Потоп.
Часть вторая.
Глава V

V

У Жендзяна не было намерения оставаться на ночь в корчме, так как из Вонсоши до Щучина было не далеко - он хотел только дать отдохнуть лошадям, особенно тем, которые тащили нагруженные возы. И когда Кмициц позволил ему ехать дальше, Жендзян не стал терять времени и час спустя, уже поздней ночью, въезжал в Щучин и, назвав себя страже, расположился на рынке, так как дома были заняты солдатами, для которых даже не хватало места. Щучин считался городом, хотя на самом деле городом не был: в нем не было еще крепостных валов, не было ратуши, не было суда, а монастырь пиаров возник в нем только во времена Яна III, домов было немного, все больше простые избы; город этот только потому назывался городом, что избы были построены правильными рядами, образуя улицы, кварталы и рынок, не менее болотистый, впрочем, чем дно пруда, над которым был расположен город.

Выспавшись в теплой волчьей шубе, пан Жендзян дождался утра и сейчас же отправился к пану Володыевскому, который, не видев его с давних пор, принял его с радостью и сейчас же повел в квартиру панов Скшетуских и пана Заглобы. Жендзян даже расплакался, увидев своего прежнего пана, которому верно служил столько лет, с которым столько пережил вместе и с которым ему посчастливилось так разбогатеть. Не стыдясь того, что он прежде был слугой, он стал целовать пану Яну руки и повторять с волнением:

- Ваша милость... ваша милость... В какие времена мы с вами встречаемся!

И все они принялись жаловаться на плохие времена, наконец пан Заглоба сказал:

- Но ты, Жендзян, всегда у Христа за пазухой сидишь и, вижу, теперь в паны вышел. Помнишь, я тебе предсказывал, что если тебя не повесят, то ты нас еще порадуешь... Что же ты теперь делаешь?

- Ваша милость, да за что же меня было вешать, коли я ни против Бога, ни против закона ничего дурного не сделал?.. Я служил верно, и если изменял кому, то только врагам, что за заслугу почитаю. И если случалось мне какого-нибудь мошенника за нос провести, как, к примеру сказать, мятежников или ту колдунью - помните, ваша милость? - так это не грех, а если и грех, так не мой, а вашей милости, так как ваша милость меня и научили людей за нос водить!

- Ну нет-с, этому не бывать!.. Вы только посмотрите на него! - сказал Заглоба. - Если ты хочешь, чтобы я после смерти за грехи твои отвечал, так отдай мне при жизни их плоды. Ведь сам ты пользуешься всеми теми богатствами, которые среди казаков собрал, за это тебя и будут жарить в пекле.

- Господь милостив, пане, и этого не будет!.. Я своими богатствами не пользовался, я с соседями прежде всего судом разделался. И родителей обеспечил - они теперь спокойно в Жендзянах сидят, никакой нужды больше не знают, потому что Яворские по миру пошли, а я теперь только начал на собственную руку работать!

- Значит, ты больше не живешь в Жендзянах? - спросил пан Ян Скшетуский.

- В Жендзянах по-прежнему живут родители мои, а я живу в Вонсоше и жаловаться не могу, Господь благословил! Но когда я услышал, что ваши милости в Щучине, я уж не мог усидеть на месте и подумал: видно, опять пора в путь. Если быть войне, так пусть будет!

- Признайся, - сказал пан Заглоба, - что ты шведов в Вонсоше испугался.

- Шведов еще в Видской земле нет, разве лишь маленькие отряды, да и те заходят осторожно, так как мужики больно на них озлились.

- Ты мне хорошую новость привез, - сказал Володыевский, - я вчера отряд на разведки выслал, чтобы узнать про шведов: я не знал, можно ли оставаться в Щучине безопасно. Ты, должно быть, с этим отрядом и приехал.

- С отрядом? Я? Я его сам сюда привел, а вернее, привез: от него ни одного человека не осталось, который бы мог без чужой помощи на коне усидеть!

- Как так? Что ты говоришь? Что случилось? - спросил Володыевский.

- Их страшно побили, - объяснил Жендзян.

- Кто их побил?

- Пан Кмициц.

Скшетуские даже вскочили со скамьи, спросив одновременно:

- Пан Кмициц? Да что же он здесь делает? Неужели князь-гетман уже сюда подошел? Ну, говори скорее, что случилось?

- Зачем мне говорить, подождем лучше, пока пан Володыевский вернется, это его больше всех касается, ни к чему два раза повторять одно и то же.

- Ты видел Кмицица собственными глазами? - спросил пан Заглоба.

- Как вас вижу, ваша милость.

- И говорил с ним?

- Как же мне было не говорить, когда мы съехались с ним в корчме, недалеко отсюда; я остановился, чтобы дать лошадям отдохнуть, а он на ночлег. Мы больше часу говорили, потому что нечего было больше делать. Я ругал шведов, и он ругал шведов...

- Шведов? Он ругал шведов? - спросил Скшетуский.

- Как чертей, хотя к ним ехал!

- Много с ним войска было?

- Никакого войска не было, челядь только, правда, вооруженная и с такими мордами, что уж верно те, которые младенцев резали при Ироде, были не страшнее их. Он сказал мне, что он мелкий шляхтич и едет на ярмарку с лошадьми. И хотя у него был табун, лошадей в двадцать, я ему не очень-то поверил, потому что и по виду он непохож на лошадника, и разговор у него не такой, и дорогой перстень я у него на руке видел... Вот этот самый.

Тут Жендзян поднес к глазам слушателей сверкающий перстень, а пан Заглоба всплеснул руками и вскрикнул:

- Он уж и у него выклянчил! По одному этому я бы тебя узнал, Жендзян, на другом конце света.

- Простите, ваша милость, я не клянчил! Я шляхтич всякому равный, а не цыган, хотя пока арендаторством и занимаюсь, ибо Господь Бог мне собственной земли еще не дал. А этот перстень пан Кмициц дал мне в знак того, что то, что он говорил, - правда. Я сейчас же вашим милостям его слова повторю, ибо вижу, что дело это такое, за которое мы собственными шкурами можем поплатиться.

- Как так? - спросил Заглоба.

В эту минуту вошел пан Володыевский, весь трясясь от гнева, бледный, бросил шапку на стол и воскликнул:

- Просто не верится! Трое убитых, Юзва ранен, едва дышит...

- Юзва Бутрым? Да ведь это человек медвежьей силы! - сказал изумленный Заглоба.

- Его-то пан Кмициц и повалил, я сам видел! - вставил Жендзян.

- Слышать я больше не хочу об этом пане Кмицице! - возбужденно говорил Володыевский. - Где только этот человек ни покажется, за ним трупы остаются, точно зараза прошла. Довольно этого! Теперь мы с ним квиты, и у нас с ним новые счеты, он мне столько народу перепортил, на лучших солдат напал!.. Я это ему попомню при первой же встрече...

- Правду говоря, не он на них напал, а они на него, он в самом темном углу сидел, чтобы они его не узнали, - сказал Жендзян.

- А ты, вместо того чтобы моим людям помогать, еще за него заступаешься! - с гневом сказал пан Володыевский.

увез, так это только по великодушию пана Кмицица. Вы послушайте Панове, как все это случилось. Жендзян стал подробно рассказывать про битву в корчме, ничего не пропуская, и, когда наконец рассказал то, что ему велел сказать пан Кмициц, офицеры страшно удивились.

- Он сам это говорил? - спросил Заглоба.

- Сам, - ответил Жендзян. - "Я, говорит, пану Володыевскому и конфедератам не враг, хотя они думают иначе. Они потом увидят, а пока пусть держатся вместе, Богом заклинаю, иначе их воевода виленский разгромит поодиночке".

- И он сказал, что воевода уже в дороге? - спросил пан Скшетуский.

- Он говорил только, что воевода ждет подкрепления от шведов и сейчас же тронется на Полесье.

- Что вы думаете об этом, Панове? - спросил Володыевский, поглядывая на товарищей.

- Удивительное дело! - ответил Заглоба. - Или этот человек изменяет Радзивиллу, или нам готовит какой-нибудь подвох. Но какой? Он советует держаться вместе, чем же это может быть плохо?

- Тем, что мы от голода перемрем, - ответил Володыевский. - У меня есть известие, что Жиромский, Котовский и Липницкий разделят полки на мелкие отряды и расположатся по всему воеводству, так как вместе им невозможно прокормить лошадей.

- Но если Радзивилл действительно придет, - спросил Станислав Скшетуский, - кто тогда даст ему отпор?

Никто не умел ответить на этот вопрос, так как было совершенно ясно, что если бы великий гетман литовский пришел и застал силы конфедератов разрозненными, он разбил бы их с необычайной легкостью.

- Удивительное дело! - повторил Заглоба. И после минутного молчания он прибавил:

- Ведь Кмициц доказал уже, что он искренне желает нам добра. Я готов думать, что он оставил Радзивилла... Но в таком случае ему незачем было бы пробираться переодетым, и, главное, куда? - к шведам!

Тут он обратился к Жендзяну:

- Ведь он говорил тебе, что едет в Варшаву?

- Говорил! - сказал Жендзян.

- Ну да, а там уже шведы!

- Да. И теперь он должен был уже встретить шведов, если ехал всю ночь, - ответил Жендзян.

- Видели ли вы когда-нибудь такого человека? - спросил Заглоба, поглядывая на товарищей.

- В нем зло перемешано с добром, как плевелы с зерном, это несомненно, - ответил Ян Скшетуский, - но что касается того, чтобы в том совете, который он нам сейчас дает, было бы какое-нибудь предательство, то я это категорически отрицаю. Я не знаю, куда он едет, почему он пробирается к шведам переодетый, да и напрасно было бы ломать себе над этим голову, ибо здесь какая-то тайна... Но он дает хороший совет, он искренне предостерегает, я в этом могу поклясться, как и в том, что единственное спасение Для нас - послушаться этого совета. Кто знает, не будем ли мы снова обязаны ему жизнью и здоровьем.

- Господи боже! - воскликнул Володыевский. - Как же Радзивилл может сюда прийти, если у него на дороге стоят войска Золотаренки и пехота Хованского? Другое дело мы: отдельный полк может проскользнуть, да ведь и то в Павлишках мы должны были саблями расчищать себе дорогу. Другое дело Кмициц, который пробирался с несколькими людьми, но как же князь-гетман пройдет со всем своим войском? Ему придется раньше разбить тех... Пан Володыевский не успел докончить, как вдруг дверь открылась, и вошел слуга.

- Посыльный с письмом к пану полковнику, - сказал он.

Слуга вышел и через минуту вернулся с письмом. Пан Михал быстро сорвал печать и стал читать.

- "Чего вчера недосказал арендатору из Вонсоши, то дописываю сегодня. У гетмана войска достаточно, чтобы расправиться с вами, но он нарочно подкрепления ждет от шведов, чтобы выступить против вас от имени шведского короля. Если бы тогда казаки его задели, им пришлось бы и на шведов ударить, а это было бы то же, что с королем шведским начать войну. Этого они не сделают, ибо им это запрещено, - шведов они боятся и начинать с ними войну не будут. Они убедились и в том, что Радзивилл нарочно избегает подвергать шведов опасности; довольно было бы застрелить или изрубить одного, чтоб тотчас война возникла. Теперь казаки сами не знают, что делать, ибо Литва шведам сдалась; они стоят на месте, выжидая, что будет, и не смея воевать. Потому они Радзивилла не задержат и никакого вреда ему не причинят, - он пойдет прямо на вас и будет вас разбивать поодиночке, если вы не соберетесь вместе. Богом заклинаю, сделайте так и скорее воеводу витебского к себе зовите, ибо и ему теперь легче добраться к вам, пока казаки стоят, не зная, что делать. Я хотел вас от чужого имени предупредить, чтобы вы скорее поверили, но так как теперь вы знаете, от кого это известие, то я подписываю свое собственное имя. Горе вам, если вы не поверите, ибо я уже не тот, что был раньше, и, даст Бог, вы услышите обо мне нечто другое. Кмициц".

-- Ты хотел знать, как Радзивилл придет к нам, вот тебе и ответ! - сказал Ян Скшетуский.

- Правда... Он дает хороший совет! - отвечал Володыевский.

- Как так - хороший? Святой совет! - воскликнул Заглоба. - Тут не может быть сомнений. Я первый разгадал этого человека, и, хоть нет проклятий, которых бы не посылали на его голову, я вам говорю, что мы еще будем его благословлять... С меня довольно посмотреть на человека, чтобы знать, чего он стоит. А помните, как он мне понравился в Кейданах? Сам он тоже нас любит, как истых рыцарей, а когда он в первый раз услышал мое имя, он от восторга чуть не задушил меня и благодаря мне всех вас спас.

- А вы, ваша милость, нисколько не изменились, - заметил Женд-зян, - отчего же пан Кмициц должен любить вашу милость больше моего пана или пана Володыевского?

- Дурак ты! - ответил Заглоба. - Я тебя тоже сразу разгадал, и если называю тебя арендатором, а не дурнем из Вонсоши, так только из вежливости.

- Так, может быть, он тоже из вежливости выражал вам свой восторг? - ответил Жендзян.

- Ишь какой бодливый! Женись, пан арендатор, и ты еще бодливей станешь! Уж я ручаюсь!

- Все это хорошо, - ответил пан Володыевский, - но если он так желает нам добра, то почему он к нам не приехал, а прокрался мимо нас, как волк, и искусал наших людей?

- Не твоей головы это дело, - ответил Заглоба. - Что мы порешим, то ты и делай, и плохо тебе не будет! Если бы ты так же головой работал, как саблей, ты бы давно уже был великим гетманом вместо пана Потоцкого. Зачем Кмицицу было сюда приезжать? Не затем ли, чтобы ты ему так же не поверил, как и письму его не веришь, не затем ли, чтобы у вас до драки дошло, - он ведь в обиду себя не даст? Допустим даже, что ты бы поверил, но что сказали бы другие полковники: Котовский, Жиромский, Липницкий? Что сказали бы твои ляуданцы, разве бы они его не зарубили, если б ты только хоть на минуту оставил его с ними?

- Отед прав, - сказал Ян Скшетуский, - он сюда не мог приехать.

- Так чего же он едет к шведам? - упорно повторил пан Михал.

- Черт его знает еще, к шведам ли? И черт его знает, что пришло ему в его шальную голову? Нам до этого дела нет, а его советы для нас - спасение, если мы только хотим ноги унести.

- Тут нечего и раздумывать, - сказал Станислав Скшетуский.

- Надо поскорее известить Котовского, Жиромского, Липнипкого и другого Кмицица, - сказал Ян Скшетуский. - Дай им знать как можно скорее, пан Михал, но не пиши, кто их остерегает, ведь они ни за что не поверят.

- Мы одни будем знать, кто оказал нам услугу, и в свое время не замедлим за нее отблагодарить! - крикнул Заглоба. - Ну, живо, пан Михал!

- А сами мы отправимся под Белосток и назначим там сборный пункт. Дал бы Бог, чтобы как можно скорее подошел воевода витебский! - сказал Ян.

- Из Белостока нужно будет выслать к нему депутацию от войска. Даст Бог, мы выйдем навстречу пану гетману литовскому с равными силами, а может, и с большими. Нам с ним не сладить, но когда соединимся с воеводой витебским, тогда другое дело. Это почтенный человек и добродетельный, нет такого другого в Речи Посполитой!

- Ведь он теперь не только заложил имения свои, но серебро, золото и драгоценности в деньги переплавил, чтобы собрать как можно больше войска против неприятелей отчизны! - сказал пан Володыевский.

- Слава богу, хоть один такой человек нашелся! - сказал Станислав. - Ведь вы помните, как мы некогда и Радзивиллу верили?

- Не кощунствуйте, ваша милость! - вскрикнул Заглоба. - Воевода витебский. Ого! Да здравствует воевода витебский! А ты, Михал, посылай скорей, посылай! Пусть тут, в этом щучинском пруду, одни мелкие рыбешки остаются, а мы поедем в Белосток, где, даст Бог, и крупных рыб увидим... Кстати говоря, там евреи в праздник замечательные булки пекут. Ну, по крайней мере, война начнется. А то я уж соскучился... А когда мы Радзивилла разобьем, тогда и за шведов возьмемся. Мы уж показали, что мы умеем. Ну, посылай, пан Михал, мешкать опасно.

- А я пойду подниму на ноги полк, - сказал пан Ян.

пан Рох Ковальский, наместник. Они шли на Осовец, по прямой дороге к Белостоку, где должны были ждать другие конфедератские полки.