |
О спасенье христиан, |
Все Родрика проклинают; |
И проклятья слышит он. |
И с поникшею главою |
Мимо их пройти спешит, |
Помолитесь за него. |
Наконец на берег моря |
В третий день приходит он, |
Видит тёмную пещеру |
На пустынном берегу. |
В той пещере он находит |
Крест и заступ - а в углу |
Труп отшельника и яму, |
Им изрытую давно. |
Тленье трупу не коснулось, |
Он лежит, окостенев, |
Ожидая погребенья |
И молитвы христиан. |
Труп отшельника с молитвой |
Схоронил король |
И в пещере поселился |
Над могилою его. |
Он питаться стал плодами |
И водою ключевой; |
Как предшественник его. |
Короля в уединенье |
Стал лукавый искушать, |
И виденьями ночными |
Краткий сон его мутить. |
Он проснётся с содроганьем, |
Полон страха и стыда; |
Упоение соблазна |
Сокрушает дух его. |
Хочет он молиться Богу |
И не может. Бес ему |
Шепчет в уши звуки битвы |
Или страстные слова. |
Он в унынии проводит |
Дни и ночи недвижим, |
Устремив глаза на море, |
Поминая старину. |
III
Но отшельник, чьи останки |
Он усердно схоронил, |
Заступился в небесах. |
В сновиденье благодатном |
Он явился королю, |
Белой ризою одеян |
И сияньем окружён. |
И король, объятый страхом, |
Ниц повергся перед ним, |
И вещал ему угодник: |
"Встань - и миру вновь явись. |
Ты венец утратил царский, |
Но Господь руке твоей |
Даст победу над врагами, |
А душе твоей покой". |
Пробудясь, Господню волю |
Сердцем он уразумел, |
И, с пустынею расставшись, |
В путь отправился король. |
Перевод А. С. Пушкина
Родриг
С длинной белой бородою |
В белой ризе предо мною |
Старец некий предстоял |
И меня благословлял. |
Он сказал мне: "Будь покоен, |
Скоро, скоро удостоен |
Будешь царствия небес. |
Скоро странствию земному |
Твоему придёт конец. |
Уж готовит ангел смерти |
Для тебя святой венец... |
Путник - ляжешь на ночлеге, |
В гавань, плаватель, войдёшь. |
Бедный пахарь утомлённый, |
Отрешишь волов от плуга |
На последней борозде. |
Ныне грешник тот великий, |
О котором предвещанье |
Слышал ты давно - |
Наконец к тебе приидет |
Исповедовать себя, |
И получит разрешенье, |
И заснёшь ты вечным сном". |
Сон отрадный, благовещный - |
Сердце жадное не смеет |
И поверить и не верить. |
Ах, ужели в самом деле |
Близок я к моей кончине? |
И страшуся и надеюсь, |
Казни вечныя страшуся, |
Милосердия надеюсь: |
Успокой меня, Творец. |
Но Твоя да будет воля, |
Не моя. - Кто там идёт?.. |
Перевод А. С. Пушкина
Жалобы бедняков
"И что так ропщет бедный люд?" - |
Богач сказал мне раз. |
"Что я тебе ответить мог, |
Пойдем со мной сейчас". |
Морозный вечер был, и снег |
На улицах лежал. |
Мы шли дрожа. Нас зимний плащ |
От стужи не спасал. |
Старик нам встретился седой; |
Он сгорблен был и хил. |
"Зачем из дому вышел ты?" - |
Я старика спросил. |
Он отвечал: "У очага |
Сидеть бы я готов, |
Когда бы подали вы мне |
Хоть на вязанку дров". |
Вот мальчик, видим мы, идет. |
В лохмотьях весь и бос. |
"Куда ты, - я спросил его, - |
Бедняк, в такой мороз?" |
- "За подаяньем послан я, - |
Он мне сказал в ответ. - |
А в доме хлеба нет!" |
На чье-то бледное лицо |
Пал свет от фонарей: |
На камне женщина сидит, |
Малюток двое с ней. |
"Зачем, - я молвил ей, - ты здесь? |
Ведь ночь так холодна, |
И деток бедных жаль..." Но мне |
Ответила она: |
"Мой муж солдат. За короля |
Пошел он воевать. |
И подаяньем хлеб должна |
Себе я добывать". |
В одежде легкой мимо нас |
Красавица прошла, |
В лицо с усмешкой нам взглянув, |
Развязна и смела. |
Я, воротив ее, спросил: |
"Иль сладок так порок, |
Из дома вызвать мог?" |
Ее заставила глаза |
Потупить речь моя, |
И тихий голос прозвучал: |
"Весь день не ела я!" |
Богач стоял смущен и нем. |
"Теперь, -я произнес, - |
Ты знаешь всё. Ответил сам |
Народ на твой вопрос". |
Перевод Алексея Плещеева.
Бленгеймский бой
Прохладный вечер наступил, |
Сменив палящий зной. |
У входа в хижину свою |
Сидел старик седой; |
Играла внучка перед ним |
С братишкой маленьким своим. |
И что-то круглое в траве |
Бросали всё они. |
И говорит: "Взгляни, |
Что это мы на берегу |
Нашли, понять я не могу". |
Находку внучка взяв, старик |
Со вздохом отвечал: |
"Ах, это череп! Кто его |
Носил-со славой пал. |
Когда-то был здесь жаркий бой |
И не один погиб герой. |
В саду костей и черепов |
Не сосчитаешь, друг! |
И в поле тоже: сколько раз |
Их задевал мой плуг. |
Здесь реки крови протекли |
И храбрых тысячи легли". |
- "Ах, расскажи нам, расскажи |
Про эти времена! - |
Воскликнул внук. - Из-за чего |
Была тогда война?" |
Чудес они от деда ждут. |
"Из-за чего была война, |
Спросил ты мой дружок; |
Добиться этого и сам |
Я с малых лет не мог. |
Но говорили все, что свет |
Таких не видывал побед. |
В Бленгейме жили мы с отцом... |
Пальба весь день была... |
Упала бомба в домик наш, |
И он сгорел дотла. |
С женой, с детьми отец бежал, |
Он бесприютным нищим стал. |
Всё истребил огонь, и рожь |
Не дождалась жнеца. |
Больных старух, грудных детей |
Погибло без конца. |
Как быть! На то война, и нет, |
Увы, без этого побед! |
На поле битвы я |
Взглянул впервые. Горы тел |
Лежали там, гния. |
Ужасный вид! Но что ж? Иной |
Побед нельзя купить ценой. |
В честь победивших пили все, |
Хвала гремела им". |
-"Как?"-внучка деда прервала.- |
Разбойникам таким?" |
-"Молчи! Гордиться вся страна |
Победой славною должна. |
Да! принц Евгений и Мальброг |
Тот выиграли бой". |
Тут мальчик перебил: "А прок |
От этого какой?" |
-"Молчи, несносный дуралей! |
Мир не видал побед славней!" |
Перевод Алексея Плещеева.
Испанская армада
Карунский оставляя порт, |
Огромная, под возгласы и гул, |
Армада поплыла. |
К брегам английским вымпел звал, |
К брегам английским парус нес - |
Завоевать страну в кольце морей |
Их Рим благословил. |
Где эхо множит океан, |
Где горы высятся в скалах, |
Собрались толпы, видя славу их |
И вознося мольбы. |
Вливаясь в океана рев, |
Надеждой крепли голоса |
И верою, что парус принесет |
Домой благую весть. |
Уж потонул вдали маяк, |
Вот Галисийские хребты, |
Как облака вечерние, лежат, |
И вот они вдали. |
Испанцы видят вдалеке: |
Утесы серебристые встают |
Страны в кольце морей. |
Безумцы! Никогда врагу |
Не взять страны в кольце морей. |
Безумцы! Не влачить ярма |
Британцам никогда. |
Недаром же на берегах |
Природа скалы вознесла, |
Недаром старый океан бурлит, |
Спасая остров свой. |
О, сколько смелых моряков, |
Где ныне сила римских чар? |
Где яростных испанцев спесь и где |
Надежды победить? |
И слушайте, поднялся ветр, |
Кидает волны океан, |
Встают на посягателей спасать |
Страну в кольце морей. |
Испанский деспот о судах, |
Ушедших в море, думает в глухом |
Предчувствии беды. |
В залив Бискайский часовой |
Вперяет воспаленный взор, |
Но парус никогда не принесет |
Домой благую весть. |
Перевод Николая Оцупа
Дон-Жуан Гуальберто
I
Уже сооруженье издалека |
Взнесенной башней путника манит, |
На много миль восходит он высоко, |
Чтобы коснуться освященных плит. |
Аббат доволен, полный гордой веры, |
Что нет монастыря внушительней Моссеры. |
II
Не описать Моссеры величавой |
Массивные колонны в двух словах, |
Ворот высоких сводчатые главы, |
Изображенья на резных столбах. |
Рассказывать о всем, быть может, скучновато. |
III
Не больше милосердия, чем страха |
Давал просителям высокий храм. |
Там милости дающего монаха |
Не встретить обездоленным сынам. |
До них ли, коль работа дорогая... |
Храм строился и рос, утехи не давая. |
IV
Моссера высится, и в день субботний |
Гордец Родульф несметным толпам рад. |
Стекаясь в храм за милостью Господней, |
Им восхищается и стар и млад. |
Одни в молитвах ищут утешенья, |
Другие в пышности и блеске развлеченья. |
V
Раз Гуальберто, за свои деянья |
Причисленный к святым, зашел туда, |
Чтоб храма нового увидеть зданья; |
Он думает, исполненный стыда, |
Что для монахов чистых, благолепных |
Не место обитать в стенах великолепных. |
VI
И подошел с приветствием, - закон |
Святого Бенедикта, без сомненья. |
И заповеди исполняет он |
С таким благоговеньем и стараньем, |
Что небеса дарят его своим вниманьем. |
VII
"Привет, мой брат, - сказал Родульф в весельи, - |
Средь этих стен я рад увидеть вас. |
С тех пор, как вы ушли из скромной кельи, |
Прошло немало дней; в последний раз |
Со мной, хозяином, простясь, в дорогу |
Вы тронулись, судьбу и душу вверив Богу. |
VIII
Плохой приют нашли вы в бедном зданьи, |
Такому гостю нищий был прием, |
Стоял на ненадежном основаньи |
Дом обветшалый; с памятью о нем |
Пройдемте, брат мой, в новые ворота |
Моссеры - этого ведь стоим мы почета!" |
IX
Так весело болтал аббат; сурово |
Лицо у Гуальберто, - красоту |
"Моссере новой |
Я прежнюю, - сказал он, - предпочту. |
Для царской гордости пышны палаты, |
Но храмы чистые умеренностью святы". |
X
Родульфо отвечал: "Вы слишком строги, |
Здесь место видное, и пышный храм |
Угоден Господу; живет в чертоге |
Земной король; искусство пышет там, |
Всё украшает радостью узорной; |
Лачуги грязные Царю царей позорны". |
XI
"Итак, о добродетели всегдашней, |
О набожности вашей говорят |
Недосягаемые эти башни, - |
Сказал монах, суровый бросив взгляд, - |
К молящему во имя Духа |
И в скромной келии Господь преклонит ухо. |
XII
Родульфо! воздвигалось это зданье, |
А был ли обогрет бедняк у врат, |
Кто здесь утешил сироты страданье, |
Нашел ли здесь одежду нищий брат? |
Кто нищему отдаст ломоть последний хлеба. |
XIII
Те первые, что Господу служили, |
Оставив всё, - не в замках и дворцах, |
Они пустынниками в кельях жили, |
Не подавалось яств на их столах. |
И если к ручейку вела дорога, |
Они, довольные, благодарили Бога". |
XIV
Тогда Родульфо потемнел от гнева: |
"Довольно проповеди! - он вскричал. - |
Ты стал завистливым! Святая Дева! |
Ты горд, а кажешься смирен и мал! |
Великолепный храм исполнен славой, |
В лохмотьях гордость ты таишь, монах лукавый!" |
XV
На это Гуальберто потрясенный |
Воскликнул: "Боже, выслушай меня, |
Когда Тебе лишь этот храм священный, |
Благослови его сияньем дня, |
Тогда пускай сей дом стоит спокойно, |
Так долго, как ручей, поющий здесь нестройно. |
XVI
Для самохвальства этот гордый храм, - |
То мести он тогда Твоей достоин. |
Где он стоит, пусть голо будет там. |
И пусть ручей, журчащий здесь в покое, |
До основания дом нечестивый смоет!" |
XVII
Умолк монах. И чудо! Стали воды, |
И грозно вздувшись поднялся ручей. |
Монахи в страхе покидают своды |
Моссеры, а вода растет грозней, |
И близится, и угрожает крыше |
Огромная гора, стен монастырских выше. |
XVIII
Тяжелогромкая, она разит Моссеру. |
Гул далеко разносится. Лежат |
Колонны, башня, - жалкую пещеру |
Прохожий видеть был бы больше рад. |
Теченье навсегда уносит ныне |
Дом, назначавшийся служить одной гордыне. |
XIX
Быть может, так же, как земля Моссеры, |
Был довод Гуальберто нездоров, |
Что он не тронул наших берегов, |
А то изволь-ка ждать, дрожа от страха, |
Потопа в Англии от вандала-монаха. |
XX
Тогда б ни Баттль не высился почтенный, |
Ни арка Мальмсбери, и я б не знал, |
Высокой радости объехать стены |
На острове Артура, где слыхал |
От богомольцев часто я проклятья |
Заставам, у каких сбирают подать братья. |
XXI
Ты б не нашел ни одного колодца, |
Мой милый Жорж, и Каннинга собор |
Не долго б высился. Когда придется |
С высот Ильи тебе направить взор, - |
Взгляни на церкви древние направо, |
Но башня тоже, Жорж, не уцелеет, право. |
XXII
Я думаю, мы больше б не слыхали |
В вечерний час Фомы Большого звон, |
И даже сам Христов фонтан едва ли |
Не выступил бы с четырех сторон. |
Не стал бы бушевать над старой нашей школой. |
XXIII
Вестминстер, Божий дом, клянусь, тогда бы |
Концертным залом больше не служил, |
И старой Темзе знак давая слабый, |
Отец бы славный Гринвич затопил. |
И холм снести стараясь нечестивый, |
Святого Павла храм покрыли бы разливы. |
XXIV
Считаешь ли ты, Жорж, ненужным хламом |
Рассказ о католических святых? |
Тот, кто прочел его, глупец тем самым? |
Прикажешь ли на срывах дум моих, |
Запутав факты в темноте испуга, |
Висеть вниз головой над вечным бегом круга? |
XXV
Поверь, тому мои благословенья, |
Кто вздумал жизнь монахов описать. |
Люблю над толстой книгой размышленья, |
Где лжи и правды ровная печать, |
Где вера искренность не обманула, |
Где видишь ангелов и рядом Вельзевула. |
XXVI
Но можно ль сочинителя бранить, |
Когда, внимательный и терпеливый, |
Он вымыслов приятных тянет нить: |
Как человек спасался добрым глазом, - |
Не совесть, только вкус он выдает рассказом. |
XXVII
Прошли года, забыли человека, |
Который так же, как и мы, писал, |
Его рассказы через два, три века |
Считать святою правдой каждый стал. |
Не правда ль, Жорж, ты должен поклониться |
Тому, кто указал мне старые страницы. |
XXVIII
Не всё обман, что носит лжи завесу, - |
Испанский рыцарь, набожный герой |
Антолинез в соборе слушал мессу, |
Пока до срока грянул смертный бой. |
Хоть честь и долг влекли его на битву, |
Он ими пренебрег, чтоб дочитать молитву. |
XXIX
Так, на коленях рыцарь безоружный |
Видали люди, как он с ратью дружной |
Рубился и дробил за шлемом шлем. |
И повторяли все с благоговеньем, |
Что лишь ему страна обязана спасеньем. |
XXX
Вот правда. Говорят, послал Спаситель |
Ему святого ангела с небес, |
Который бился там, как заместитель. |
Теперь представь себе: Антолинез |
Имел на диво преданного друга, |
И объяснилось всё, что принималось туго. |
XXXI
Я подозрительно не отвергаю |
Энтузиастов драгоценных снов, |
Не хочешь ли прочесть за чашкой чаю |
О Гуальберто снова пару слов: |
Как он монастыря искал впервые, |
Совсем простой рассказ, и в нем места живые. |
XXXII
Единственный наследник Вальдеспеса, |
Был Гуальберто счастлив с юных лет. |
Его отец, блистательный повеса, |
Победа вслед его мелькавшим перьям |
Нередко шла, и он сиял высокомерьем. |
XXXIII
Случилось: родич вражеской рукою |
Был умерщвлен, и поклялся отец, |
Томимый гневом больше, чем тоскою, |
Что кровь за кровь прольется, наконец. |
И Гуальберто-юноше внушали, |
Что справедлива месть и святы звоны стали. |
XXXIV
Они ждут долго, - и нежданны вести |
До них дошли, что по тропе глухой |
Ансельмо, жертва неизбежной мести, |
Убийца родича, пройдет домой. |
"Иди, - сказал отец, - будь наготове!" |
И Гуальберто лег и ждет под дубом крови. |
XXXV
Когда пришел он к тихой чаще бора, |
Кончался день и близился закат. |
Ансельмо мог пройти еще нескоро, |
И юноша под дубом лечь бы рад. |
Он начал размышлять о мести благодатной. |
XXXVI
Садилось солнце, светом розоватым |
Лучей закатных озарился лес, |
И Гуальберто в облаке крылатом |
Ловил огонь, что в полчаса исчез. |
Спокойный серый сумрак лег на склоны, |
Лишь с запада блестел последний луч зеленый. |
XXXVII
Прохлада вечера благоухала, |
Осенних листьев аромат простой |
Лился, под ветром ветка трепетала, |
И безмятежен был и тих покой. |
Лишь падающий лист шуршал порою, |
Да ближний ручеек баюкал болтовнею. |
XXXVIII
Кто не исполнился бы умиленья, |
Кто не обрел бы тишину души? |
В подобный миг смягчился, без сомненья, |
И Гуальберто в ласковой тиши. |
Он думает, что месть благословилась свыше. |
XXXIX
Католик, слыша колокола звоны, |
Хоть занят он, обязан петь псалмы. |
В чужой стране мне нравятся законы, |
Как этот, - вечером молитвой мы |
Утешены; Жорж, в их страну поехав, |
Ты с ними искренно помолишься - без смеха. |
XL
Обрядам Гуальберто был обучен, |
Он исполнял благоговейно их, |
Он, вечером с молитвой неразлучен, |
Горячим сердцем пел хвалебный стих. |
Но, полон необычных опасений, |
Он этим вечером не преклонил колени. |
XLI
Что сердцу помолиться помешало? |
Внезапного сомнения крыло |
Задело душу. Тот, кто терний жало |
Приял на светлое свое чело, |
Чтоб род людской спасти, был Сам смиренным, |
И должен тот простить, кто хочет быть прощенным. |
XLII
Удержит жертву на ее пути. |
Но под откосом к смерти неминучей |
Убийца приближался; не спасти |
Души от зла; и Гуальберто шпагу |
Берет, прогнав мечты, манившие ко благу. |
XLIII
"Дом Вальдеспеса мстит тебе ударом! |
О мести нашей родичу скажи!" |
Пал невооруженный ниц и с жаром |
Молил того, кто меч свой обнажил, |
Он держит руку, просит о пощаде: |
"Не троньте грешника, прощенья, Бога ради!" |
XLIV
При этом имени благоговейном |
Почуял Гуальберто: сердце бьет |
Тревогу; мысль о мщеньи сокровенном |
Ушла; блестит на лбу холодный пот. |
Священный ужас был в горячем слове; |
"О Боже, радость! Я не пролил братской крови". |
XLV
"Живи, Ансельмо, - он сказал и поднял |
Его с колен. - Благословляй Того, |
Прости мне замысел". Затем, его |
Оставив в удивленьи, за порогом |
Соседней церкви он открылся перед Богом. |
XLVI
Он, задыхаясь, прибежал поспешно, |
Стучал, как молот, пульс; перед крестом |
Он умолил в слезах прощенья грешной |
Душе своей. Подняв глаза потом, |
Он увидал от слез, как в дымке зыбкой, |
Христа, сиявшего прощающей улыбкой. |
XLVII
Благословенный сон! С той самой ночи |
Он самым набожным монахом стал, |
Он видел ангелов крылатых очи |
И восхищеньем радостным пылал. |
Небесных радостей коснувшись близко, |
Украсил он собой листы святого списка. |
Перевод Николая Оцупа
Баллада о юноше, который захотел прочесть беззаконные книги, и о том, как он был наказан
Корнелий Агриппа пускается в путь, |
Ученую келью спешит он замкнуть, |
Его пуще жизни хранить завещал. |
"Коль спросят - нельзя ль в мой зайти кабинет, |
Ключа не давай и ответствуй всем - нет. |
Кто-б ни был, пусть просит, пусть молит - никто |
Не должен войти в эту дверь ни за что!" |
Жил юноша подле... Гнетет его страсть |
В ученую келью Агриппы попасть: |
Он молит - дай видеть мне мудрости луч. |
И глупая женщина вынула ключ. |
Фолиант на пюпитре ученом лежал - |
Его сам Агриппа недавно читал. |
Все буквы в нем - кровью живой налиты |
Из кожи покойников были листы... |
Вставал из магических, страшных страниц |
Сонм жутких картин и невиданных лиц, |
Подобья столь мерзостных форм и вещей, |
Что язык рассказать то не смог бы ничей! |
И юноша начал ту книгу читать - |
Хоть смысл ее темен, но глаз не отнять... |
Читает... Стучат все сильней и сильней! |
Сильней и сильнее стук страшный растет |
И не знает несчастный, что там его ждет. |
Сидит он... душа его страха полна... |
Ужасно горели рога на челе, |
Как медь раскаленная в адском жерле; |
Клубилось дыханье, как дым голубой, |
И хвост извивался горящей змеей. |
"Что нужно тебе от меня?" враг изрек, |
Но юноша слова промолвить не мог. |
И волосы дыбом поднялись на нем, |
И члены от страха свело столбняком. |
- "Что нужно тебе?" голос снова воззвал, |
Слова онемели бессильно в устах, |
До самых костей пронизал его страх. |
- "Что нужно тебе?" тот спросил в третий раз |
И молнии страшно блеснули из глаз. |
Молитвы бедняк сотворить не успел. |
Ужасное пламя злой взор изрыгал, |
Когда сердце юноши он разорвал. |
И зубы над жертвой оскалил злой бес |
Мораль: |
Да будет наука вам, юноши, впредь - |
Страшитесь в волшебные книги смотреть! |
Перевод Дмитрия Якубовича