Пан Володыевский.
Часть первая.
Глава XVI

Глава XVI

Хотя Заглоба изумился, услыхав об отъезде Кетлинга, однако в уме его не мелькнуло и тени какого-нибудь подозрения; впрочем, легко было подумать, что Карл II припомнил услуги предков Кетлинга и пожелал отблагодарить последнего потомка этого рода. Гораздо более странным могло бы показаться Заглобе, если бы было иначе. Вдобавок Кетлинг показал Заглобе какие-то заморские письма, чем окончательно уверил его.

Этот отъезд поколебал однако все планы старого шляхтича, и поэтому он с беспокойством подумывал о том, что будет дальше. Володыевский мог приехать с минуты на минуту.

"Степной ветер наверняка развеял его грусть, - думал Заглоба, - и он вернется еще большим молодцом, чем уехал, а так как его всегда больше тянуло к Христине, то он тут же сделает ей предложение. А потом? Ну, а потом Христина, конечно, согласится, ибо как же отказать такому кавалеру, притом брату Маковецкой, и бедный, милый "мальчик" останется ни при чем".

Ззгтюба с упорством старых людей решил женить маленького рыцаря на Езеровской, так что ни доводы Скшетуского, ни его собственное решение, ничто не могло отказаться от этого.

Иногда он давал себе слово не мешаться ни во что, но вслед за тем упорно возвращался к мысли о сватовстве. Целые дни раздумывал Заглоба о том, как взяться за дело, составлял планы и придумывал всевозможные комбинации. Старик до того увлекался, что когда находил, по его мнению, средство, та громко вскрикивал, воображая, что все уже окончилось.

- Да благословит вас Бог!

И вдруг он увидел, что все его желания и планы почти рухнули. Оставалось только бросить все и сдаться на волю Божью. Из головы Заглобы улетела тень надежды, что Кетлинг обнаружит, свои чувства и предпримет что-нибудь решительное перед отъездом. Поэтому старый рыцарь, руководимый лишь любопытством и горем, затеял расспросить молодого человека о времени его отъезда и о том, чем намерен он заняться, возвратись а Польшу. Подозвав его, Заглоба печально спросите

- Так как каждый лучше всего знает, что ему надлежит делать, то я не стану упрашивать тебя остаться, но мне хотелось бы только знать, когда ты вернешься?..

- Могу ли я угадать, что ждет меня впереди, - отвечал Кетлинг. - Ждет ли меня там успех или неудача - не знаю... Если можно будет, то вернусь когда-нибудь, а нужно будет, то останусь там навсегда.

- Вот увидишь, что сердце твое будет рваться к нам.

- Хотел бы умереть только здесь, в этой стране, которая дала мне все, что могла даты

- Видишь ли, в других странах иноземец всегда останется пасынком, а наша мать сейчас пригреет и приласкает всякого.

- Истина это, великая истина! Ах, если бы я только мог. Я все могу встретить в своем старом отечестве, только не счастье.

- Ведь говорил я тебе: остепенись, женись, а ты и слушать не хотел, А женившись, ты уж не мог бы покинуть нас, а должен был бы вернуться, разве только ты захотел бы возить свою жену по бурным волнам, чего я вовсе не одобряю. Что же, я советовал тебе, а ты не хотел слушать.

При этом Заглоба стал пристально всматриваться в лицо Кетлинга, ожидая оправданий, но последний молчал, свесив голову и опустив глазе.

- Что же ты скажешь, а? - сказал, немного помолчав, Заглоба.

- Не было подходящего случая, - медленно отвечал молодой рыцарь.

Заглоба стая шагать по комнате, а потом, остановившись перед Кетлингом, заложил назад руки и сказал:

- А я говорю тебе, что был! А если не было, то пусть я не подпояшу больше этим кушаком своего брюха. Христина хорошо к тебе относится.

- Бог даст что она и всегда хорошо будет относиться ко мне, даже когда, когда нас разделят моря.

- Ничего! Больше ничего!

- Ты говорил с ней об этом?

- Кетлинг, хочешь я спрошу, пока еще не ушло время?

Молодой рыцарь подумал, что так как Христина хотела, чтобы любовь их осталась тайной для всех, то она обрадуется возможности открыто отказаться от нее.

- Уверяю вас, ничего не выйдет из этого; я сделал все возможное, чтобы выбросить из головы это чувство, но если вы верите в чудеса, то можете спросить.

-- Конечно, если ты старался искоренить в тебе это чувство, то ничего не поделаешь. Только позволь же тебе, что я был гораздо лучшего мнения о твоем постоянстве.

Кетлинг встал, порывисто вскинул руки и начал говорить с несвойственною ему горячностью.

- К чему желать овладеть вон теми звездами, которые горят в небесах я не взлечу худа, а они не в состоянии снизойти ко мне. Горе тем, которые вздыхают по луне.

Заглоба рассердился и стал сопеть Несколько времени он не мог даже говорить, м только поборов свой гнев, отвечал отрывистым голосом:

- Милый мой! Каким же дураком ты считаешь меня! Но если ты хочешь рассуждать, то говори со мной, как с человеком, который питается мясом и хлебом, а не беленой. Если бы я вдруг помешался и стал уверять тебя, что моя шапка - это луна, которой я не могу достать; тогда, конечно, я стая бы ходить по городу с открытой лысиной, а мороз хватал бы меня за уши, как собака за ноги. Но я не способен на это. Я только то знаю, что эта девушка сидит здесь в третьей комнате от нас, что она ест и пьет, что она тоже шагает ногами, когда ходит, что нос ее краснеет от мороза, а в жару ей жарко, что ей чешется там, где комар укусит, и что она тем только похожа на луну, что не имеет бороды. Если рассуждать по-твоему, то можно сказать, что репа - это астролог. А что касается Христины, то ты сам виноват, если не говорил с нею, но если ты полюбил девушку, вообразил себе, что она недоступна, как луна, и уезжаешь отсюда, то ты этим отравишь свой ум и свою честь, вот что я хотел сказать тебе!

- От пищи, которую я употребляю, - возразил Кетлинг, - мне не сладко, но горько. Я еду, потому что долг велит, и не спрашивал, потому что не было о чем. Но вы ложно судите обо мне. Видит Бог, что ложно. Сильно ошибаетесь.

- Послушай, Кетлинг, я ведь знаю, что ты порядочный человек, только я никак не могу понять твоего поведения. В наше время, бывало, отправляешься к девушке и говоришь ей в глаза: "Любишь - будь моею; не любишь - я не возьму тебя". И всякий знал, что ему надлежит делать, а у кого не хватало храбрости, тот посылал за себя кого-нибудь другого. Я предлагал тебе поговорить с нею и еще раз предлагаю. Я пойду переговорю и принесу тебе ответ, а ты, соображаясь с ним, уедешь или останешься - это дело твое.

- Я поеду, потому что иначе невозможно.

- Но ты вернешься.

- Нет! Но сделайте милость, не говорите больше об этом; если вы хотите удовлетворить свое собственное любопытство, то можете спрашивать что угодно, только не от моего имени.

- Боже мой! Да ты, верно, уже спрашивал.

- Оставим этот разговор! Ради всего святого.

- Ну хорошо, будем говорить о воздухе. Черт побери, что у вас за манера. Так значит, ты должен ехать, а я - проклинать.

- Прощайте.

- Стой, стой! У меня сейчас злость пройдет. Кетлинг, голубчик, подожди немного, мне нужно поговорить с тобой. Когда же ты едешь?

- Когда поустроюсь с делами. Мне хотелось бы дождаться присылки арендных денег, а домик, где мы жили, я охотно продал бы, если бы случился покупатель.

- Пусть купит Маковецкий или Володыевский! Ах, Боже мой, да неужели ты уедешь, не попрощавшись с Михаилом?

- Мне очень жаль, что я не увижу его.

- Он приедет сюда очень скоро, мы ждем его с минуты на минуту! Может быть, он уговорит тебя взять Христину. - При этом Заглоба замолк, как бы охваченный каким-то беспокойством.

И Заглоба начал тереть себе лысину и, наконец, сказал:

- Все это говорится от полноты моих чувств. Я до того ставил Христину, как приманку. Все это от любви к тебе. Что мне, старику, за дело до всего этого?.. Это поистине одна привязанность к тебе, и больше ничего. Я ведь не занимаюсь сватовством, потому что иначе стал бы прежде всего сватать себя. Ну, бей меня по роже, но не сердись!

Кетлинг обнял Заглобу, который до того расчувствовался, что тотчас же велел подать флягу вина и сказал:

- Ради твоего отъезда мы каждый день будем выливать по одной такой фляжке.

Они выпили; Кетлинг попрощался и ушел. Вино между тем так подействовало на воображение Заглобы, что он упорно стал думать о Варваре, Христине, Володыевском и Кетлинге, мысленно составлял из них пары и благословлял их; наконец, он соскучился по девушкам и сказал себе:

- Пойду-ка я посмотрю на этих коз.

Девушки сидели в комнате, помещавшейся по другую сторону сеней, и прилежно вышивали. Поздоровавшись с ними, Заглоба стал ходить по комнате, слегка волоча за собою ноги, которые отказывались ему служить после вина. Он посматривал на девушек, которые сидели друг подле друга, так что русая головка Баси почти касалась темных волос Христины. Варвара следила глазами за Заглобой, но Христина прилежно шила, и иголка ее быстро мелькала взад и вперед

- Гм! - отозвался Заглоба.

- Гм! - повторила Варвара.

- Не передразнивайте меня: я сердит!

- Он, верно, отрубит мне голову! - воскликнула девушка, притворяясь испуганной.

- Тра-та-та! Тараторка! Стоит вам язык отрезать, вот что!

Говоря это, Заглоба приблизился к девушкам и, подбоченясь, вдруг спросил без всякого предисловия.

- Хотите замуж за Кетлинга?

- Даже за пятерых таких сразу, - тотчас же ответила Варвара.

- Тише, муха, вас не спрашивают. Я к вам обращаюсь, Христина, хотите замуж за Кетлинга?

Христина слегка побледнела, хотя и подумала вначале, что Заглоба спрашивает это у Варвары, потом она взглянула на старого шляхтича своими темно-голубыми глазами и спокойно ответила:

- Нет!

- Почему же нет? Вот это мило, по крайней мере, коротко! Скажите, пожалуйста! А почему же вы, барышня, не желаете?

- Потому что я ни за кого не выйду замуж.

- Голубушка Христина, ты бы сказала это кому-нибудь другому, - вмешалась Варвара.

- Отчего же вам так противно замужество? - продолжал Заглоба свои расспросы.

- Мне не противно замужество, но я хотела бы поступить в монастырь, - отвечала Христина.

- Гм! - сказал Заглоба.

- Я хочу поступить в монастырь, - кротко повторила Христина.

- Христина, дорогая моя, скажи, что ты молвила это на ветер, а то я готова реветь и, ей-Богу, зареву!