Потоп.
Часть третья.
Глава X

X

После этой победы Чарнецкий позволил наконец своим войскам отдохнуть и откормить лошадей, а потом намеревался форсированным маршем снова вернуться под Сандомир, чтобы совсем придушить шведского короля.

Между тем однажды вечером в лагерь прибыл пан Харламп с извещениями от Сапеги. Чарнецкий в это время уехал в Черск на смотр равского ополчения, которое там собиралось; поэтому Харламп отправился прямо на квартиру Володыевского, чтобы у него отдохнуть от долгой дороги.

Друзья радостно приветствовали его, но заметили, что офицер необычайно мрачен. А он сказал:

- О вашей победе мы слышали. Здесь счастье нам улыбнулось, а под Сандомиром отвернулось от нас! Нет уже Карла в ловушке, ушел, к великому стыду литовского войска!

- Да разве это возможно?! - крикнул пан Володыевский, хватаясь за голову.

Оба Скшетуские и Заглоба остановились как вкопанные.

- Как же это было? Говорите скорее, ваць-пане, не то из кожи вылезу!

- Я никак отдышаться не могу! - сказал Харламп. - Ехал я день и ночь, устал. Вот приедет пан Чарнецкий, я все расскажу по порядку; дайте мне немного отдохнуть.

- Значит, Карл ускользнул из ловушки? Я предвидел, что так и будет. Как? Разве вы не помните, что я это предсказывал? Ковальский свидетель!

- Дядя предсказывал! - сказал Рох.

- Куда же ушел Карл? - спросил Харлампа Володыевский.

- Пехота отправилась на баржах, а он с конницей ушел к Варшаве.

- Битва была?

- И была и не была! Короче говоря, оставьте меня в покое, я не могу говорить!

- Скажите лишь одно! Сапега совсем разбит?

- Какое разбит! Он преследует короля, но Сапеге никого не догнать!

- Он так же для погони пригоден, как немец для благочестивой жизни! - сказал Заглоба.

- Слава богу, что войска целы! - заметил Володыевский.

- Опростоволосились литвины! - воскликнул Заглоба. - Ничего не поделаешь! Придется опять зашивать дыру в Речи Посполитой!

Сам Чарнецкий проиграл битву под Голембом! Как же мог не проиграть и Сапе-га, тем более что вы его оставили одного, как сироту!

- Да разве мы к Варку плясать ходили? - с негодованием спросил Заглоба.

- Знаю, что не плясать, а в битву, и Бог дал вам победу. Но кто знает, не лучше ли было бы не ходить. У нас говорят, что польское и литовское войско, каждое в отдельности, может быть разбито, но, когда они вместе, их не одолеют никакие силы адовы!

- Это возможно! - сказал Володыевский. - Но нам нет дела до того, что порешили вожди. Не могло здесь обойтись без вашей вины.

- Должно быть, Сапега накуролесил, я уж его знаю! - сказал Заглоба.

- Этого я не отрицаю! - пробормотал Харламп.

Они умолки и лишь временами угрюмо поглядывали друг на друга, так как им казалось, что счастье опять начинает изменять Речи Посполитой. А ведь еще так недавно они были полны веры и надежды.

Вдруг Володыевский сказал:

- Пан каштелян вернулся! - и вышел из комнаты.

Каштелян действительно вернулся; Володыевский побежал к нему навстречу и закричал издали:

- Мосци-каштелян, шведский король разбил литовское войско и бежал из ловушки! Приехал офицер с письмами от воеводы виленского.

- Давай его сюда! - сказал Чарнецкий. - Где он?

- У меня. Я сейчас его приведу!

Но пана Чарнецкого так взволновало это известие, что он не захотел ждать, сейчас же спрыгнул с седла и вошел в квартиру Володыевского. Увидев его, все вскочили со своих мест, а он едва кивнул им и сказал:

- Пожалуйте письма!

Харламп подал ему запечатанное письмо. Каштелян отошел к окну, так как в комнате было темно, и начал его читать, озабоченно наморщив брови. Время от времени лицо его вспыхивало гневом.

- Каштелян волнуется! - шептал Скшетускому Заглоба. - Посмотри, как у него покраснело лицо; сейчас и шепелявить начнет, что с ним случается всегда, когда он в бешенстве.

В эту минуту Чарнецкий окончил чтение, с минуту крутил свою бороду и думал, наконец проговорил звенящим, неясным голосом:

- Пожалуйте сюда, пан офицер!

- К вашим услугам!

- Ничуть не рассеяны, мосци-каштелян!

- А сколько дней вам нужно, чтобы снова собраться?

Тут Заглоба шепнул Скшетускому:

- Он хочет его на удочку поймать.

Но Харламп без колебания сказал:

- Раз войско не рассеяно, то ему нечего собираться. Правда, что из ополченцев мы недосчитались человек пятисот; когда я уезжал, их не было и между убитыми, но это дело обычное, от этого армия не пострадала, и гетман двинулся в погоню за королем в полном порядке.

- Вы говорите, что не потеряли ни одной пушки?

- Мы потеряли четыре орудия, которые шведы, не имея возможности взять с собой, заклепали...

- Я вижу, что вы говорите правду; расскажите же, как это все произошло.

- Начинаю! - сказал Харламп. - Когда мы остались одни, неприятель скоро заметил, что завислянских войск нет и что на их месте осталось несколько "партий" и нерегулярных отрядов. Пан Сапега думал, что шведы ударят на них, и послал им кое-какое подкрепление, но незначительное, чтобы не ослабить себя. Между тем в лагере шведов засуетились и зашумели, как в улье. Под вечер они начали стягиваться к Сану. Мы были в квартире воеводы. Приезжает туда пан Кмициц, который зовется теперь Бабиничем, и докладывает об этом Сапеге. А пан Сапега как раз давал пир, на который съехалось много шляхтя-нок из Красника и Янова. Пан воевода большой охотник до женщин!

- Да и до пиров тоже! - прервал Чарнецкий.

- Нет меня с ним, некому его сдерживать! - вставил Заглоба.

- Может быть, будете с ним раньше, чем думаете, - ответил Чарнецкий, - тогда вы оба станете друг друга сдерживать! Рассказывайте дальше! - обратился он к Харлампу.

- Бабинич докладывает, а воевода отвечает: "Они только делают вид, что хотят наступать. Не посмеют! Скорее, говорит, захотят переправиться через Вислу, но я смотрю за ними в оба и тогда сам начну наступать. А пока, говорит, не будем портить настроения". Вот мы и начали есть да пить. Музыка заиграла, сам воевода в пляс пошел.

- Дам я ему плясы! - перебил Заглоба.

- Тише вы! - сказал Чарнецкий.

- Вдруг с берега снова прибежали сказать, что там страшный шум. Но Сапега - пажа в ухо: "Не лезь!" Плясали мы до рассвета, а спали до полудня. В полдень смотрим, а тут уж высокие валы, а на них - тяжелые орудия. Начали шведы стрелять. В полдень выехал и сам воевода, а шведы, под прикрытием орудий, стали строить мост. К великому нашему удивлению, работали они до самого вечера; мы думали, что построить-то мост, они построят, а пройти по нему не смогут. На следующий день опять строили. Воевода начал выстраивать войска и сам думал, что быть битве.

- Между тем мост был - для отвода глаз, а они перешли по другому, ниже, и напали на вас сбоку? - спросил Чарнецкий.

Харламп вытаращил глаза, открыл рот, с минуту молчал от изумления, наконец сказал:

- Нечего и говорить! Уж что касается войны, наш старик все на лету отгадает, точно сам все видел своими глазами! - прошептал Заглоба.

- Продолжайте! - сказал Чарнецкий.

- Настал вечер. Войска стояли наготове, но с наступлением сумерок опять начался пир. Между тем рано утром шведы перешли через второй мост, который был построен ниже, и напали. На фланге стоял полк пана Кошица, хорошего солдата, и он ударил на них. На помощь ему пошли ополченцы, что были поближе, но шведы как стали палить в них из орудий, они - бегом! Кошиц был убит, солдат его страшно потрепали! А ополченцы, налетев на лагерь, подняли замешательство. Остальные полки тоже были в битве, но мы ничего не могли поделать, наоборот, потеряли пушки. Будь у короля больше артиллерии и пехоты, он бы нас разбил наголову, но, к счастью, большая часть неприятельской пехоты и артиллерии отплыла ночью на баржах, о чем у нас тоже никто не знал.

- Сапега накуролесил! Так я и знал! - воскликнул Заглоба.

- Мы перехватили королевское письмо, - сказал Харламп, - которое уронили шведы. Из нее солдаты узнали, что король собирается идти в Пруссию, чтобы вернуться назад с курфюрстом, так как, пишет он, с одними шведскими силами он ничего не может сделать.

- Знаю, - сказал Чарнецкий, - Сапега прислал мне это письмо.

Затем он пробормотал как будто про себя:

- И нам нужно идти за ним в Пруссию.

- Я давно это говорю! - сказал Заглоба.

Чарнецкий посмотрел на него задумчиво и сказал громко:

- Несчастье! Подоспей я к Сандомиру, мы бы вдвоем с гетманом не выпустили ни одного шведа! Ну, что делать! Свершилось, прошлого не вернешь!.. Война продлится, а все же всем им не миновать смерти!

- Иначе и быть не может! - крикнули рыцари хором.

И бодрость опять вступила в них, хотя несколько минут тому назад они уже стали сомневаться.

Между тем Заглоба шепнул что-то на ухо арендатору из Вонсоши, тот исчез за дверью и сейчас же вернулся с кувшином. Видя это, Володыевский отвесил каштеляну низкий поклон:

- Великую бы честь оказали вы нам, простым солдатам, - начал он.

- Я охотно с вами выпью, - сказал Чарнецкий. - И знаете почему? Потому что нам придется проститься.

- Почему? - с удивлением спросил Володыевский.

- Пан Сапега пишет, что ляуданский полк принадлежит к литовскому войску и что он прислал его, только чтобы сопровождать короля, а теперь он нуждается в нем. особенно в офицерах, которых у него мало. Володыевский, ты знаешь, как я тебя люблю и как тяжело мне с тобой расстаться, но здесь есть для тебя приказ. Правда, Сапега, как человек учтивый, прислал его в мои руки и в мое распоряжение, и я мог бы его тебе не показать... Вот уж действительно это мне так же приятно, как если бы гетман сломал мою лучшую саблю!.. Но именно потому, что он прислал его в мое распоряжение, я тебе его даю - на!.. А ты делай то, что должен. За твое здоровье, солдатик!

Пан Володыевский снова поклонился Чарнецкому, но был так огорчен, что не мог сказать ни слова, а когда каштелян обнял его, слезы ручьем полились из его глаз.

- Пан Михал, не обращай внимания на приказ, - с волнением сказал Заглоба. - Я сам напишу Сапеге, да к тому же и проучу его хорошенько.

Но пан Михал прежде всего был солдат и поэтому с негодованием обрушился на Заглобу:

- Вечно в вас старый волонтер сидит... Молчали бы лучше, если дела не понимаете! Служба!!

- Вот оно что! - сказал Чарнецкий.