У бедняков убогий кров,
Нет ночью места для коров.
Едва пройдет Михайлов день[1076],
Вблизи шотландских деревень
В холодном сумрачном краю
Коровы бродят по жнивью;
Сквозь шкуру светится скелет,
На пастбище травинки нет;
Коровы бедствуют в ненастье
И стойко держатся в несчастье;
Дождь в мае землю оросит,
На нивах злаки воскресит;
Росистая ночная тьма
Коровам ниспошлет корма;
Корова в теле вновь тогда
И, словно телка, молода;
Как будто бы весной готов
Котел Медеи для коров
И от коровы недалек
Тот, кто Европу в миг завлек.[1078]
Ты скажешь, был я неучтив,
Тебя с коровою сравнив?
Но в этом суть, поверь мне, Стелла,
Зимой ты тоже спала с тела.
Весною смело в путь пустись.
Поедешь в Килку ты пастись!
Там воздух вновь тебя прельстит,
К тебе вернется аппетит,
И ты, блуждая по лугам,
Вновь нагуляешь тело там,
И заиграет в жилах кровь.
Себя ты к этому готовь!
Ты только имя сохранишь
И свой заслуженный престиж.
Когда живое существо -
Кровь, плоть и больше ничего,
Возникнет новая краса.
Среди травы, где жаркий свет,
Вернешь свои пятнадцать лет.
Такой сплетешь себе венок,
Что сквайры все собьются с ног
И в сапогах со звоном шпор
В сопровожденье гончих свор
Обгонят судей франтоватых
И слуг, подпасков простоватых,
Чтобы до утренней звезды
Твои поцеловать следы.
Однако, стих запомнив мой,
Вернись ты вовремя домой.
Михайлов день придет опять;
Начнешь ты, Стелла, вес терять.
И в Килку сквайры ни ногой,
Дичиной заняты другой.
Найдется здесь вино и брашно.